Гибельный день - Маккинти Эдриан

— Да, конечно.

— Пройдемте со мной.

Дверь за мной закрылась.

Существует мнение, будто хозяйки борделей, публичных домов и притонов прямо-таки кладези мудрости, эталоны вкуса и как никто другой обладают способностью понимать человеческие души. Понятия не имею, откуда взялось подобное заблуждение, однако, согласно моему опыту, хозяйки подобных заведений ничуть не умнее и не чувствительнее какого-нибудь третьесортного, постоянно хихикающего учителишки. Бордели, в которых я бывал, не отличались и намеком на хороший вкус. Владелица данного борделя исключением не являлась. Ее представления об интерьере оказались вполне шаблонным, застывшим где-то в области старосветского декаданса. Ставни были опущены, и лампы с абажурами «под Тиффани» освещали убранство таким угрюмым бледно-желтым светом, что невольно закрадывалось подозрение, а не скрывают ли они недостатки «товара». От курильницы в углу разило дохлыми кошками. Привыкнув к местному сумраку, клиенты вскоре замечали, что элегантная голубая наружная дверь совершенно не сочетается с ярко-красными, золотыми вещами, канделябрами, картинками орлов и копиями классических полотен; все это придавало обстановке такой вид, как будто смешали довоенный Новый Орлеан и канцелярию Третьего рейха.

— Меня зовут Лара, — соврала русская.

— Ну что ж. А меня — доктор Живаго. Послушайте, мне нужно поговорить с хозяйкой, у меня к ней пара вопросов.

— Мы обслуживаем любых клиентов. Любой каприз!

— Я в этом не сомневаюсь, но мне нужна всего лишь тихая комната, где можно принять душ и собраться с мыслями без помех. Я даже приплачу сверх цены, а уж если кто-нибудь будет так добр и принесет мне чашку чая, взлечу на седьмое небо от радости.

— Триста евро за полчаса с девушкой. Если же у вас имеются… э-э-э… особые… желания, вам придется доплатить, — произнесла она, глядя на меня так, словно я был величайшим извращенцем в истории человечества. Кто его знает, что я хотел сотворить с девушкой и чаем.

— Поймите, не нужна мне девушка! Достаточно обыкновенной тихой комнаты. Позовите хозяйку.

Русская знаком попросила меня присесть в кожаное кресло. Уборщица-албанка начала чистить пылесосом ковры. Лара вышла и скоро вернулась с пожилой ирландкой, старомодно одетой, с черными волосами и в роговых очках. Дама села напротив меня.

Я протянул триста евро. Она отказалась их принять.

— Если вы рассчитываете тут остаться, у вас ничего не выйдет. Это приличное заведение, а не укрытие для беглецов, что бы вы там ни натворили, — изрекла она, разом порушив мой постулат «хозяйка-борделя-умна-как-третьесортный-учителишка».

— Не понимаю, о чем вы?

— Ну разумеется, не понимаете! Тогда почему вы сидите тут, пачкая кровью мое кожаное кресло, да еще и в чужой одежде?

— Не делайте скоропалительных выводов! Да, мне действительно нужно место, чтобы перекантоваться, пока я не соображу, как убраться из города. Я не причиню никаких неудобств.

— Вы не причините никаких неудобств только потому, что вас здесь не будет. Или вы уходите сами, или я попрошу, чтобы вас отсюда выкинули. А нам не хотелось бы пачкать о вас свои руки…

— Я работаю на Бриджит Каллагэн, — заявил я. Это был мой единственный козырь, потому я ни слова не добавил о том, что милая Бриджит пыталась меня уничтожить.

— Неужели? — спросила хозяйка, не дрогнув лицом. — И кто же она такая?

— Хозяйка ирландской банды в Нью-Йорке, будто не знаете, — произнес я с угрозой.

Она немного наклонила голову и слегка вздохнула:

— Хорошо, хорошо. Успокойтесь хоть чуточку, это все же приличное место… И даже если вы работаете на нее, какое отношение это имеет ко мне? Вы тут рассиживаете, скрываясь от полиции, пугаете моих девочек…

— Я вам скажу, какое это имеет к вам отношение. Самое прямое. Если только Бриджит узнает, что вы не захотели мне помочь, отказались предоставить мне убежище… вам лучше уже сейчас начать писать завещание.

Хозяйка собиралась что-то сказать, но осеклась, улыбнулась и кивнула. Да, у этой бабенки железные нервы! Она прекрасно знала, что к чему. Окинула меня оценивающим взглядом, решая, верить моим словам или нет. Судя по всему, пришла к выводу, что я заслуживаю доверия.

— Как вас зовут? — спросила она.

— Майкл Форсайт.

Брови поползли было вверх от удивления, но она быстро спохватилась и задала следующий вопрос:

— Вы давно работаете на Бриджит Каллагэн?

— Давно, очень давно.

— Сможете подтвердить это, если потребуется?

— Разумеется. Послушайте, я только час как в Дублине, а уже хлебнул неприятностей выше головы. Мне всего-то нужно с часок передохнуть, чтобы прийти в норму.

Мадам, вздохнув, поднялась.

— Сейчас заведение более-менее свободно, — сказала она задумчиво.

— Так вы дадите мне комнату?

— Посмотрим, что тут можно сделать. Полагаю, вы приехали, чтобы помочь в розысках пропавшей девочки?

— Так вы слышали об этом?

— Кому надо, те прекрасно осведомлены.

— Правда? — Я тут же попытался получить хоть какую-нибудь информацию.

— Да, именно так.

— И что вам известно?

— Ну… моей первой мыслью было, что девчушка — Шивон, кажется — просто-напросто сбежала, поскольку никто в Ирландии не отважился бы украсть ребенка Бриджит Каллагэн. Но скажу вам так, хотя не слишком-то в этом уверена: нынешняя поп-музыка почти вся про наркотики. Какой-нибудь обдолбанный фанат мог ее утащить в наркопритон. И запомните: я ни под каким видом не допускаю сюда наркоманов, мало ли что может случиться.

— Весьма разумно.

— Так говорите, вас зовут Майкл Форсайт? — переспросила она с хитрецой.

— Да. Вам это о чем-то говорит?

— Нет, нет, ну что вы… Да, нехорошо получилось с этой девочкой. Впрочем, это же в Белфасте произошло — вполне подходящее место для подобного рода преступлений. Ума не приложу, что творится в мире! Светопреставление, да и только. Хотя Дублин — более цивилизованный город, если вы понимаете, о чем я. Ладно, прекращаем болтовню, комнату вы получите. Что желаете к чаю?

— Молоко и сахар.

Женщина сделала знак человеку, которого я только сейчас заметил — его надежно скрывала тень старинных напольных часов. Слуга тут же исчез.

— Следуйте за мной.

Сам я встать не сумел, она помогла мне подняться на ноги, и мы вышли в коридор. Хозяйка открыла ближайшую дверь, и вслед за ней я шагнул в комнату.

Да, дизайн сильно изменился с тех пор, как я наведывался сюда в последний раз. Недорогую, но веселую, яркую мебель вытеснили аляповатые потуги на «викторианство»: кровать с пологом на четырех столбиках и с шелковыми занавесями; среди безвкусных зеркал, часов и фарфоровых кукол зловещего вида затерялись гравюры, изображающие балерин и светских хлыщей. По-моему, худшего места для занятий сексом даже нарочно не придумаешь. Но, возможно, местные девочки были такими мастерицами своего дела, что обстановка не оказывала на них никакого влияния.

— Можете принять душ. Я пошлю кого-нибудь купить вам новую одежду. Брюки тридцать второго размера, а рубашка побольше, верно? Да, похоже, так оно и есть. Ладно… Девочка нужна?

— Нет.

— Ну что ж… Я принесу ваши вещи, а вы пока отдохните. Примите душ, соберитесь с мыслями, но предупреждаю: долго здесь находиться нельзя. Если вас ищет полиция, я не хочу, чтобы мое заведение втянули в какую-нибудь передрягу.

— Понимаю. Я уйду через час. И последняя просьба: не принесете ли вы мне иголку и крепкую нить?

Она кивнула и вышла из комнаты. Я плюхнулся на кровать и начал раздеваться. Проверил крепления протеза — иногда они натирают культю, — но все вроде было в порядке, и пристегнул протез обратно. В дверь постучали.

— Кто там? — спросил я.

— Это Лара. Принесла вам чай.

Я осторожно приоткрыл дверь, ожидая любого подвоха, но увидел всего лишь сероглазую проститутку с чашкой на подносе. За ней смутно вырисовывался силуэт обнаженного человека в маске, ползущего на четвереньках; поводок от его ошейника находился в руках у другой русской девушки, одетой в кожаный костюм и сапоги с шипами. Этот тип, вполне возможно, был председателем Верховного суда Ирландии или начальником дублинской полиции, короче, большой шишкой.