Лунный камень - Коллинз Уильям Уилки

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118

— Что ж, выкладывайте их, — сказал я, нисколько не смутившись и с прежней веселостью.

— Во-первых, — начал сыщик, — в будущий понедельник вы услышите кое-что от Йолландов, когда почтальон принесет письмо Розанны в Коббс-Голл.

Если б он окатил меня ведром холодной воды, сомневаюсь, было бы это мне более неприятно. Заверение мисс Рэчел в своей невиновности делало поведение Розанны — шитье новой рубашки, попытки спрятать запачканную и все прочее — совершенно необъяснимым. Это не приходило мне в голову до тех пор, пока сыщик Кафф не напомнил мне все в одно мгновение!

— Во-вторых, — продолжал сыщик, — вы опять услышите о трех индусах. Вы услышите о них в здешних окрестностях, если мисс Рэчел останется здесь. Вы услышите о них в Лондоне, если мисс Рэчел поедет в Лондон.

Потеряв всякий интерес к трем фокусникам и совершенно уверившись в невиновности моей барышни, я довольно легко принял второе предсказание.

— Вы перечислили из трех имеющих случиться событий два, — сказал я. — Каково третье?

— Третье, и последнее, заключается в том, что вы рано или поздно услышите кое-что о лондонском ростовщике, про которого я уже имел смелость дважды упомянуть. Дайте мне вашу записную книжку, и я запишу вам на всякий случай его имя и адрес, чтоб не было ошибки на этот счет, когда это случится.

Он четко написал на чистом листке: «Мистер Септимус Люкер, Миддлсекская площадь, Ламбет, Лондон».

— Вот, — сказал он, указывая на адрес, — последнее слово о Лунном камне, которым побеспокою вас в настоящее время. Будущее покажет, прав я или нет. А пока, сэр, уношу с собой искреннюю привязанность к вам, которая, мне думается, делает честь нам обоим. Если мы не встретимся до выхода моего в отставку, надеюсь видеть вас в гостях в моем домике близ Лондона, которым думаю обзавестись. Обещаю вам, мистер Беттередж, что в моем саду будут поросшие травой дорожки.

Глава XXIII

Я приготовил кабриолет на тот случай, если мистер Фрэнклин непременно захочет уехать от нас с вечерним поездом. Появление на лестнице сперва багажа, а вслед за ним и самого мистера Фрэнклина показало мне довольно ясно, что он первый раз в жизни твердо держится принятого решения.

— Итак, вы непременно решили ехать, сэр, — сказал я, когда мы с ним встретились в нижнем зале. — Почему бы не подождать денька два и не дать мисс Рэчел возможность одуматься?

Вместо ответа он подал мне письмо, которое миледи написала ему. Большая часть письма была наполнена тем, что уже было сказано ею в письме, полученном мной. Но в конце была приписка о мисс Рэчел, которая объяснит намерения мистера Фрэнклина, если не объяснит ничего другого.

«Вы удивляетесь, наверное, — писала миледи, — что я позволяю дочери оставлять меня в совершенном неведении. Пропал алмаз ценой в двадцать тысяч фунтов, и я должна предполагать, что пропажа его не составляет никакой тайны для Рэчел; что непонятное обязательство молчания наложено на нее каким-то человеком или какими-то людьми, совершенно неизвестными мне, имевшими в виду цель, которую я не могу даже угадать. Объяснимо ли, что я позволяю обходиться со мной таким образом? Вполне объяснимо при настоящем состоянии Рэчел. Она в таком нервном возбуждении, что на нее жалко смотреть. Я не смею снова поднимать вопрос о Лунном камне до тех пор, пока время не успокоит ее хоть немного. Вот почему я, не колеблясь, отпустила сыщика. Тайна, сбивающая с толку нас, сбивает с толку и его. В этом деле посторонний не может нам помочь. Его присутствие усугубляет мои страдания, а Рэчел не может слышать даже его имени.

Мои планы на будущее время обдуманы настолько хорошо, насколько это возможно. Я намерена отвезти Рэчел в Лондон — отчасти для того, чтобы успокоить ее переменой места, отчасти для того, чтобы попробовать, что можно будет сделать, посоветовавшись с лучшими врачами. Уместно ли мне просить вас встретиться с нами в Лондоне? Любезный Фрэнклин, вы должны, со своей стороны, проявить терпение, подобное моему, и ждать, как буду ждать я, более удобного времени. Драгоценная помощь, которую вы оказали следствию, все еще кажется Рэчел в теперешнем ее душевном состоянии непростительной обидой. Действуя в этом деле вслепую, вы только увеличили ее мучения, так как помогали открытию ее тайны. Я не могу извинить злобу, с какой она обвиняет вас за печальные последствия, которых ни вы, ни я не могли вообразить или предвидеть. Рэчел нельзя ни в чем убедить — ее можно только жалеть. С огорчением должна сказать, что пока вам и Рэчел лучше не встречаться. Единственный совет, который я могу предложить вам, — это дать ей время одуматься».

Я возвратил письмо, искренне жалея мистера Фрэнклина, потому что знал, как он любит барышню, и видел, что слова ее матери уязвили его в самое сердце.

— Вы знаете пословицу, сэр, — вот все, что я ему сказал. — Когда дело дойдет до худшего, оно начнет изменяться к лучшему. Дела у нас не могут идти хуже, мистер Фрэнклин, чем они идут сейчас.

Мистер Фрэнклин сложил письмо тетки, по-видимому не очень утешенный моими словами.

— Не думал, — сказал он, — чтобы в Англии была семья счастливей этой, когда я приехал сюда из Лондона с этим ужасным алмазом. Посмотрите теперь на эту семью! Она разбросана, разъединена, самый воздух этого дома отравлен тайнами и подозрениями. Помните вы то утро на Зыбучих песках, когда мы разговаривали о моем дяде Гернкастле и его подарке ко дню рождения? Лунный камень послужил орудием мщения полковника, Беттередж, да так, как даже сам полковник не мог вообразить!

С этими словами он пожал мне руку и пошел к кабриолету.

Я последовал за ним по лестнице. Прискорбно было видеть, что он оставляет таким образом старый дом, где провел самые счастливые годы своей жизни. Пенелопа (чрезвычайно расстроенная всем, что случилось в доме) пришла вся в слезах проститься с мистером Фрэнклином. Он поцеловал ее. Я махнул рукой, как бы говоря: «На доброе здоровье, сэр». Некоторые из служанок поглядывали на него из-за угла. Он был одним из тех мужчин, которые нравятся всем женщинам. В последнюю минуту я остановил кабриолет и попросил у мистера Фрэнклина, как милости, чтобы он уведомил нас о себе письмом. Он, кажется, не обратил внимания на мои слова — он осматривался вокруг, глядя то на один предмет, то на другой, как бы прощаясь со старым домом и садом.

— Скажите нам, куда вы отправляетесь, сэр? — спросил я, стараясь узнать его будущие планы.

Мистер Фрэнклин внезапно надвинул шляпу на самые брови.

— Куда я отправляюсь? — повторил он мои слова. — Я отправляюсь к черту!

Пони вздрогнул при этих словах, как если б почувствовал к ним христианское отвращение.

— Да будет с вами бог, сэр, куда бы вы ни отправились! — вот все, что я успел сказать, прежде чем он скрылся из глаз.

Приятный, милый молодой человек! При всех его недостатках и сумасбродствах, милый и приятный молодой человек! Он оставил за собой печальную пустоту, когда уехал из дома миледи.

Когда наконец этот длинный субботний летний вечер приблизился к концу, дом окончательно погрузился в уныние.

Я подбадривал себя, крепко держась трубочки и «Робинзона Крузо». Женщины, кроме Пенелопы, проводили время в пересудах и толках о самоубийстве Розанны. Они упорно держались мнения, будто бедная девушка украла Лунный камень и лишила себя жизни из страха, боясь, что это узнают.

Дочь моя — разумеется про себя — упорно стояла на том, что утверждала раньше. Однако ее предположение о причине самоубийства Розанны не приводило нас ни к какому заключению насчет алмаза, так же как и уверенность миледи в ее невиновности. Тайное путешествие Розанны во Фризинголл и все ее поступки оставались совершенно необъяснимыми. Бесполезно было указывать на это Пенелопе: возражения производили на нее так же мало впечатления, как мало следов оставляет проливной дождь на непромокаемом плаще. Дело в том, что дочь моя унаследовала мое собственное пренебрежение к умственным доводам и в этом отношении далеко опередила своего родного отца.

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118