Собака Баскервилей (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан

Ближе к вечеру к нам зашел инспектор Стэнли Хопкинс. Он был взволнован.

– Мистер Холмс, по-моему, вы просто волшебник. Честное слово, порой мне кажется, что вы наделены нечеловеческими способностями. Но как, скажите Бога ради, вы могли узнать, что украденное серебро окажется на дне пруда?

– Я этого не знал.

– Но вы же посоветовали мне искать там.

– Значит, вы нашли его?

– Ну конечно! Нашел.

– Я очень рад, что смог помочь вам.

– Да, но только ваша помощь все запутала. Что это за грабители, которые крадут серебро и выбрасывают его в ближайший пруд?

– Действительно, весьма странное поведение. Просто мне пришла в голову мысль, что, если серебро было украдено для отвода глаз, если на самом деле преступники преследовали совсем другие цели, то, естественно, они бы захотели избавиться от него как можно быстрее.

– А почему у вас возникла такая мысль?

– Я просто предположил, что это возможно. Выйдя через стеклянную дверь, прямо перед собой грабители увидели замерзший пруд с небольшим отверстием во льду. Если нужно что-нибудь спрятать, лучшего места не придумаешь.

– Ах вот оно что… спрятать! – воскликнул Хопкинс. – Да-да, теперь я понимаю. Было еще светло, на дорогах – полно людей, они побоялись, что кто-нибудь их увидит с серебром, поэтому спрятали его в пруду. Наверное, хотели потом, когда шум уляжется, вернуться за ним. Замечательно, мистер Холмс. Это объяснение намного лучше, чем ваша идея с грабежом для отвода глаз.

– Действительно. У вас появилась прекрасная версия. Согласен, мои идеи были довольно безумными, но вы должны признать, что именно благодаря им вы нашли серебро.

– Да, сэр, это верно. Без вас мы бы ничего не нашли, только вот…

– Что только?

– Банду Рэндалла сегодня утром арестовали в Нью-Йорке.

– Как! Да, Хопкинс, это несколько противоречит вашей версии о том, что они совершили убийство в Кенте прошлой ночью.

– Да какое там противоречит, мистер Холмс! Рухнула вся версия. Правда, кроме Рэндаллов, есть и другие банды из трех человек. К тому же это может быть какая-то новая банда, о которой полиции еще ничего не известно.

– Вот именно. Это очень даже вероятно. Вы что, уже уходите?

– Да, мистер Холмс. Я не успокоюсь, пока не разберусь с этим делом. Вы ничем не поможете?

– Я вам уже дал одну зацепку.

– Какую же?

– Предположение о том, что это было ненастоящее ограбление.

– Но какой в этом смысл, мистер Холмс? Кому это надо?

– На эти вопросы еще нужно искать ответы. Но я указал вам путь. Может быть, вам удастся что-нибудь найти. Вы точно не хотите остаться на обед? Ну что же, тогда до свидания. Если что-нибудь прояснится, дайте нам знать.

Вновь Холмс заговорил об этом деле только после того, как с обедом было покончено и со стола убрали. Он закурил трубку и вытянул ноги в домашних тапочках к огню, весело подпрыгивающему в камине. Неожиданно он посмотрел на часы.

– Я жду новостей, Ватсон.

– Когда?

– Сейчас… В ближайшие минуты. Вы, должно быть, считаете, что я не очень красиво обошелся со Стэнли Хопкинсом, не так ли?

– Я верю в ваш здравый смысл.

– Хороший ответ, Ватсон. Воспринимайте это так: я не представляю официальные власти; он представляет. Я имею право на собственное мнение; он – нет. Он обязан действовать только в открытую, иначе изменит служебному долгу. В сомнительном случае я не могу подвергнуть его такому испытанию, поэтому и решил не раскрывать перед ним свои карты до тех пор, пока сам не определюсь.

– Когда же это наступит?

– Сейчас. Настало время для последней сцены этой любопытной маленькой драмы.

С лестницы послышался шум, и дверь нашей комнаты распахнулась, чтобы принять прекраснейшего представителя сильной половины человечества из всех, кто когда-либо переступал ее порог. Это был очень высокий голубоглазый молодой человек с усами золотистого цвета. Кожа его была опалена тропическим солнцем, а пружинистая походка указывала на то, что ловкости в его могучем и прекрасном теле не меньше, чем силы. Он закрыл за собой дверь и скрестил на груди руки, глубоко дыша и, очевидно, пытаясь справиться с каким-то сильным чувством.

– Садитесь, капитан Кроукер. Вы получили мою телеграмму?

Наш гость уселся в кресло и вопросительно посмотрел сначала на Холмса, потом на меня, потом опять на Холмса.

– Я получил вашу телеграмму и приехал в указанное вами время. Мне рассказали, что вы заходили в контору и интересовались мною. Я понимаю, деваться мне некуда. Давайте говорить начистоту. Что вы собираетесь со мной делать? Арестуете? Ну, говорите же! Нечего тут рассиживаться и играть со мной, как кошка с мышью.

– Угостите его сигарой, – сказал Холмс. – Успокойтесь, капитан Кроукер. Я бы не стал курить с вами у себя дома, если бы считал вас обычным преступником, можете поверить мне на слово. Если вы будете со мной откровенны, мы вместе сможем что-нибудь придумать, но если вздумаете юлить, я передам вас в руки полиции.

– Чего вы от меня хотите?

– Услышать правдивый рассказ о том, что произошло минувшей ночью в Эбби-Грейндж. Правдивый рассказ, прошу заметить. Правдивый и полный. Вы не должны ничего добавлять или скрывать. Мне уже столько известно, что, если вы сделаете хоть один шаг в сторону от истины, я свистну из окна в полицейский свисток, и дело навсегда уйдет из моих рук.

Моряк на какое-то время задумался.

– Была не была! – громко сказал он, ударив себя по колену сильным загорелым кулаком. – Я верю, вы – порядочный человек и слово свое сдержите. Я расскажу все. Но сначала я вот что хочу сказать: я не жалею о том, что сделал, и ответственность меня не страшит. Если бы это было нужно, я бы сделал то же самое еще раз и был бы горд. Этот зверь заслужил смерти. Если бы у него было девять жизней, как у кошки, я прикончил бы его девять раз. Но леди, Мэри… Мэри Фрейзер – я не хочу называть ее этим проклятым именем! Я ведь жизнь свою готов отдать за одну ее счастливую улыбку, но сам же, своими собственными руками, втянул ее в эту беду! Одна мысль об этом выворачивает мне душу наизнанку. Но… но… что мне оставалось делать? Выслушайте мой рассказ, джентльмены, и скажите, мог ли я поступить иначе.

Для начала нужно немного вернуться в прошлое. Вы, похоже, и так все знаете, потому вам должно быть известно, что познакомился я с ней в море. Она была пассажиркой, а я – первым помощником капитана на «Гибралтаре». С первого же взгляда на нее я позабыл обо всех остальных женщинах в этом мире. С каждым днем того плавания я любил ее все больше и больше. Сколько раз с тех пор я во время ночного дежурства падал на колени и целовал палубу, на которую ступали ее милые ножки! Но между нами совсем ничего не было. Она относилась ко мне, как к любому другому мужчине. Однако я не жаловался. Ведь это я любил ее, а для нее я был всего лишь преданным другом. Когда мы расстались, она была совершенно свободной женщиной, но я потерял свободу навсегда.

Вернувшись из очередного плавания, я узнал, что она вышла замуж. Что ж, если она кого-то полюбила, почему бы ей не выйти замуж за этого мужчину? Титул, деньги – она была создана для них. Такой прекрасный бриллиант, как она, нуждался в роскошной оправе. И я не стал горевать, я ведь не эгоист. Наоборот, я радовался, что судьба ее сложилась так удачно и что она не выскочила за какого-нибудь матроса-бедняка. Вот как сильно я любил Мэри Фрейзер.

Я не думал уже, что когда-нибудь увижу ее снова. Но во время последнего плавания меня повысили, и поскольку новое судно еще не было готово, мне пришлось со своей командой пару месяцев дожидаться на берегу в Сиденгаме. И вот как-то раз на сельской дороге я случайно повстречался с Терезой Райт, ее старой горничной. Она рассказала мне о ней, о нем, обо всем. Поверьте, джентльмены, я чуть было не лишился рассудка. Этот пьяный пес смел поднимать руку на женщину, чьи туфли не был достоин лизать. Я встретился с Терезой еще раз. Потом встретился с самой Мэри… потом встретился с ней снова. Во время этой встречи она сказала, что мы больше не можем видеться. Но на днях я получил известие, что судно наконец готово к спуску на воду, и решил перед плаванием увидеть ее еще хотя бы один раз. Я знал, что Тереза не откажется мне помочь, потому что она всем сердцем любила свою хозяйку и ненавидела этого подонка почти так же сильно, как я. Она рассказала мне, как обычно проходил день в их доме. Мэри имела привычку вечером сидеть в своей маленькой комнате на первом этаже с книжкой. Прошлой ночью я подкрался к ее окну и тихонько поскреб стекло. Сперва она не хотела меня пускать, но в глубине души я чувствовал, что она все же любит меня и не захочет, чтобы я всю ночь мерз у ее окна. Она шепнула, чтобы я обошел дом вокруг и подошел к стеклянной двери. Я так и сделал и обнаружил, что дверь была открыта и я мог попасть в столовую. И снова я услышал из ее уст такие слова, от которых моя кровь вскипела, я готов был разорвать этого гнусного негодяя, издевавшегося над женщиной, которую я любил больше всех на свете. И вот, джентльмены, когда я стоял с ней у той двери (Бог свидетель, просто стоял рядом), он, как сумасшедший, ворвался в комнату, накинулся на нее, обзывая самыми страшными для женщины словами, и ударил по лицу своей палкой. Тогда я подскочил к камину и схватил кочергу. Это была честная драка. Посмотрите на мою руку – он первый нанес удар… Когда настала моя очередь бить, я проломил его башку, как гнилую тыкву. Думаете, я испугался или пожалел? Нет. На карту были поставлены две жизни: его и моя. Но, что в тысячу раз важнее, от меня теперь зависела и ее жизнь. Разве мог я после этого оставить ее во власти безумца? Я убил его. Вы скажете, я поступил неправильно? Тогда ответьте мне на вопрос, джентльмены, а что бы вы сделали на моем месте?