Секретные поручения - Корецкий Данил Аркадьевич

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108

— А почему не захотел послужить? — продолжал развивать тему капитан. У него были неопределенного цвета волосы и глаза, морщинистый лоб и большие, оттопыренные в верхней части уши. С одинаковым успехом ему можно было дать и тридцать два, и сорок четыре года. — Может, есть какие-то идейные соображения?

— Портянки нюхать не захотел. Это идея?

— Может быть, может быть… А в семье как относились к службе? Отец одобрил твое решение? Какова вообще идейная атмосфера в семье?

— Это наше сугубо внутреннее дело, — сказал Сергей. — Еще вопросы есть?

Он чувствовал, что кафкианская машина дознания медленно, но верно затягивает его в свое липкое, душное, отвратительно пахнущее нутро, и решил изменить тактику.

Если вести себя уверенно и грубо, они присмиреют. В конце концов, отец действительно не последний человек в городе. А он совершенно безвинно попал в дурацкую ситуацию и по ошибке поколотил этих оглоедов!

Капитан отодвинул лист бумаги. Оказывается, он не записал ни слова, лишь черкал ручкой для виду, каракули какие-то выводил. Сейчас Сергей рассмотрел, что это были не просто каракули, — на листке, распялив в стороны полные ноги, расположилась голая дама со стрижкой «каре». Кажется, она стимулировала себя пальцем.

— Пикассо, — сказал Сергей.

Капитан тяжело вздохнул.

— У тебя, парень, начинается полоса крупных неприятностей, — объявил он, пропустив реплику мимо ушей.

— Расстреляете, — дерзко предположил Сергей.

— Вряд ли. Хотя статья расстрельная, но не настолько ты влез в это дело… Лет восемь-десять получишь. Показательный процесс, радио, телевидение, статьи в газетах. И отец с работы вылетит.

— Какая расстрельная статья?! — вскинулся Курлов. — Чего на пушку берете!

— Обыкновенная, шестьдесят четвертая. Измена Родине в форме шпионажа. Я потому и расспрашиваю — как в семье с идеологией…

Лицо у капитана сделалось мягкое, жалостливое. Сергей заставил себя широко улыбнуться в ответ. Получилось не очень Натурально, потому что губы были разбиты в лапшу и над левым глазом наросло безобразное мясо.

— Не пудрите мне мозги, товарищ капитан, — сказал Сергей. — Какой шпионаж? Какая измена Родине? Я тихомирно гулял с подругой, она пошла пописать, а тут ваши и налетели из темноты… Маски бандитские, да и рожи не лучше. Откуда мы знаем — кто, откуда, зачем… Антонину хватать стали, на землю валить, я заступился. А что мне оставалось? Ну давайте я извинюсь перед ними! Только пусть и передо мной извинятся — все бебихи отбили…

— Тебе кричали «КГБ», — негромко перебил капитан. — Раз пять.

— Там много чего кричали, сплошной гвалт стоял. До меня и не дошло, я вижу — девку валят, платье задрано до подбородка… Будешь тут разбирать — чего кричат…

— А пистолет? — вкрадчиво спросил Агеев. — Зачем пистолет схватил?

— Да случайно вышло! Я его сразу и бросил!

— Получается, у тебя сплошные случайности.

— Получается, так, — буркнул Курлов.

— Только к нам случайно не попадают, — сочувственно сказал капитан. И снова сделал жалостливое лицо. — Ты это понимаешь?

Сергей понял одно — что его пугают. И ему действительно стало страшно. Откуда-то из-за стенки доносился тупой ритмичный звук и крики; возможно, там слушали рэп, возможно — кого-то избивали. Часы на руке капитана показывали шесть минут третьего ночи. Блестящий конус капиллярной ручки ползал по листку бумаги, щедро добавляя растительности в паху полной дамы. Затем внизу появился мощный фаллос, рядом с ним — еще один, и еще. Трехглавый Змей Горыныч, чье тело походило на тугую шерстистую мошонку.

— Здесь нечего и понимать, — сказал Сергей. Он разозлился на себя — за трусость, и на Агеева, который заставил его эту трусость ощутить. — Мы с Антониной сейчас отправимся домой, а через неделю вся ваша шобла вылетит с работы и побежит устраиваться ночными сторожами.

— Папу подключишь? — просто спросил капитан.

— Это мое сугубо внутреннее дело.

— Ясно. Что ж, тогда идем, покажу кое-что.

Капитан встал и жестом гостеприимного хозяина распахнул дверь. В коридоре ждал огромный хмурый детина в короткой кожаной куртке и черных джинсах. Подбородок у него был заклеен пластырем.

— Узнал, сука?! — недобро спросил он. Сергей отшатнулся.

— Спокойно, Коливатов, — ровным голосом урезонил капитан коллегу и повел Курлова куда-то вниз по узкой и довольно крутой лестнице. Коливатов шел следом, черные джинсы терлись между накачанными ногами с противным визгливым звуком: «вжик-вжик — вжик».

Через два пролета лестница закончилась, и они оказались в коридоре. Вдоль влажных холодных стен тянулась пунктирная линия лампочек — сороковок", теряющаяся где-то вдали; в нескольких местах коридор разветвлялся, давая начало новым и новым бесконечным пунктирам. Подвал был огромен. Особняк Управления походил на дерево, которого под землей куда больше, чем снаружи.

Перед Курловым раскачивалась в такт шагам сутулая спина капитана, сзади вжикали джинсы Коливатова. Где-то вверху продолжался монотонный рэп с вялыми идиотскими выкриками. Из бокового коридора наперерез капитану вынырнул полный мужчина, молча сунул ему в руки трехдюймовую дискету. Капитан кивнул на ходу, спрятал дискету в карман. Мужчина бесшумно растворился в полумраке, как чеширский кот.

По пути Сергей насчитал около десятка обитых железом дверей, но ни на одной из них не увидел никакого опознавательного знака.

— Куда идем? — спросил он.

Капитан неопределенно махнул рукой:

— Туда.

Остановились перед девятой дверью. Она ничем не отличалась от остальных: железо, масляная краска, черная панель с клавишами. Вместо того чтобы отстучать секретный код доступа, капитан просто толкнул дверь, и она открылась.

Внутри горел яркий белый свет, Сергей невольно зажмурился. Когда открыл глаза, обнаружил себя стоящим перед небольшим окошком в боковой стене. Толстое стекло было тусклым от пыли и пальцев. Очевидно, с той стороны оно было замаскировано под зеркало или картину. Во всяком случае, сидящая в соседнем кабинете Антонина его не видела. Напротив нее за столом сидел молодой капитан в военной форме с непривычными васильковыми петлицами. Он небрежно поигрывал авторучкой и что-то говорил, но толстое стекло не пропускало звуков, только беззвучно открывался и закрывался рот на слегка веснушчатом лице.

— Что там? — спросил Сергей Курлов. — Почему ничего не слышно?

— Сейчас услышишь, — сказал капитан.

Коливатов отошел в сторону, щелкнул невидимым тумблером. В комнату ворвался усиленный динамиками голос следователя.

— …У меня уши пухнут, Цигулева, от твоего вранья. Полная ерунда и бестолковщина, даже стыдно. Неужели Бен-Ави не научил тебя, что говорить в таких случаях?

— Какой Бен-Ави? — плечи Антонины недоуменно поднялись.

— Значит, ты ничего не знаешь. Предположим…

Следователь наклонился и осторожно поставил на стол рыжий рюкзачок с нашлепкой «Дэниел Рей».

— Тогда объясни, Цигулева, почему ты выбросила вот это?

— Я же говорю, он требовал у меня денег, этот бугай… — простонала Антонина. — Сказал: я знаю, тебя сирийцы трахают, у тебя «зеленые» есть, колись, сука, иначе хор Пятницкого закажу, раскурочим на фиг… А тут со всех сторон налетели, хватать стали, валить… Ну все, думаю, вот и хор прибыл. Мне денег жалко? Да чтоб он подавился, бугай. Бросила подальше — хотела бежать, а меня в машину — и сюда…

— А месячные? Про месячные ты ему ничего не сказала? — невозмутимо поинтересовался лейтенант, нашаривая что-то в рюкзачке.

Девушка запнулась, резко выпрямила спину. Выглядывающие из-под прически маленькие уши порозовели.

— Делать мне больше нечего, — медленно произнесла она.

«Какой бугай, какие месячные?» — недоуменно подумал Курлов. Несколько часов назад он самолично шарил у нее в трусах, и все было в полном порядке!

— Что ж так… Глядишь, никто бы курочить тебя не стал. Они, бугаи, женской крови во как боятся.

Следователь достал шуршащий пакет с гигиеническими прокладками, повертел перед глазами.

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108