– Я не работаю на тебя.
– Неофициально ты можешь заниматься чем угодно. Но формально ты согласишься. Потому что, будучи именно сотрудником отдела «Блум секьюрити» по обнаружению незаконных проникновений, ты изумительно провел практический аудит методов защиты от физического доступа в банке Федерального резерва в Нью-Йорке.
– Да ты меня разыгрываешь!
– Такова будет официальная версия. И есть еще отдельная история о тайной ловушке для выявления клиентов Кларка. Впрочем, можешь вернуть удостоверение и попытать удачи с агентами наверху. И еще с Комиссией по ценным бумагам и биржам, ФБР, полицией Вашингтона и Нью-Йорка. Кого я забыла?
– Пожалуй, я его оставлю ненадолго, – решил я и сунул удостоверение в карман. – И они действительно на это купились?
– Конечно. Ты ведь слышал про скандалы только по второстепенным делам, с конгрессменами-фиглярами, не умеющими вести себя прилично и ставшими слишком жадными. Такие люди изолированы. Есть заинтересованные группы на стороне, которые можно использовать как посредников. Ущерб ограничивается. Но ты никогда не подберешься к делам вроде этого, к реальной, повальной коррупции. Каждому в Вашингтоне приходится играть по этим правилам, нравятся они ему или нет. Тут все соучастники, потому что платят всем.
– Я поддержу твою версию. Но никто не тронет Энни и моего отца.
– Конечно. Теперь в этом нет смысла. И в любом случае это были пустые угрозы.
– И Линч, или как там его на самом деле зовут, заплатит за убийство Сакса.
– Согласна. Им и так уже стало трудно управлять. Когда умерла его жена, с ним что-то произошло и у него всерьез поехала крыша.
– Но как привлечь к ответственности продажного агента ФБР? Ему ведь все известно, и он не сдастся без боя.
– Есть способы уладить и такие дела. Он получит то, чего заслуживает. Это я гарантирую. Так мы договорились?
Это было мерзко, но все же намного лучше вариантов, имевшихся у меня девять часов назад.
– Да.
– Добро пожаловать на борт, Майк. И если тебе захочется встряхнуться, мы можем подумать о продлении твоего контракта. Звони мне в любое время.
– Встряски мне уже более чем хватило. Я хочу только домой. Моя машина у вас? Я ее оставил у реки.
– Она в гараже в Джорджтауне. Тебя подвезти?
– Прогуляюсь. Не одолжишь телефон?
Она подозвала Себастиана, и тот предложил мне один из своих.
– Что-нибудь еще?
Я похлопал себя по карманам.
– Есть десять центов?
Она покопалась в бардачке и протянула мне четвертак.
– Что, десяти центов нет?
Себастиан поискал по карманам, нашел монетку и положил ее мне на ладонь.
– Спасибо, – поблагодарил я.
Глава 54
По дороге в Джорджтаун я позвонил Энни. Она не ответила. Но в доме ее отца сотовый сигнал не ловился.
Мой джип стоял в гараже возле офиса Блум.
Монетка в десять центов точно подходит к головкам винтов, крепящих заднюю номерную табличку. Я ослабил два верхних и достал запасной ключ от машины, приклеенный скотчем к оборотной стороне штампованного металла.
Затем поехал домой. По пути я набрал номер проводного телефона в доме Кларка, но там обычно игнорировали мои звонки, когда гостила Энни. Мне начало казаться, что мои будущие родственники не очень тепло ко мне относятся.
Энни написала мне по электронной почте. У нее все было хорошо. Я ответил, что меня уже выпустили, и тяжело плюхнулся на кушетку. Ее родственники уже начали прибывать из Англии на свадьбу, и их селили в гостевом доме поместья. Она сейчас старалась уболтать и утихомирить их всех, включая бабушку, и мое присутствие в доме никак не помогло бы ей в этом деле.
Я жутко проголодался и не находил себе места, поэтому мне было невыносимо задерживаться в пустом доме даже на лишнюю секунду. Я сел в машину и доехал до конца Кинг-стрит, сердца Старого города у самой воды. Все улицы там вымощены булыжником и состоят из таверн восемнадцатого века и сохраняемых в первоначальном виде домов колониальных времен.
В ирландском заведении я взял навынос жареную рыбу с чипсами и зашагал вдоль реки, перекусывая на ходу. Солнце село, когда я проходил через грязную автостоянку, за которой исторические здания уступали место лодочным гаражам и лодкам на подпорках.
Возможно, причиной тому были паранойя и предельная усталость, с которыми я боролся уже несколько дней, но меня не покидало ощущение, что за мной следят. Я миновал сарай, где ремонтировали лодки, укрылся за углом и стал ждать. Обернулся. Никого.
Я повернулся, чтобы пойти дальше, и врезался в чью-то грудь. Я оттолкнул этого человека и приготовился к драке.
– Майк, это я.
Передо мной стоял брат. Уж не решил ли он, что из-за кровного родства я врежу ему полегче? Я шагнул к нему, поднимая кулаки. Он отпрыгнул, наступив на мой оброненный ужин.
– Что тебе нужно? – спросил я.
– Просто хотел убедиться, что ты в порядке.
– Я в порядке. Но что тебе нужно?
– С чего ты взял, будто мне что-то нужно?
– Потому что каждое твое слово – продуманная уловка с целью меня погубить.
– Наверное, мне следовало начать с благодарности за то, что ты не застрелил меня на мосту.
Он еще шуточки шутит.
– Не благодари. Я промахнулся.
Джек посмотрел в сторону воды:
– Так что мы будем делать?
– Мы?
– Прости, Майк. – Он помолчал и изобразил на лице мрачноватую печаль. – Мне чертовски жаль. Ты не должен был пострадать. Так они мне сказали. Блум всего лишь хотела привлечь тебя. Я пытался все остановить, как только увидел, что происходит; хотел тебя предупредить, но уже оказался у них в руках. Они собирались меня убить. Майк, я знаю, что ты не простишь, но…
Он еще какое-то время извинялся и умолял, постепенно входя в роль. Нижняя губа задрожала. Голос стал прерываться. Лицо исказилось отчаянием.
Этому приему я научился у него же и несколько раз применял с большим эффектом. Если попадаешь в беду, то надо изображать такое чрезмерное раскаяние, чтобы у человека, которому ты насолил, осталось одно желание – поскорее заткнуть этот фонтан самобичеваний, лишь бы не разрыдаться самому. И вот к концу спектакля жертва уже уговаривает тебя не убиваться так и поглаживает по спине, позабыв о твоем прегрешении.
– Заткнись! – бросил я.
– Мы можем сбежать, Майк. Оторвемся от них немного, появится время подумать, что дальше. Давай просто сбежим.
– Я никуда не собираюсь бежать, Джек. И больше не желаю тебя видеть. Никогда.
– В каком смысле? Тебя что, пообещали не трогать?
– У меня все будет в порядке.
– А ты не можешь и за меня замолвить словечко?
– Ты что, серьезно?
Он кивнул.
– Ты неподражаем, – сказал я. – Я тебя не сдам. Надо бы, но не стану. Но и подставляться ради тебя тоже не собираюсь. Я больше не буду подтирать за тобой.
– Но Блум все уладила?
– Думаю, да. Только вот не знаю, где твое место в этом уравнении.
– Это хорошо.
Он попытался изобразить непринужденность. Я уже понял, что Джек что-то задумал.
– Черт побери, Джек, выкладывай, что у тебя на уме!
– Ну, ты ведь всегда припрятываешь туза в рукаве.
Я застонал.
– И всегда делаешь ставки наверняка, – продолжил он.
Я присмотрелся к выражению его лица.
– Ты сбежал с информацией, с фальшивой директивой? – спросил я.
– Да. То есть конечно. С верняком. Часто ли в руки попадает такой верняк?
– Так чего ты хочешь, черт побери?
– Ну… все это кончилось не очень хорошо, сам понимаешь. И раз уж так вышло, хотя это и не совсем твоя вина, но… Короче, я подумал… может, ты поможешь мне выпутаться?
– Из чего?
– Ну, я занял немного. Ведь это был верняк. И это серьезные чуваки, Майк. Понимаю, что прошу о многом, но…
Я покачал головой. Я разрывался между праведным гневом и восхищением наглостью этого молодчика.
– Ты ведь не просишь у меня денег. Скажи, что не просишь.
