Черные шляпы - Калхэйн Патрик

— Не могу больше, — сказал тогда Док. Его глаза и щеки ввалились, но усы были подстрижены идеально. — Хотел еще разок тебя повидать, Уайатт.

— Странно…

— Что?

— Если бы ты не спас мою задницу тогда в Додже, я бы здесь не сидел. И, черт подери, Док, я никак не могу отплатить тебе за это.

Глаза у Дока были влажными, очевидно, от недомогания.

— Ты отплатил мне за это много раз, Уайатт. Просто своей дружбой.

Неожиданно Док обнял его. Уайатт удивился.

Затем прославленный стрелок неуверенно поднялся на ноги и с трудом слегка поклонился.

— Я еще увижусь с тобой, но, надеюсь, не слишком скоро… если учесть, куда я направляюсь.

И Док ушел, слабой, но быстрой походкой. После этого Уайатт понял, что ему надо вытереть глаза носовым платком. Мокрые, будто у чертовой бабы.

А вот эта чертова баба в платье кораллового цвета, что бы она там ни делала, а ошибалась она неоднократно, тоже любила этого человека. Конечно, Носатая Кейт частенько выражала свою нерушимую привязанность, выслеживая его, устраивая пьяные драки, тряся у него перед носом револьвером, когда он замахивался на нее ножом, и так далее. Вряд ли были в мире два других человека, которые бы столь размашисто раскачивались от любви к ненависти и обратно, как это делали Док и Кейт.

В каком-то смысле вина за то, что Док Холидэй и Кейт Элдер встретились, лежала на брате Уайатта, Джеймсе.

Джеймс и его жена Бесси держали салун, и у них в те далекие дни были и проститутки. Кейт была одной из их грязных голубок, совершенно нахальная в свои двадцать с небольшим. Джеймс и Бесси повезли ее (и полный фургон других девок) в Форт-Гриффин. Док, «работавший» за игровым столом, сразу обратил внимание на Кейт, сообразительную, хорошо выглядящую и хорошо образованную девушку, говорившую с этим неуклюжим, но очаровательным европейским акцентом.

Кейт проявила свой характер по отношению к Доку в этот же вечер, когда в салуне Шэнси дела вышли из-под контроля. Док играл в покер с местным игроком, Эдом Бейли, и Бейли начал мухлевать, прихватывая карты из битых. Док уличил Эда, и тот выхватил свой шестизарядник, а Док полоснул его ножом поперек груди.

Эда сочли умирающим (впоследствии он выжил, но тогда это было неочевидно), и начальник полиции города поместил Дока под домашний арест в отеле Плантера. Позднее, когда Уайатт услышал обо всем этом, он решил, что начальник подставил Дока, поскольку в камере ему было бы куда как безопаснее, а в отеле местная толпа линчевателей могла без труда добраться до арестованного.

Но храбрая Кейт устроила пожар в амбаре неподалеку, и пока охранявшие Дока люди спешно брали на себя роль пожарных, красивая маленькая шлюха проскользнула в отель, отвлекла единственного оставшегося охранника и вывела Дока наружу, где их поджидали лошади.

Или что-то в этом роде, по крайней мере, именно так Док часто и с помпой пересказывал эту историю. Кейт отказалась признаться в том, что спасла Дока, назвав историю выдумкой, но Уайатт верил Доку. В конце концов, если Док сказал о чем-то, что оно белое, значит, оно белое, даже если Кейт будет утверждать, что оно черное.

— Если ты живешь в Аризоне, — сказал Уайатт своей гостье, которая слегка покачивалась, сидя на его стуле, — то что ты делаешь в Лос-Анджелесе?

— Возможно, я приехала, чтобы обратиться к тебе.

— Просто, чтобы со мной увидеться.

— Чтобы увидеться с тобой и спросить насчет работы для детектива.

— В Аризоне все детективы заняты?

Ее небольшой рот дернулся в улыбке, но глаза остались напряженными.

— Это такая работа, которую… просто… просто не поручишь первому попавшемуся детективу.

— Тогда найди детектива в Лос-Анджелесе. А где надо работать?

— Где-то… где-то в Нью-Йорке.

Уайатт даже не нашелся, что на это сказать.

Она подвинулась вперед, крепко сжав ладони между коленей. Улыбка исчезла, но нервозность во взгляде осталась. Когда Кейт оказалась ближе к нему, он разглядел морщины вокруг глаз и над верхней губой. Все равно она хорошо выглядит для такой пожилой дамы.

— Док и я… ты же знаешь, последние шесть месяцев мы были вместе в отеле в Гленвуд Спрингс…

Уайатт кивнул и заговорил как можно мягче:

— Я знаю, что ты была у его кровати. Что ты ухаживала за ним. Что ему было хорошо с тобой, и я благодарен тебе за это, будь я проклят.

Она опустила взгляд и кивнула с отсутствующим видом.

— Спасибо, — произнесла она очень тихо.

Затем она замолчала, казалось, на целую вечность. Секунд на тридцать. Шпиц храпел. С улицы доносился шум, сосед в квартале отсюда играл на пианино «Авалон». Играл плохо.

Уайатт поднял бровь.

— Кейт? — спросил он ее.

Она сглотнула.

— Я не просто… ухаживала за Доком, Уайатт. У меня… у нас… есть сын.

— Какого черта! — проронил Уайатт, моргнув.

— Док не знал о нем. Ему не нужны были дети ни от меня, ни от кого-то еще. Он считал себя чем-то вроде… темного духа, считал, что лучше бы, чтобы род Холидэев прервался.

Это вполне в его духе.

— Когда он умер, я ждала ребенка, — продолжала она. — Ты же знаешь, что мы были женаты, не так ли?

— Да, — сказал он.

Он знал, что она заявляла об этом. Док, конечно, все отрицал. Бог не благословил то, о чем договорились Кейт и Док.

Несмотря на его заверение, она принялась защищаться:

— Мой сын не незаконнорожденный! Я хочу, чтобы ты знал это. Моя жизнь начиналась негладко, я потеряла родителей во время эпидемии гриппа в Дэвенпорте, в Айове. Я сбежала из дома опекунов на речном пароходике и зарабатывала на жизнь своей задницей, когда мне едва исполнилось шестнадцать, Уайатт Эрп! Шестнадцать, когда я доставляла удовольствие крепким мужикам, таким, как ты!

— Это было так давно, — сказал он, думая, что это уже похоже на жалобу. — Незачем осуждать кого-то за это.

В самом деле, ведь Уайатт был одним из ее клиентов — черт, она же была «работницей» жены его брата, временами называвшейся фамилией Эрп! Но это было до их встречи с Доком, их дружбы и всех дел, какие завязались у Дока с Кейт.

Она коснулась рукой лба, покрытого тенью от широких полей шляпки.

— Я… прости, Уайатт. Я не говорила об этом никому, кроме Джона. Никому из тех, кто был с нами в те времена.

— Джон? Ты имеешь в виду… Дока?

— Я имею в виду Джона. Джона — младшего.

Уайатт наклонился вперед, его глаза сузились.

— Это тот голубоглазый ребенок, который был с тобой в Рок Крик? Я думал, это ребенок того парня, Джорджа.

Она кивнула и тут же отрицательно помотала головой.

— Джордж принял мальчика, когда взял меня в жены. Джонни шел в комплекте. Возможно, это и было причиной того, что этот ублюдок-пьяница так меня колотил.

— Так под какой же фамилией вырос мальчик?

— Моей девичьей — настоящей, Харони. У него есть свидетельство о рождении, где он записан, как Джон Генри Холидэй, но оно хорошо спрятано. В любом случае, Джордж отказался дать мальчику свою фамилию. Он… он однажды избил и Джонни. Нажрался, а меня под рукой не было, ну и выместил всю свою мировую скорбь на моем маленьком мальчике. Это стало одной из причин, по которым я ушла от него.

Сын Дока Холидэя.

Уайатт прожил с Сэди многие годы, они были хорошей парой, но бездетной. Временами Уайатт, выросший в многодетной семье, где было пять братьев и две сестры, считал свою и Сэди жизнь в чем-то ущербной, но отсутствие ребенка сильно облегчало их кочевой образ жизни. Сам себе хозяин, сказочно свободный — его это устраивало. Даже сейчас, когда ему стукнуло семьдесят.

— Он хороший мальчик, Уайатт. Хороший мужчина. Знаешь, я живу неплохо. Около двадцати лет назад я нанялась домохозяйкой к богатому вдовцу. Мы… сблизились. Мы не поженились, но я живу с ним и забочусь о нем. У меня есть все, чего только может желать женщина.

— Рад за тебя, Кейт.

Она едва улыбнулась, будто посылая ему поцелуй.

— Мой… моего благодетеля зовут Джон, как Дока… как нашего сына. И он сразу принял моего мальчика. Всегда искал, чем он может помочь ему, чтобы тот вырос хорошим мужчиной.