Подпись «Пикпюс» - Сименон Жорж

– Почему вы так решили?

– Потому что так одеваются, только когда идут к женщине. Не знаю, как вам объяснить. От него хорошо пахло.

– Значит, вам приходилось стоять с ним рядом?

Бедная Эмма! Мегрэ отчетливо представляет себе, как в половине пятого она принималась высматривать зеленую спортивную машину и под каким-нибудь предлогом выскакивала на улицу, чтобы очутиться рядом с восхищавшим ее мужчиной.

– Он появился вчера?

Готовая расплакаться, она лишь утвердительно кивает.

– В котором часу?

– Точно не знаю, но около пяти. В доме пробыл недолго. Конечно, эту даму убил не он.

Ого! Мегрэ расспрашивает терпеливо, не придирается к мелочам. Сведения толстушки гораздо интереснее, чем она думает, – ее описание очень уж подходит к типу человека, который может оказаться замешанным в подобном деле.

Слишком хорошо одевается – Эмма сама это сказала. Одежда слишком светлая – такая всегда кажется новой. На пальце брильянт. Она заметила также, что два зуба у него золотые.

Завсегдатай скачек. Придется навести справки в отделе светского общества и в отделе азартных игр. А может быть, субъект с такими приметами отыщется среди клиентов графини?

– Благодарю, мадмуазель. Господин Жюль правильно сделал, направив вас сюда.

– Он не виноват, правда? Не могу поверить, что такой человек…

В одном – впрочем, для следствия это интереса не представляет – Эмма не призналась: все несколько недель, что зеленая машина парковалась на улице Коленкура, молочница, проходя мимо, бросала на сиденье цветок.

– Вы не заметили, около пяти в дом шестьдесят семь-а никто больше не входил?

– Одна дама.

– Какая дама?

Описание Эммы довольно точно соответствует хозяйке «Голубка», но девушка не может уточнить, вошла эта дама в дом до или после владельца зеленой машины.

Разговаривая, Мегрэ набрасывает распоряжения. Проверить все зеленые спортивные автомобили. Разыскать тех, кто отирается на скачках, – молодого брюнета, и т. д.

– Алло! Отель-Дье?..

Маскувен жив. На проводе профессор собственной персоной. Примерно один шанс из пяти, что больной выкарабкается.

Нечего и думать допросить его раньше, чем через неделю, да и то если не будет осложнений.

– Алло! Мадмуазель Берта? Ваш брат, по-видимому, спасен… Нет, вам его еще нельзя видеть… Буду держать вас в курсе.

Огромный пляж, бескрайняя морская гладь… Мегрэ вздыхает. Начинается самый трудоемкий, самый неблагодарный этап расследования. Действующие лица мало-помалу обретают контуры, группируются.

Неужели бедный старик с бульвара Батиньоль до сих пор заперт у себя в комнате? По воле случая ответ поступает в ту же минуту. Звонит инспектор Торранс.

– Вы, шеф? Звоню из маленького бара на набережной… Ровно в девять наш подопечный вышел из дому… Что? Да, да… Совершенно верно, он в своем толстом пальто… Нет, на меня не взглянул… Он ни на кого не смотрит. Бредет куда глаза глядят, как больной на прогулке для моциона. Время от времени останавливается у витрины. Улицу переходит нерешительно, словно боится транспорта… Ни разу не обернулся. Сейчас стоит за спиной какого-то удильщика… Я его вижу со своего места… Что вы сказали? Нет, ни с кем не говорил… Что? Плохо слышу… Газету? Не покупал он никакой газеты… Хорошо… Как прикажете… Есть продолжать… Мне повезло: натолкнулся здесь на потрясающее ву-врэ…

По узкой служебной лестнице Мегрэ, серьезный, тяжелый, взбирается под крышу Дворца правосудия, в лабораторию. Пожимает руки, наклоняется над работающими экспертами:

– Ну что, ребята?

Ничего интересного. Почерк на промокашке может принадлежать и мужчине, и женщине, пальцевых отпечатков на ней не обнаружено, зато на обложке бювара их множество. На всякий случай их проверили по учетам рецидивистов, но безрезультатно.

Доктор Поль – он в игривом настроении, бородка победоносно задрана вверх – в свой черед подходит поздороваться с комиссаром.

– А, это вы, мой дорогой! Я насчет того парня, что нанес два удара ножом… Первый проскочил в нескольких миллиметрах от сердца. Зато второй насквозь прошил левый желудочек… Так вот, одну полезную деталь я вам подскажу. При той позиции, какую занял убийца в момент удара, невозможно, чтобы он не выпачкался в крови – она брызнула сильной струей.

На Октаве Ле Клоагене, когда его обнаружили в кухне, не было следов крови, и одежда на нем не была замыта.

На Набережную возвращается Жанвье. Спал он всего несколько часов.

– Возьмете его карточку (то есть фото Маскувена), обойдете улицу Коленкура и покажете ее всем, кому удастся.

Надо использовать любую возможность. Они не вправе упускать ни малейшего шанса.

– Скажите, доктор, могла ли нанести два таких удара женщина?

– При условии, что она достаточно жилистая. Вы же знаете: в иные минуты женщины благодаря своей нервной организации оказываются сильнее мужчин.

Сорт французского вина.

Это тоже ничего не проясняет. Скорее напротив.

Люкас отправился с визитом к графине на улицу Пирамид. Ему пришлось долго ждать – она еще спала. Приняла она инспектора в воздушном дезабилье. Очень светская дама эта графиня! В руке лорнет, посетителя упрямо именует «господин агент».

Разумеется, Маскувену случалось ей задолжать, но ничтожные суммы. Восемьсот франков? В ее доме не обращают внимания на такие пустяки… Да нет же! Она никогда не торопила его с уплатой… Бедный мальчик! Маленький служащий, затерявшийся в обществе, где бывают только заметные фигуры – отставной полковник, супруга крупного торговца шоколадом, управляющий солидным банком… Два просторных салона, обставленных с несомненным вкусом. В одном бар, позади него – буфетная, где готовят сандвичи для засидевшихся игроков.

– Спроси у нее, – командует Мегрэ по телефону, – не знает ли она субъекта, который…

Он описывает владельца зеленой спортивной машины. Графиня не знает никого с такими приметами.

– Алло, Люкас!.. Наведи справки в округе. Может быть, кто-нибудь видел машину. У приказчиков в магазинах и у прислуги есть привычка замечать нестандартные автомобили…

Париж наводнен автобусами с иностранцами, гиды, надсаживаясь, орут в громкоговорители. Температура 35 в тени, в бассейн и то не окунешься – купальщики теснятся там как сельди в бочке.

– Позвони, пусть принесут кружку. Нет, две, – командует Мегрэ служителю при уголовной полиции. Полдень. Возвращается Люкас.

– Насчет зеленой машины – ничего. На всякий случай я скопировал список постоянных посетителей. Там ведь официально зарегистрированный кружок любителей бриджа… Это не так смешно, как кажется. Салоны обставлены с претензией на роскошь, но, судя по книгам, где полный ажур, игра идет скорее по маленькой: одни – по сантиму, другие – по су. Люди подобрались одинокие: без семьи, без друзей или неудачники в браке, стремящиеся удрать с семейной каторги и провести за картами вечер, а то и часть ночи. Графиня импонирует им. Они начинают казаться себе светскими людьми.

Но, выкладывая франков тридцать с небольшим, уже кряхтят.

– Ле Клоаген там не появлялся?

– В списке не значится.

– Его жена? Дочь?

– Я поинтересовался и этим. У графини их не знают.

– А мадмуазель Жанну?

– А вот это самое главное. Когда я предъявил ее фото графине, мне показалось, что лицо у нее дрогнуло. Она долго, чересчур долго всматривалась в карточку, потом слишком естественным голосом осведомилась, кто это.

Официант из пивной «У дофины», изучивший кабинеты уголовной полиции не хуже, чем столики в своем заведении, поставил на письменный стол две кружки пива. Одну Мегрэ осушил залпом. Тут же взялся за другую, но перехватил взгляд Люкаса и пробурчал:

– Ты уж извини, старина.

Ему слишком хочется пить, а Люкас сам виноват – почему не освежился по дороге?

– Я все думаю…

Полдень. Сотни тысяч парижан, пользуясь уик-эндом, устремляются к морю или в деревню.

– Алло! Коммутатор? Соедините меня с моей женой.

Вторая кружка почти пуста. Обе трубки, лежащие на столе, еще не остыли.