Аварийный взлёт - Левит Ирина

— Тогда давайте спустимся в кафе.

В зале почти не было народа, и они сели за столик в дальнем углу. Из-за приоткрытой двери в служебные помещения тут же выглянула какая-то женщина, а к ним подбежала официантка — у обеих на лицах читалось тщательно скрываемое, но плохо скрытое любопытство. Купревича они уже видели не раз, Казика — впервые, и этот со стороны явно забавный тандем (высокий, подтянутый, строгий полковник и невысокий толстенький, смешной дяденька) вызывали интерес.

Аркадий Михайлович заказал себе омлет, категорически запрещенные сестрой Софочкой сосиски с жареной картошкой, кофе и два пирожных. А Купревич — овсяную кашу на молоке и чай с булочкой. Официантка, принимая заказ, поджала губы, явно сглатывая смех.

— Для моей сестры Софочки вы, Олег Романович, были бы образцом, — вместо официантки хихикнул Казик. — Разве что булочку она бы не одобрила. Но исключительно применительно ко мне. Потому что вы стройный, а я… — Аркадий Михайлович похлопал себя по животу, — вечный источник страданий. Софочка постоянно пытается меня похудеть, а я постоянно пытаюсь съесть что-нибудь вкусненькое, запрещенное и в нормальном количестве.

— Просто я обычно легко завтракаю, но… плотно ужинаю, — усмехнулся Купревич.

— А я и завтракать, и обедать, и ужинать стараюсь плотно, правда, приходится проявлять просто чудеса изобретательности и изворотливости, — признался Казик.

— Хитрец, шельмец и авантюрист? — вновь усмехнулся Купревич.

— Так меня называет Борис Борисович Орехов…

— Да, именно так, — подтвердил полковник. — А кстати, могу я вам задать вопрос? — И, не дожидаясь согласия, продолжил: — Почему вас тянет во все эти истории? Я имею в виду криминальные… Надеюсь, я вас не обидел?

— Нисколько, — заверил Аркадий Михайлович. — И вам же Борис Борисович объяснил, что я авантюрист.

— Ну уж нет! Этого мало. — Полковник покачал головой. — Человек может очень любить море, но если он всю жизнь живет в пустыне, в морской воде ему не плескаться. А вы, человек такой… душевной… профессии, регулярно оказываетесь рядом с преступлениями. Прямо как в детективных романах. Хотя в реальности, если встретить такого человека, то именно он должен вызывать самые большие подозрения. Особенно, если он постоянно лезет в расследования.

— Вероятно, вы правы. Однако в детективных романах сыщик-любитель обычно конфликтует с доблестными представителями правоохранительных органов, по крайней мере поначалу, суется поперек батьки в пекло и всячески демонстрирует, что он самый умный. А я? Ни у кого не путаюсь под ногами, никому ничего не демонстрирую, ни с кем не конфликтую и, тем паче, не пытаюсь самостоятельно обезвредить преступника. Ну куда мне до подобных доблестей? Я всего лишь оказываюсь рядом, наблюдаю, беседую, думаю, высказываю свое мнение… Не более того. Да, я люблю разгадывать загадки, я вообще любопытен, у меня длинный нос, — Аркадий Михайлович постучал пальцем по своему мощному носу, — но иногда я бываю полезен…

— Вполне верю, — согласился полковник.

Уже на выходе из кафе Казик притормозил около стойки бара, прикинув, не прихватить ли ему с собой еще пару-тройку пирожных, решил, что, пожалуй, надо бы, но ничего купить не успел, потому как у Купревича зазвонил телефон.

— Здравствуйте еще раз, Алексей Владимирович. Н-да? — с некоторым удивлением произнес полковник. — Ну что ж, не возражаю. Сейчас я поднимусь в кабинет и с вами свяжусь. — После чего скомандовал Казику, который, примерившись к пирожным, успел достать портмоне: — С пирожными придется подождать. Безменцев звонил, предлагает переговорить сейчас по видеосвязи.

— Интересно, чего вдруг он решил не дожидаться похорон? — озадачился Казик.

— Хорошо, что мы можем поговорить сейчас, Олег Романович. До похорон есть время, я в кабинете один, а потом поминки… в общем, не хочу потом дочку одну оставлять. Она держалась, а сегодня вот расклеилась… Но если вам понадобится что-то запротоколировать… подписать… я найду вечером время к вам подъехать.

Это был мужчина лет семидесяти, с массивным лицом, достаточно густой, совершенно седой шевелюрой — чисто внешне из категорий тех, про кого говорят: крепкий, как дуб. Он смотрел прямо в экран монитора твердым взглядом уверенного человека.

— Как вы относились к своему зятю? — спросил Купревич.

— Хорошо. Эдуард был хорошим работником, хорошим семьянином и хорошим отцом, — последовал спокойный ответ. — И если у вас есть хоть малейшее подозрение, что я причастен к его смерти, то напрасно.

— Мы проверяем все версии.

— Я понимаю.

— И мы не считаем, будто вы лично…

— Мог прирезать Эдуарда? — перебил Безменцев. — Ну, разумеется, не считаете. В это время я был в Латинской Америке, и это легко проверить. — Он вдруг досадливо поморщился. — С юности хотел побывать в Латинской Америке. Не на Бразильском карнавале, не в какой-нибудь Акапульке, а в самых, что называется, диких местах. Вот чтобы проехать-пройти с севера на юг. Ясное дело, в молодости какие там особые заграницы? А когда границы открылись, не было денег. А когда деньги появились, не стало времени… Потому что неделькой не обойдешься, надо месяц-полтора… И вот наконец смог себе позволить… И все равно до конца не получилось — я собирался вернуться только через десять дней.

— Мы бы так не считали, даже если бы вы ни в какую Латинскую Америку не ездили и вовсе у своей дочери в гостях сидели…

— Конечно, — вновь перебил Безменцев. — На такое дерзкое убийство способен только высокопрофессиональный киллер. Но я никакого киллера не нанимал. Зачем мне это?

— Это могло понадобиться кому-то другому.

— Зачем? — повторил Безменцев и получил встречный вопрос:

— У вас были проблемы с вашим зятем в последнее время? Деловые? Личные? Пусть даже не очень принципиальные…

Алексей Владимирович задумался. Причем (как отметил Казик) выражение лица у него стало такое, будто он не события жизни вспоминает, а прибыли-убытки подсчитывает.

— Пожалуй, две ситуации случились. Первая — в январе. Перед самым Новым годом Эдуард принял на работу компьютерщика, системным администратором.

А тот парень попытался не просто во всю региональную базу залезть, но и в централизованную. Прежде всего его интересовали клиентские и финансовые дела. Причем воспользовался рождественскими каникулами. Решил, что у нас все отдыхают. А у нас те, кому надо, всегда на страже — быстро отловили и пресекли. Я тогда Эдуарду хорошую взбучку устроил. Потому что у нас четкие правила, в том числе для региональных представительств. На определенные должности людей принимают только после проверки нашей службой безопасности. Сисадмины как раз из этой категории. Всякие хакеры нам не нужны — слишком опасны. А Эдуард инструкцию нарушил. Видите ли, у него сисадмин срочно уволился, опять-таки срочно понадобился новый, а предновогодние дни напряженные… Но я сказал, что меня его оправдания не устраивают.

— И никаких больше последствий? — уточнил Купревич.

— Другого бы выгнал! — отрезал Безменцев. — Но это все-таки зять. Поэтому ограничился жесткими словами.

— А вторая ситуация?

— Это случилось три месяца назад. По вине Эдуарда мы потеряли очень крупного клиента. Серьезный завод из соседнего региона, у нас там нет филиала, здешний работал. И работал четыре года. Так вот завод попросил скидку в пять процентов. Тоже для нас, конечно, приличные деньги, но по сравнению с общей суммой, которая мимо нас проплыла… — На лице главы компании «Гранит» отразилась явная досада. — Эдуард же решил, что клиент плотно на него завязан, и по скидке уперся. А еще решил, что для начала просто поторгуется. Круть сдуру проявил. Ну а завод торговаться не стал, один раз попросил, а второго разговора не было — с другим страховщиком связался. Тогда я Эдуарду сказал, дескать, два таких прокола менее, чем за год, причем его личных прокола… В общем, не посмотрю, что он мне зять, серьезные оргвыводы сделаю.

— А что бы вы сделали, если бы узнали, что Губернский аэропорт, который тоже ваш давний партнер, намерен поменять «Гранит» на другого страховщика?