Сон над бездной - Степанова Татьяна Юрьевна

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66

– Вполне возможно. Если, конечно, это всех устроит. В том числе и здешних ментов. И прокурора.

– А история Гиза? Как тогда понимать ее? Все эти аллюзии его вчерашние, намеки?

– Серега, а какой вывод ты лично для себя сделал из того, что он нам вчера наболтал?

– Вывод? Я никаких выводов для себя не делал.

– Но все-таки. Или я тебя не знаю? Не могла тебя такая история равнодушным оставить. Давай, не темни.

– Гиз человек весьма оригинальный. Или же очень хочет казаться таковым. Историю свою он рассказал явно неспроста. Но предназначена она была не только нам одним. Она и Богдану адресовалась, и Илье.

– Илье-то как раз такие сказки по возрасту.

– Богдан хоть и спорил с Гизом, а тоже слушал очень даже внимательно, – продолжил Мещерский. – Я за ним наблюдал. Он с родителями приезжал в этот замок задолго до всех нас. И знает, возможно, гораздо больше, чем хочет показать. И потом, кое-что в истории Гиза – чистая правда. Например, то, что графы Шенборны существовали.

– И то, что полвека назад на горной дороге случилась автокатастрофа. И убийства были, ты это хочешь сказать?

– Я хочу сказать, Вадик… мне вчера показалось… Гиз настойчиво намекал на то, что… Ну, ты же сам сказал ему о том, что он параллели проводит! Короче, если оставить всю эту мистику в стороне, то… Он хотел дать нам понять, что он тоже считает – здесь, в замке, произошел никакой не несчастный случай и не самоубийство, а форменное убийство. И оно как-то связано с Петром Шагариным…

– Который чудесным образом воскрес из мертвых, – хмыкнул Кравченко, – ускользнув из цепких объятий смерти в результате договора, аналогичного…

– Гиз выдает себя за профессионального колдуна, – быстро ввернул Мещерский. – Как-то ему ведь надо поддерживать соответствующую репутацию в глазах слушающей его с открытыми ртами молодежи?

– Это мы-то с тобой для него молодежь? Он нас немногим старше.

– Надо было спросить его, что он сам делал после того, как явился утром в замок, – сказал Мещерский. – Где был конкретно? Не видел ли погибшую? Не приближался ли случайно к смотровой площадке?

– Ты сам говорил только что: кто мы здесь такие, чтобы их о чем-то спрашивать? – Кравченко усмехнулся. – Нет, Серега, не жди, что они согласятся отвечать на наши вопросы.

– Конечно, ты прав. А сам ты что думаешь?

– Я думаю, что на всю эту мистику по большому счету надо забить. – Кравченко покачал головой, словно отгоняя от себя назойливую муху. – В том числе и на какие-то там кровавые вороньи перья…

– Какие еще перья?

– Крылья, что к асфальту прилипли…

– К какому еще асфальту? Ты о чем?

– К дорожному асфальту. Так, ерунда это все. Просто показалось третьего дня.

– Чего показалось-то? – Мещерский встревожился не на шутку.

– Да говорю тебе, ерунда. Эх, Серега, нам с тобой надо твердо помнить лишь одно: они богатые люди. Очень богатые. Влиятельные, известные. К ним на огонек – ты сам вчера убедился – на вертолетах как мотыльки политиканы слетаются.

– Думаешь, тут может быть политика замешана?

– Уйма мотивов может быть для устранения этой бабы, – ответил Кравченко, – вполне земных и реальных. Деньги, шантаж, и политика тоже, и какие-то пока неизвестные нам личные мотивы… Шерлинги – покойница и ее муж – были долгое время приближены к Шагарину, были в курсе всех его дел, всех интриг, всех скандалов. А он сам знаешь какова персона был до своей летаргии. Сколько всего такого с ним связано было.

– Его ведь и самого до сих пор в Москве в организации убийства банкира обвиняют, есть уже прецедент, – тихо сказал Мещерский. – Вот видишь, Вадик…

– Что видишь? Что я должен еще видеть?

– Напрочь отрицая все сказанное Гизом, мы, логически рассудив, пришли к тому самому, на что он нам так аллегорически, так туманно намекал: убийство Лидии Шерлинг может быть как-то связано с Шагариным.

Говоря это, Сергей Мещерский и не подозревал, что вскоре, точнее, уже за завтраком они с Кравченко услышат по поводу этой версии и еще кое-что весьма любопытное.

Туман рассеялся так же неожиданно, как и возник. И словно стало легче дышать в этой разреженной атмосфере. И столько разных перемен открылось глазу из окон Верхнего замка! Под его стенами жизнь била ключом: по шоссе вереницей ползли машины – грузовики, легковушки, автобусы. Под стенами замка как грибы выросли разноцветные палатки. В небо поднимались дымки бивачных костров. Сновало, суетилось множество людей. На лугу перед южными воротами (оказалось, что это тот самый ярмарочный луг, так называемое «певческое поле») бригады рабочих в спешном порядке устанавливали разборную сцену, натягивали навес из оранжевого брезента. Подъезжали грузовики и фуры. Из них бойкие молодые люди в ярких майках (преобладал оранжевый цвет) выгружали пластиковые столы, стулья, разворачивали летние кафе, пивбары на колесах, воздвигали символы цивилизации и комфорта – переносные туалеты. Тянули, как муравьи, какие-то провода, устанавливали громкоговорители, распаковывали аппаратуру. А палаток и людей все прибывало и прибывало, автобусов и припаркованных на обочине машин становилось все больше и больше.

– Прямо как тогда у вас на майдане по телевизору показывали, – резюмировал Сергей Мещерский. Они сидели в столовой за завтраком. Кроме них с Кравченко, за столом были только Павел Шерлинг – опухший, разом потерявший весь свой лоск, однако трезвый, и Богдан, успевший, видимо, уже вернуться со своего традиционного мотоциклетного кросса по пересеченной местности.

– Тут каждый год бардак во время фестиваля. Это лишь начало, то ли еще к вечеру будет, к открытию, – сказал он. – Придется терпеть.

– Придется, – глухо отозвался Шерлинг.

В столовую впорхнула Злата Михайловна. Богдан при ее появлении встал. Встали и Кравченко с Мещерским. Шерлинг, погруженный в свои мысли, опоздал проявить вежливость.

– Добре рано, – певуче произнесла Злата Михайловна. – Как спали, дорогие мои?

– Спасибо, хорошо, – ответил за всех Кравченко.

– Как спалось, Богдан? – громко спросила Злата Михайловна.

– Нормально.

– Лучше, чем прошлой ночью, да? – Злата уселась напротив него. Она улыбалась. – Павлик, я слышала… Шофер сказал, что он тебя в город сейчас везет, да?

– Только что звонили из местной прокуратуры. Просили срочно подъехать, – вяло ответил Шерлинг. – Сейчас и отправлюсь. Там какие-то формальности с опознанием.

– Формальности, да… А когда же они будут нас допрашивать? – Злата, склонив набок прелестную, гладко причесанную головку, смотрела на Богдана. – Так ведь всегда бывает. Допрос с пристрастием. Кто где был, кто с кем спал. Богдан…

– Что?

– Ты ничего не хочешь сказать?

– А что я должен сказать и кому?

– Ну, не знаю… мало ли… Кстати, Павлик, как там Машенька себя чувствует?

– Что ты меня спрашиваешь, Злата? Дочь мать потеряла, я – жену.

– Если она не в состоянии выйти к столу, если так обессилела от горя… я пошлю к ней официанта. Девочке надо основательно подкрепиться. Богдан, может, окажешь любезность, сам отнесешь ей завтрак?

Павел Шерлинг посмотрел на Злату. В ее голосе было что-то такое, что всем сидящим за столом как-то стало неловко. «Чего это она цепляется как репей?» – подумал Кравченко.

– Нет, лучше я пошлю официанта, – ангельски-кротко сказала Злата Михайловна. – Богдану лучше подумать на досуге, собраться с мыслями. Это я к тому, что если нас вдруг пригласят на допрос… Богдан, ты вот что нам скажи, а ты разве не видел вчера утром, когда катался на мотоцикле, Лиду… Лидию Антоновну?

– Нет, я ее не видел, – холодно ответил Богдан.

– Странно, а по моим расчетам, ты ее не мог не видеть. Ведь ты один бодрствовал в такой ранний час.

– Ты тоже не спала, милочка моя. – Богдан поднялся из-за стола. Эта «милочка», сказанная им таким дерзким тоном родной тетке, покоробила всех. Павел Шерлинг проводил его долгим взглядом.

– Ну, мне пора, я поехал, – произнес он после паузы.

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66