Ошибка сценария - Алейников Дмитрий Александрович

— Заткнуться? Почему же?

— Потому что Нерон, за которым гоняются бандиты, — это я!

Глава 17

Понадобилась щепотка минут, чтобы оклематься после такого заявления. За это время, конечно, не доплыть до середины Днепра, но кофе сварить можно было. Отойдя от очередной сенсации, Сергей сглотнул, втянул носом воздух, нахмурился и заговорил ровным голосом хроникера, глядя как бы в сторону воображаемой аудитории:

— Итак, пациентка утверждает, что является не только крупным заказчиком на изготовление вэб-ресурсов, но является также римским императором Нероном во плоти, известным компьютерным гением из России и — до кучи — мужчиной. Тяжелая картина заболевания.

— Я совсем не претендую на твои программные лавры, Сережа…

— Бац! — взмахнул руками компьютерщик. — Пациентка пытается сызнова втереться в доверие, для чего обзывается уменьшительно-ласкательными прозвищами. Дешевый трюк!

— Послушай меня! — голос девушки прозвенел кованой сталью, заставив компьютерщика обратиться в слух. — Послушай меня, — повторила Галина уже мягче. — Я действительно Нерон. И я именно тот Нерон, которого ищут Витек и его компания. И твои лавры и репутация меня на самом деле не привлекают. Я не самозванка и не аферистка. Просто так совпало, что мы оба с тобой Нероны. Ты Нерон, потому что придумал себе такой ник, а я Нерон, потому что под этим кодом я значусь в документах следователя Поршева. Информация, за которую бандиты готовы убить, поступила от меня, и твои сновидения — капля в море собранных мной данных. Ни один суд не поверит видениям медиума; вещие сны не пришьешь к делу и даже не продемонстрируешь присяжным, поэтому…

— Подожди-ка! — Сергей вскинул руку с брошюрой, как стрелочник поднимает свой флажок. — Дай спросить! Ты что… ты мент?

Галина глубоко вдохнула и медленно выдохнула, как делают приступающие к медитации самураи из боевиков.

— Я не мент, — произнесла она с ударением на последнем слове и добавила небрежно: — Я внештатный сотрудник.

— Внештатный сотрудник? Это тот, который на добровольных началах оказывает содействие компетентным органам? Или не на добровольных? Ваша профессия по-прежнему называется «секретный сотрудник», или теперь придумали что-нибудь более благородное, современное? Мне кажется поэтичным словосочетание «негласный менеджер по неофициальному сбору информации посредством стука», — программист в сердцах хлопнул себя книгой по колену. — Офигеть!

От удара средняя часть книги вылетела и, распавшись на несколько блоков и отдельных страниц, разлетелась по асфальту. Сергей с досадой посмотрел на дело руки своей, исподлобья глянул на Галину и, нехотя опустившись на корточки, начал собирать книгу и складывать в обложку, не слишком, впрочем, обращая внимание на нумерацию страниц.

Вопреки ожиданиям, девушка не присела рядом, не помогла с рассеявшимися листами. Немного понаблюдав за копошащимся у ее ног гением высоких технологий, она подошла чуть ближе и, нагнувшись сказала следующее.

— По-моему, ты сделал кое-какие выводы относительно меня и Ильи. Неправильные выводы.

Сергей вскинулся, намереваясь сообщить, что никаких выводов не делал (очень надо!), что ему вообще глубоко наплевать на Галину, где-то на Илью и на миллионы соотечественников, чья личная жизнь в строгом соответствии с правами человека является достоянием всех и каждого. Вскинулся и тотчас снова опустил голову, так и не издав ни звука, потому что сначала понял, что именно этим поспешным движением выдал себя, свое неравнодушие к этой теме. А уже уткнувшись в тертые листочки, программист сообразил, что и Галина заметила его реакцию, наверняка сообразив, что к чему.

— Между мной и Ильей ничего нет, — продолжала свой монолог девушка. — И никогда не было, хотя этот прощелыга не один раз ко мне подкатывал. И еще ты наверняка делал кое-какие предположения о том, как я попала в Москву из своей глухомани… — она сделала паузу, но на сей раз Сергей проявил похвальную выдержку. — Я тебе изрядно наврала. Мой отчим и впрямь рубит в сетях, и я кое-чему научилась в его конторе. Мне показалось, что этого вполне достаточно, чтобы попытаться козырнуть знаниями, проявить служебное рвение, смекалку и начать делать карьеру где-нибудь поближе к Европе, хотя Силиконовая долина от нас даже ближе… Ну, неважно. В общем, я стала давать объявления о поиске работы, заполнять всякие анкеты, проходить собеседования. Довольно скоро я начала получать предложения. Всякая мелочовка, вспомнить нечего. А потом вдруг начало намываться что-то интересное. Но все перекрыло предложение от одного агентства. Им нужен был администратор в одну турецкую гостиницу со знанием компьютера и представлением о работе сети. Нужна была русская, потому что весь отель был выкуплен российским тур-оператором. Деньги не безумные, но сама перспектива работы за границей…

Сергей собирал страницы все медленнее и медленнее, но в итоге их оказалось не так много, и книга оказалась собрана гораздо раньше, чем рассказ Галины миновал пролог. Слушать эту исповедь было тем более неуютно, что финал ее очевиден, и каждая следующая фраза только подтверждала догадку, возникшую в самом начале печальной этой повести: девушка, провинция, Турция, отель — цепочка, разжеванная бульварной прессой до молекулярной основы. И оттого, что неприятная развязка выглядела столь предсказуемо и понятно, молодой человек ощущал себя крайне неловко, словно оказался уличен в непристойности. Противное и недостойное это знание раздражало и напрягало, как натягивает нервы выверенный сюжет триллера, когда сидишь и под гнетущую музычку наблюдаешь, как спускается в темный погреб очередная жертва, сидишь и ждешь, когда ударит из мрака когтистая лапа, и внутренне закипаешь от того, что экранный персонаж пребывает в счастливом неведении, а ты, наоборот, осведомлен об опасности во всех деталях. И кто-то рядом отворачивается, не выдержав напряжения, а кто-то таращится во все глаза, чтобы не моргнуть, не дай Бог, не пропустить ни мгновения, ни кадра из неумолимо приближающейся сцены. В детстве, если случалось просочиться на телеэкран мало-мальски эротической сцене, а рядом оказывался кто-то из взрослых, Сергей краснел и опускал очи долу, не понимая, чего стыдится, ругая себя за пропущенные кадры, которые назавтра будут смаковаться и разбираться во всех деталях сверстниками, но не находя в себе сил посмотреть на экран. Нечто подобное молодой человек испытывал и теперь, не решаясь взглянуть на Галину, будто она и была той самой взрослой, а еще вернее, той сценой, что вгоняла в краску.

Чтобы оттянуть миг, когда придется встретиться с девушкой взглядом, программист начал раскладывать листы по порядку. Вяло сверяя номера страниц, он прослушал сагу о том, как отправилась Галина за теплое море, как отобрали у нее в аэропорту паспорт, как выяснилось, что работать предстоит отнюдь не администратором и в качестве альтернативы только арабская тюрьма, которая вряд ли привлекательнее русской. То ли в силу своей тривиальности, то ли из-за того, что рассказчиком несостоявшийся администратор оказалась скверным, не смогла подать сюжет, заинтриговать слушателя, сага не растрогала. Даже напротив, от всей этой бодяги Сергей разозлился настолько, что решился встать и довольно бесцеремонно прервать девушку в той части, когда злая судьба довела героиню до ручки. В буквальном смысле «до ручки», потому что Галина взяла эту самую ручку и села писать письмо отчиму. Шансов, что письмо дойдет ровно столько, сколько у знаменитого письма на деревню дедушке. Примерно столько же шансов оставалось на то, что отчим вытащит свою непутевую падчерицу из турецкого подпольного борделя и вообще предпримет хоть что-то…

— Дай я угадаю, — встрял Сергей, чтобы высказать свою версию. — Письмо не попало к отчиму. Письмо попало к доброму дяденьке Митяю Поршеву, который задействовал неофициальные каналы, забросил в Турцию Харатьяна и Дукалиса, они выставили раком всю мусульманскую братву и вывезли тебя в контейнере с бананами. И теперь ты в благодарность за счастливое избавление пашешь на доброго дядю в качестве нештатного дятла и стучишь на все, что движется. А заодно собираешь компромат на гада Витька, который и отправил тебя загорать на дальний берег Черного моря. Я угадал?