361 - Уэстлейк Дональд Эдвин

Мы ждали, потягивая пиво. Я сидел, выпустив из брюк полы рубашки, и каждый раз, когда облокачивался на стойку, рукоятка револьвера Смитти больно упиралась мне в ребра. У Билли была точно такая же проблема с «люгером».

В 11.30 напротив бара остановился красно-коричневый «крайслер». Билл повернулся ко мне.

— Это они? Те, кто убил отца?

Я не ответил, пристально глядя на человека рядом с водителем. Я узнал его и начал подниматься с табурета, нашаривая рукоятку револьвера, но Билл схватил меня за локоть и прошептал:

— Не будь дураком. Подожди, пока появится Кэпп.

Я застыл, по-прежнему сжимая револьвер. Та его сторона, что была прижата к животу, нагрелась и покрылась испариной, другая оставалась холодной и сухой.

— Ладно, ты прав, — сказал я, и Билл сразу отпустил меня. — Я сейчас вернусь. — Я расправил полы рубашки и, пройдя мимо посетителей, которые разговаривали с барменом о ловле форели, заперся в туалете. Едва я успел вытащить револьвер из-за пояса, чтобы было легче наклониться, как меня вырвало. Я прополоскал рот у раковины, но почти сразу же снова бросился к унитазу. Затем, подождав минуты две, начал умываться. Над раковиной висело мутное грязное зеркало, и я увидел в нем свое отражение. Я выглядел бледным, очень зеленым и растерянным. Дуло револьвера неприятно холодило живот. Я почувствовал себя размазней и плохим сыном.

Вернувшись в бар, я сел на табурет и взял свой бокал, но не стал пить.

— Ничего нового? — спросил Билл.

Я покачал головой и неожиданно почувствовал жуткий голод. Некоторое время я терпел, но потом не выдержал и спросил у бармена, какие сэндвичи у них здесь подают. Он ответил, что у него есть машина, которая может сделать гамбургер за полминуты, и мы с Биллом заказали по парочке. Машина стояла в дальнем конце стойки — это была хромированная инфракрасная духовка.

Я уже доедал второй гамбургер, когда дверь в тюремной стене открылась и оттуда вышел пожилой человек без шляпы.

Даже на таком расстоянии было видно, что его серый костюм не из тех, которыми правительство одаривает заключенных, выходящих на свободу, — он выглядел дорогим и сшитым по последней моде. Его отлично вычищенные черные ботинки блестели на солнце. У него были седые волосы, но лицо издалека было трудно разглядеть — только квадратный подбородок и густые брови.

Как только он появился, я бросил недоеденный гамбургер на тарелку и вскочил.

— Подожди, пока он подойдет к машине, — предупредил Билл.

— Да, конечно, — ответил я и подбежал к двери. Однако Кэпп не пошел к машине, а повернул в другую сторону. Странно, подумал я, ведь это наверняка Эдди Кэпп — подходящий возраст, время освобождения из тюрьмы, дорогой костюм...

«Крайслер» скользнул вдоль бордюра и покатил по улице с той же скоростью, с какой шел Кэпп. Тот даже не оглянулся, скорее всего просто ничего не заметил.

— Что за чертовщина тут творится? — удивленно пробормотал Билл.

— Садись в машину и давай за мной, — быстро сказал я. — Не отставай больше чем на квартал.

Он озадаченно покачал головой и бросился к машине. Бармен и двое посетителей застыли, изумленно глядя на меня. Я вышел из бара и зашагал за «крайслером».

Так мы прошли три квартала, словно участвовали в каком-то дурацком спектакле. Впереди по левой стороне улицы шел Кэпп. За ним на расстоянии в полквартала следовал «крайслер», затем — я, а в квартале от меня — Билл в нашем «меркюри». Судя по выбранному направлению, Кэпп держал путь на автобусную остановку.

Когда мы оказались в тихом квартале, «крайслер» круто свернул на левую сторону дороги и рванулся вперед — было ясно, что водитель задумал сбить Кэппа.

— Берегись! — завопил я и метнулся к «крайслеру». Больная лодыжка не давала бежать быстро.

Услышав мой крик, Кэпп оглянулся; увидев в паре шагов от себя радиатор «крайслера», проворно отскочил назад и, перевалившись через живую изгородь, упал на газон перед чьим-то домом.

Залаяла собака. «Крайслер» по параболе вырулил обратно да дорогу.

Человек, сидевший рядом с водителем, высунулся из окна и начал палить в меня — точно так же, как когда-то стрелял и отца. Я заметил, что у него маленькие усики.

Выхватив из-за пояса револьвер Смитти, я прицелился в машину и шесть раз нажал на курок. Голова усатого безвольно поникла, а рука с револьвером повисла вдоль дверцы машины. Водитель резко повернул направо, и, судя по тому, как расслабленно болталось тело стрелка, он был мертв.

Стоя посреди дороги, я рассмеялся. Когда я служил в Германии всего четвертый день, двое ребят из моей роты затащили меня в публичный дом «Кайзерслаутерн» в Амиланде. Мне было стыдно признаться, что я девственник, и я страшно боялся, что у меня ничего не получится. Проститутка, которую мы «сняли», вела себя настолько равнодушно, что я взбесился и буквально набросился на нее, пытаясь хоть как-то расшевелить. Мои старания оказались не напрасными, и она кончила, чего у нее не было с двумя другими парнями.

Возвращаясь на базу в автобусе, я на радостях разбил окно. Вот и сейчас я чувствовал себя точно так же, наблюдая, как «крайслер» сворачивает за угол и исчезает из виду.

Рядом взвизгнул тормозами «меркюри», и тут через пролом в изгороди на тротуар вывалился Кэпп, с трудом держась на ногах и шатаясь. Левая брючина была разорвана на колене. Спасая жизнь, он сделал великолепный для своих лет рывок, но все же возраст давал о себе знать.

Согнав с лица улыбку, я открыл заднюю дверцу «меркюри», бросил на сиденье револьвер, схватил Кэппа за руку и, втолкнув его в машину, залез следом за ним. Черноволосая женщина в цветастом фартуке — видимо, хозяйка дома — подбежала к пролому в изгороди и застыла, глядя на нас. Собака продолжала надрываться. Билл вдавил в пол педаль акселератора, и мы умчались из Даннеморы.

Глава 16

Кэпп оправился от потрясения довольно быстро. Вытащив из-под себя револьвер и повертев его перед глазами, он повернулся ко мне.

— Погано ты стреляешь, парень. Ты снял его только с четвертого выстрела, а следующие две пули потратил впустую.

— У меня только один глаз. Трудно правильно рассчитать расстояние.

— А-а. Тогда все в порядке. — Он быстро взглянул на широкий затылок Билла и заявил:

— Если это налет, то вы оба рехнулись. Я никому ничего не должен, ни цента.

— Мы всего лишь хотим задать вам пару вопросов, — сказал я.

Он внимательно посмотрел на меня и усмехнулся. У него были белые вставные зубы, но это шло ему гораздо больше, чем Кришману.

— Интересно, сынок, был ли ты на свете, когда меня посадили?

— Был.

— Тогда тебе очень повезло, что ты так долго прожил. — Он помахал револьвером, держа его за ствол. — А если бы я проломил тебе башку этой штукой? Что бы тогда делал твой напарник?

Я спокойно выдержал его насмешливый взгляд.

— Послушайте, нам не до шуток.

Некоторое время он продолжал разглядывать меня, а потом с грустным видом бросил револьвер на пол.

— Я старый человек и собираюсь уйти на покой. — Он откинулся на спинку сиденья, глядя прямо перед собой. Потом перевел взгляд на потолок кабины, притворяясь, что ему плохо. — Жестокий безжалостный мир. Как хорошо, что теперь все это позади...

— Не все.

Он перестал валять дурака и, повернувшись ко мне, сказал ровным голосом, почти не разжимая губ:

— Тогда задавайте свои вопросы и катитесь к черту.

— Почему убили Уилларда Келли? — немедленно спросил я.

На его лице одно за другим промелькнуло несколько выражений удивление, беспокойство, напряжение, выдававшее лихорадочную работу мысли, и, наконец, полное бесстрастие.

— Черт возьми, что еще за Уиллард Келли такой?

Подняв с пола револьвер, я слегка постучал рукояткой по его колену.

— Говорят, у стариков хрупкие кости.

— Вот еще. Я обзавелся всеми нужными рецептами. Дважды в день принимаю по столовой ложке гноя сифилитика. Это новое лекарство для пожилых людей.