Кровь скажет - Стаут Рекс

Фриц кивнул головой и сказал с новым вздохом:

– У этих клиентов большие неприятности…

– Послушай, Фриц, ты замечательный шеф-повар, но никудышный дипломат, так зачем же плутовать? Тебя беспокоит, что вот уже месяц, как мы сидим без дела, и тебе хочется знать, не поймали ли мы кого-нибудь на крючок. Так почему бы так просто и не спросить? Повторяй за мной: Арчи, вы захомутали клиента? Ну-ка, попробуй.

– Арчи!

Он поднял руку ладошкой вверх, совсем как это делает Вулф:

– Если я задам такой вопрос, ты просто скажешь «да» или «нет». А если он звучит по-моему, при желании ты можешь…

И тут он произнес совершенно неизвестное мне французское слово. Мне бы следовало спросить у него, как оно пишется, чтобы позднее отыскать его значение в словаре, но я не хотел признаваться в своей серости и промолчал, сделав вид, что углубился в газету.

Взглянув на первую страницу «Таймса», я невольно приподнял голову. Ловкачи, им таки удалось сделать на этой истории передовицу, возможно благодаря Мартину Кирку. Всем известно, что «Таймс» благосклонно относится к архитекторам и художникам, зато люто ненавидит жокеев и частных сыщиков. Статья не добавила ничего существенного к тому, что я выяснил у Лона, но в ней упоминалось, что миссис Кирк родилась в Манхэттене, штат Канзас, и тут я подумал, что любая другая газета, раскопав этот факт, непременно обыграла бы его в романтически-сентиментальном плане. Рожденная в Манхэттене женщина погибает тоже в Манхэттене…

После трех оладьев с домашней колбасой и одного с цветочным медом и двух чашек кофе я отправился в кабинет, как раз вовремя для того, чтобы до возвращения Вулфа из теплицы успеть стереть пыль со столов, налить свежую воду в вазу для цветов, поискать в словаре сказанное Фрицем слово и просмотреть почту.

Я дождался, когда орхидеи окажутся в вазе, а сам Вулф втиснется в кресло и ознакомится с утренней корреспонденцией, а потом сообщил, что теперь получается так, что кто-то соизволил мне прислать очень важное вещественное доказательство убийства, так что я намерен установить, кто это сделал и с какой целью. Разумеется, в свое свободное время. Да и потом едва ли я потребуюсь ему, поскольку он сам, очевидно, больше никому не нужен.

Губы Вулфа сжались.

– Вещественное доказательство?.. Всего лишь предположение.

– Нет, сэр. Я возил галстук Лудлову. И это человеческая кровь. Поэтому я отдал галстук Кремеру. Разумеется, вы читали «Таймс»?

– Да.

– Кровь той же группы, что и у миссис Кирк. Если это…

Раздался звонок.

Я поднялся и пошел отворять, решив про себя, что наверняка к нам пожаловал мистер Джеймс Невилл Бэнс. Но это был не он, это я понял, как только взглянул на посетителя сквозь прозрачное только с внутренней стороны дверное стекло. К нам пожаловал оборванец, которому изменила фортуна, теперь он вынужден побираться под дверями более удачливых сограждан. Высокий, тощий, он притворился, будто вынужден был прислониться к косяку двери, чтобы удержаться на ногах. Получилось это у него совершенно правдоподобно…

Открыв дверь, я вежливо заметил:

– Наступили трудные времена, да? Доброе утро.

Он взглянул на меня затуманенными глазами и пояснил:

– Я бы хотел видеть мистера Ниро Вулфа. Меня зовут Мартин Кирк.

Если вы воображаете, что мне следовало бы его узнать по снимку, который мне показал Лон Коэн, я не согласен. Вы бы сначала посмотрели на этого типа, а потом уж говорили…

Я объяснил, что мистер Вулф принимает людей только по договоренности, но я все же спрошу.

– Вы – Мартин Кирк, который проживает в доме 219 по Хорн-стрит?

Он ответил «да», я пригласил его войти, провел в переднюю комнату и предложил присесть, в чем он явно нуждался, а сам прошел в кабинет через соединительную дверь, которую плотно за собой закрыл, и подошел к столу Вулфа.

– Сейчас я буду занят собственными делами. Сюда явился мистер Мартин Кирк. Он просил встретиться с вами, но, конечно, вы этим не интересуетесь… Могу ли я воспользоваться передней комнатой?

Вулф глубоко вздохнул, втянув воздух через нос, а выпустив через рот, затем секунд пять внимательно смотрел на меня, под конец проворчал:

– Приведи его сюда.

– Но вы же…

– Приведи!

Нечто неслыханное. Совершенно вразрез со всякими правилами. И не соответствует характеру Ниро Вулфа. Тот Ниро Вулф, которого я хорошо знал, как минимум сначала заставил бы меня хорошенько расспросить этого человека. Но с гением никогда ничего не угадаешь наперед. Когда я вернулся в переднюю комнату и предложил Кирку пройти в кабинет, я решил, что Вулф намеревается мне показать, что лишь олух согласится напрасно тратить свое время на подобное дело. Он немного поговорит с Мартином Кирком и выпроводит его вон. Поэтому меня ни капельки не удивила первая его фраза, требовательно произнесенная Вулфом:

– Ну, сэр? Я прочитал утренние газеты. Почему вы явились ко мне?

Кирк прижал пальцы к глазам и тихонько застонал, отпустил руки и часто-часто заморгал своими затуманенными глазами:

– Вам придется быть ко мне снисходительным… принять во внимание мое положение. Я только что вышел из прокуратуры… Пробыл там всю ночь. Без сна.

– Поели?

– Бог мой, нет.

У Вулфа вытянулось лицо. Дело усложнялось. Сама мысль о том, что человек остался без пищи, была для Вулфа неприятна, но принимать в своем доме такого несчастного было просто невыносимо. Он должен был либо поживее выпроводить его, либо накормить.

– Почему я должен быть к вам снисходителен? – спросил он.

Кирк фактически попытался улыбнуться, но при этом у него был такой жалкий вид, что мне самому захотелось бежать на кухню ему за едой.

– Я про вас знаю, – сказал он, – вы человек безжалостный и суровый. И ваши гонорары высокие. Я смогу вам заплатить, не беспокойтесь об этом. Они думают, что я убил свою жену. Они отпустили меня, но…

– Вы убили свою жену?

– Нет Но они так думают и считают, что сумеют это доказать. У меня нет поверенного, и я не знаю никакого адвоката, к которому хотел бы обратиться… К вам я приехал потому, что мне известна ваша репутация. Отчасти из-за этого, а отчасти потому, что они задавали мне массу вопросов про вас – про вас и Арчи Гудвина.

Тут он взглянул на меня:

– Вы ведь Арчи Гудвин, не так ли?

Я ответил ему «да», и он вновь обратился к Вулфу:

– Они спрашивали, знаю ли я вас или Гудвина, не встречался ли я когда-либо с вами, и похоже, что они воображают, нет, они совершенно уверены, что я это сделал. В смысле – познакомился с вами. Кажется, это каким-то образом связано с тем, что было отправлено по почте Гудвину. Еще возникал вопрос о каком-то галстуке и о телефонном разговоре, который состоялся вчера. Очень сожалею, что излагаю все это столь туманно и неопределенно, но я сразу предупредил, что для меня надо сделать скидку. Я сам не свой… Я не в себе с тех пор, как узнал…

У него задрожал подбородок, и он замолчал, чтобы взять себя в руки.

– Моя жена… Они наседали на меня, что она практически не была мне женой. Пускай, я согласен, не была… Но если женщина… Я хочу сказать, если мужчина…

Волнение не дало ему возможности продолжить, усилием воли он с ним справился и вновь заговорил:

– Как видите, я приехал к вам отчасти потому, что подумал, что вам-то должно быть известно и про галстук, и про телефонный разговор, и про то, что было послано мистеру Гудвину. Вы знаете?

– Возможно.

Вулф придирчиво разглядывал посетителя.

– Мистер Кирк, вы сказали, что можете мне заплатить, но я не продаю информацию, а лишь свои услуги.

– Именно это мне и требуется, ваши услуги.

– Вы хотите поручить мне расследовать данное дело?

– Да. Ради этого я сюда и приехал.

– И вы сумеете мне заплатить, не залезая при этом в долги?

– Да, у меня есть… Да. Вы хотите сейчас же получить чек?

– Тысячи долларов достаточно в качестве ретейнера.

Я вынужден был на секунду зажмуриться, чтобы не ахнуть. Это было уже не просто неслыханно, это было… Да нет, я не мог поверить собственным ушам. Взяться за расследование по доброй воле, без отнекиваний и уговоров, хотя это означало, что Вулфу придется поработать. Неужели же на него подействовало отсутствие клиентов?