Московский лабиринт Минотавра - Солнцева Наталья

Проскуров уставал от ночных бдений, от бесконечного диалога с невидимым обвинителем, от страшных мыслей, где призраками стояли Нана и Олег. Не женись Эдик на грузинке, не подари он брату скоростную «Хонду» – как бы сложилась их жизнь?

Смирнов старается, ищет пропавшую жену бывшего сослуживца, расследует обстоятельства гибели Хованина, но добьется ли он успеха?

«Уверен ли я, что хочу знать правду? – спрашивал себя Проскуров. – Не надеюсь ли я втайне, что Славка не сможет установить истину?»

Эдуард рассказал сыщику не все. Зачем раскрывать семейные тайны? Делу они не помогут, а родне навредят. Не каждому приятно выставлять на обозрение кровоточащие язвы, пусть даже и в благих целях.

Сумочку Наны, обнаруженную под диваном в гостиной, Проскуров убрал с глаз подальше: она вызывала приступы страха и тоски. Каким образом эта личная вещь жены оказалась в квартире, выпотрошенная, как мертвая рыба? Эдик ломал себе голову в поисках ответа. Он гнал прочь ужасные мысли, неутешительные предположения. Гадать – не его ремесло.

Одинокие вечера в пустой квартире становились невыносимыми. Но идти тоже никуда не хотелось. Телевизор раздражал, книги валились из рук, водка не лезла в горло, как, впрочем, и еда. Днем Проскуров работал как заведенный, подчиняясь привычному ритму, а приходя домой, лежал, смотрел в потолок, боролся со своими мыслями.

Со Смирновым они договорились соблюдать «конспирацию», то есть открыто не встречаться и звонить друг другу только на мобильный. К домашнему телефону подсоединили записывающее устройство. Эдик в эту вынужденную меру не верил, считал ее бесполезной. Возражать, однако, не стал.

В этот вечер, похожий как две капли воды на прошлый, господин Проскуров в полнейшей прострации сидел в кресле, запрокинув голову, закрыв глаза и стараясь не втягиваться в воспоминания. Зазвонил телефон. Эдик обрадовался – есть повод отвлечься от гнетущих размышлений.

Он взял трубку. От услышанного мурашки побежали по крепкой, тренированной спине бывшего спецназовца.

– Что, бодрствуешь? – отрывисто произнес неопределенный свистящий голос. – Потерял сон? Ты же теперь почти вдовец.

– Почти? – хрипло переспросил Проскуров.

«Кто звонит? Что ему... или им известно? – молнией вспыхнуло в уме. – Чего они хотят?»

В трубке молчали.

– Что вам нужно? – осторожно спросил он.

– Сам подумай, – с усмешкой ответил голос.

– Говори, что тебе надо!

– Так мы с тобой не поймем друг друга.

– Давай встретимся.

– Не сейчас...

В трубке раздались гудки, а Эдуард еще минут пять тупо смотрел перед собой, держа ее в руке. Ладони вспотели.

– Почти вдовец... – шепотом повторил господин Проскуров. – Почти... Не может быть! Я ведь никому ничего не говорил об исчезновении Наны, кроме доверенных лиц. Значит...

Ему предстояла очередная бессонная ночь.

Ева медленно, обходя лужи, пробиралась к одному из помещений завода «Динамо». С хмурого неба сыпал дождь, сбивал с деревьев поблекшую листву.

Выкрашенная зеленой краской железная дверь, о которой Еве рассказал словоохотливый вахтер, оказалась незапертой.

– Там будет коридор, – объяснил он. – Налево маленький цех, направо – ряд дверей. Заходи во вторую по счету. Лешка должен там сидеть, писать отчеты.

«Какие отчеты?» – хотела было спросить она, но сдержалась. Что ей за дело? Главное, что Алексей Мальцев, слесарь по профессии, кладовщик по должности, а по призванию археолог-любитель и патриот земли родной, сможет посвятить ее во все подробности касательно исторических находок на территории завода: заброшенных колодцев, старых фундаментов, подземных галерей, древних захоронений и прочего.

– Любая строительная бригада знает, что прежде начальства надо звать Леху, показывать кости, черепа, ржавые железки, каменную кладку или провалы под землю, если таковые обнаружатся в раскопах. Ребята несколько лет назад целыми ящиками кости собирали, складывали, а что потом с ними было, не знаю, – разговорился вахтер.

Наверное, милое, приветливое лицо Евы, улыбка ее красивых губ, ясные глаза и выбившиеся из-под берета русые завитки тронули мужское сердце. Она назвалась активисткой общества защиты памятников старины.

– Идите, дамочка, во-о-он туда, – вахтер вышел на улицу и показал ей проход между строениями. – Мальцев вам все растолкует.

Ева послушно отправилась к длинным кирпичным зданиям. Зеленую дверь нашла без труда, открыла, оказалась в описанном вахтером коридоре. Теперь куда? Направо. Первая дверь, вторая. Ева взялась за ручку и нажала. В небольшой комнате сидел за столом мужчина в рабочей одежде, с густой черной шевелюрой.

– Здравствуйте, – звонко сказала она.

Он поднял кудрявую голову, повернулся.

– Вы Алексей Мальцев? – Ева решительно подошла к столу. – Меня зовут Ева, я изучаю состояние старых монастырских построек, пострадавших в годы советской власти. Можете уделить мне полчаса?

– Хотите статью написать о варварском обращении россиян с собственным культурным наследием? Или научный труд на ту же тему?

Она наклонила голову, улыбнулась.

– Что-то вроде. Надеюсь на вашу помощь.

– Буду рад, – серьезно ответил Мальцев. – Что конкретно вас интересует?

Ева научилась у Смирнова уводить разговор в сторону, чтобы задать нужный вопрос не в лоб, а исподволь, когда собеседник увлечется и потеряет бдительность. Она спросила о Старом и Новом Симонове, потом перешла к захоронению воинов, участвовавших в Куликовской битве. Алексей продемонстрировал нестандартный подход к известным фактам и отличное знание истории. Ева внимательно слушала, параллельно обдумывая, как перейти к подземельям.

– А здесь провалов под землю не случалось? – невинно блестя глазами, поинтересовалась она. – Никаких тайных ходов не раскапывали?

Мальцев насторожился. Он терпеть не мог искателей кладов и дешевых сенсаций.

– У меня есть друзья, диггеры, – продолжала между тем Ева. – Они составляют карту вашего участка. Говорят, в Симонове существовала подземная тюрьма. Это правда?

– Да, – сдержанно кивнул Алексей. – Не только монастырские, но и дворцовые подземелья часто использовались для тайного содержания узников, и даже в подвалах больших домов вельмож и богатых помещиков сооружали подземные темницы. Ваши друзья ни разу не находили в глубоких каменных подвалах и коридорах прикованные к стенам скелеты? Для Москвы это не редкость.

– Находили, – соврала Ева. – А правда, что алхимики и масоны устраивали под землей свои лаборатории, мастерские?

– И фальшивомонетчики, и преступники всех мастей, и поклонники нечистой силы, – с усмешкой подтвердил Мальцев.

– О-о! Вспомнила! Кто-то намекал на замурованных в подземельях Симонова монастыря бесов! Неужели это соответствует действительности?

– Ходили слухи, но у меня никакой информации о бесах не имеется, – засмеялся Мальцев, на его щеках образовались симпатичные ямочки. – Дыма без огня не бывает, однако. Скорее всего, сказки о бесах отражают необъяснимое воздействие на людей некоторых участков подземелья.

Ева не могла не согласиться с такой точкой зрения.

– При прокладке заводских коммуникаций на нашей территории находили замурованные и засыпанные мусором своды, кладку из дикого камня, известняка. Жаль, их не расчищали. Нужны деньги, специалисты, а главное, время. Для завода это невыгодно. Да и вообще, изучением городских подземелий больше занимаются энтузиасты и романтики, нежели государство. Появились в последние годы некоторые организации, которые дают консультации при строительстве зданий, чтобы не случилось осадки, трещин и прочих неприятностей, связанных с подземными пустотами. Но и они охватывают только отдельные участки.

– Вам приходилось самому спускаться под землю? – спросила Ева.

Мальцев помолчал.

– Неглубоко, – наконец неохотно сказал он. – Не люблю замкнутого пространства. Так, в разрытую яму залезть могу, если сверху небо видно. А чтобы уйти под землю на многие километры... нет, увольте! Диггеры – особый сорт людей, я к ним не отношусь. Я бы ни шахтером работать не смог, ни проходчиком, ни метро строить. Мне воздух нужен, свет, простор.