Дело XI. Приключение таинственной постоялицы
{89}
Неудивительно, что у меня собрано такое огромное количество материала о Шерлоке Холмсе, если вспомнить, что он занимался активной практикой двадцать три года, и из них семнадцать лет я имел честь работать вместе с ним и вести записи о его деяниях. Самой большой трудностью для меня всегда был не поиск, а выбор. У меня накопилась целая полка дневников, рассортированных по годам, и несколько портфелей документов. Квартира моя превратилась в настоящую сокровищницу не только для тех, кто изучает историю криминалистики, но и для тех, кому интересны светские и официальные скандалы поздней викторианской эпохи. Что касается последних, могу сказать, что тем людям, которые присылают мне полные отчаяния письма с просьбами не касаться чести их уважаемых семей или репутации их знаменитых родителей, нечего бояться. Деликатность и четкое следование профессиональной этике, которые всегда отличали моего друга, в той же степени соблюдаются и мною при выборе тем для составления этих воспоминаний, так что никто из доверивших нам свои тайны не будет скомпрометирован. Однако я хочу заявить, что выражаю открытый протест против тех попыток изъять и уничтожить эти бумаги, которые имели место не так давно. Мне известно, кто за этим стоит, и, если подобные попытки повторятся, я незамедлительно опубликую историю, в которой фигурирует один политик, маяк и дрессированный баклан, поскольку уже имею на то согласие самого Шерлока Холмса. По меньшей мере, один читатель наверняка понимает, о чем я.
Не стоит думать, что в каждом из этих дел Холмс имел возможность проявить свой знаменитый талант наблюдать и делать выводы из увиденного, о котором я так часто упоминал в своих рассказах. Иногда ему стоило невероятных усилий найти истину, иногда отгадка сама шла к нему в руки, но, надо сказать, что самые страшные человеческие трагедии реже всего давали ему такую возможность. Об одном из таких случаев я сейчас и хочу рассказать. Я слегка изменил имена и место, но в остальном факты соответствуют действительности.
Однажды утром, дело было в конце 1896-го, я получил записку от Холмса с просьбой приехать к нему как можно скорее. Прибыв на место, я застал его в заполненной табачным дымом гостиной в обществе пожилой леди, по виду напоминавшей добродушную располневшую хозяйку какого-нибудь пансиона. Они сидели в креслах друг напротив друга.
— Это миссис Меррилоу из Южного Брикстона, — сказал Холмс, указав на свою посетительницу. — Миссис Меррилоу не против табака, Ватсон, так что, если хотите побаловать себя вредной привычкой — курите. Миссис Меррилоу обратилась ко мне с интересным делом, в котором ваше участие может оказаться полезным.
— Все, что в мои силах…
— Миссис Меррилоу, вы же понимаете, что, если я решу наведаться к миссис Рондер, это будет лучше сделать в присутствии свидетеля. Вы можете предупредить ее об этом заранее.
— Господь благослови вас, мистер Холмс, — сказала посетительница. — Она так ждет встречи с вами, что вы можете привести с собой хоть весь приход!
— Значит, ждите нас где-то после полудня. Для начала давайте еще раз удостоверимся, что правильно представляем факты. Заодно доктор Ватсон войдет в курс дела. Вы говорите, что миссис Рондер снимает у вас комнату уже семь лет и за все это время вы лишь раз видели ее лицо.
— И лучше бы я его вообще никогда не видела! — воскликнула миссис Меррилоу.
— Оно страшно изувечено.
— Мистер Холмс, то, что я видела, вообще вряд ли можно назвать лицом. Наш молочник однажды случайно увидел ее, когда она выглянула в окошко. Так он выронил свой бидон, и молоко растеклось у меня по всему саду. Можете себе представить, что это за лицо. Когда я увидела его (я как-то случайно застала ее неготовой), она быстро прикрылась и сказала: «Ну вот, миссис Меррилоу, вы наконец и узнали, почему я никогда не поднимаю вуаль».
— А вам известно, что с ней произошло?
— Нет.
— Она, когда снимала у вас жилье, ничего о себе не рассказывала? Может быть, у нее были какие-нибудь рекомендательные письма?
— Нет, сэр, у нее были наличные, и немало. Она заплатила за квартал вперед и безо всякого торга. Разве может в наше-то время бедная женщина, как я, отказаться от такого клиента?
— Почему она выбрала именно вас?
— Мой дом стоит в глубине, далеко от дороги, да и обстановка у меня домашняя, не то что у других. И опять же я беру только одного жильца, и своей семьи у меня нет. Думаю, она перепробовала несколько домов, но мой подошел ей больше всего. Ее интересует уединение, и она готова платить за него.
— Так вы говорите, с первого дня до последнего она лишь раз позволила вам увидеть ее лицо, и то случайно. Что ж, это действительно очень необычная история. Неудивительно, что вы хотите во всем разобраться.
— Я не хочу, мистер Холмс. Меня все устраивает, пока мне исправно платят. Более тихого постояльца и представить невозможно. Я с ней горя не знаю.
— Тогда что же привело вас ко мне?
— Ее здоровье, мистер Холмс. Она словно тает на глазах. К тому же в голове у нее что-то страшное творится. «Убийство! — кричит она. — Убийство!» А однажды я услышала: «Бессердечное чудовище! Тварь!» И это посреди ночи, на весь дом! У меня по коже аж мурашки пошли. Ну, утром-то, понятное дело, я наведалась к ней. «Миссис Рондер, — говорю, — если что-то тревожит вашу душу, есть же церковь, есть полиция. Кто-нибудь обязательно поможет вам». А она мне: «Нет, только не полиция! Но и церковь не изменит того, что в прошлом. И все же, — говорит, — мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь выслушал меня и узнал правду, прежде чем я умру». Ну я тогда ей: «Хорошо, не хотите к властям обращаться, не обращайтесь, но есть же еще этот частный сыщик, о котором мы читали»… Прошу прощения, мистер Холмс. А она как подпрыгнет, как закричит: «Ну конечно, он-то мне и нужен! Как же я раньше-то о нем не подумала? Приведите его, миссис Меррилоу, а если он не захочет, скажите ему, что я — жена Рондера, который в цирке представление с дикими животными показывал. Так и скажите и еще передайте такое название: Аббас Парва». Она тут вот записала даже… Да, так и есть, Аббас Парва. «И тогда, — говорит, — если он такой человек, как я думаю, он непременно придет».
— И она права, — заметил Холмс. — Ну что ж, хорошо, миссис Меррилоу. Теперь я хотел бы немного побеседовать с доктором Ватсоном. Думаю, это займет у нас время до обеда. Около трех часов ждите нас у себя в Брикстоне.
Как только посетительница наша уточкой проковыляла за дверь (иначе манеру передвижения миссис Меррилоу и не назовешь), Шерлок Холмс бросился к куче альбомов с вырезками из газет, которая занимала почти весь угол. Несколько минут я слышал лишь шуршание страниц, но потом раздался удовлетворенный вздох. Мой друг нашел то, что искал, и это привело его в восторг: он даже не встал, а уселся на пол прямо там же, посреди разложенных альбомов, скрестив ноги, как какой-нибудь Будда. Один раскрытый альбом лежал у него на коленях.
— Это дело заинтересовало меня в свое время. Вот и мои пометки на полях. Честно признаться, я тогда так и не смог ничего выяснить и все же не сомневался, что официальное следствие пришло к неправильным выводам. А вы не помните трагедию в Аббас Парва?
— Нет, Холмс.
— А ведь мы тогда уже были с вами знакомы. Правда, у меня у самого впечатление сложилось очень поверхностное — не хватало фактов, и ни одна из сторон не обращалась ко мне. Не хотите почитать?
— Может, лучше своими словами расскажете?
— Запросто. Возможно, вы и вспомните, о чем речь. Тогда фамилию Рондер слышал каждый. Это был один из величайших дрессировщиков своего времени, соперничал с Вумбеллом и Сэнджером. Однако он пристрастился к выпивке, и, когда произошла эта страшная история, дела у него и у его аттракциона шли уже совсем плохо. Его караван остановился на ночь в Аббас Парва — это небольшая деревня в Беркшире там-то и случилась эта трагедия. Они направлялись в Уимблдон {90} и просто остановились лагерем у дороги, не собираясь давать там представление — деревушка эта настолько мала, что рассчитывать на прибыль не приходилось.
