Шарада Шекспира - Солнцева Наталья

Марина подумала, прерывисто дыша в трубку.

– Нет, – твердо ответила она. – Адамов... фамилия звучная, я бы запомнила.

– Извините, – вздохнул Всеслав.

Он и не рассчитывал на успех, это было бы слишком просто. «Ты же любишь головоломки! – ехидно поддел его внутренний голос. – Развлекайся!»

Пожалуй, стоит поговорить с Адамовыми, по отдельности с Кристиной и Львом Назаровичем, не отходя от таксофона, подумал сыщик. Позвонил.

Трубку взял доктор.

– У меня к вам пара вопросов.

– Опять? – откровенно удивился Адамов. – Ладно, приезжайте.

– Вы дома один?

Хирург усмехнулся.

– Боитесь, зарежу? Зря. С вами не просто справиться такому пожилому больному человеку, как я.

– Не прибедняйтесь, Лев Назарович, вы еще мужчина хоть куда!

– Я вас жду, господин Смирнов. Будьте спокойны, в квартире, кроме меня, моя жена и Анфиса. Ася ушла в гимназию.

Через полчаса сыщик сидел и пил чай в домашнем кабинете Адамова. Кристина с домработницей хлопотали на кухне.

– Ну-с, задавайте свои каверзные вопросы, – нетерпеливо вздохнул хозяин. – Только потише. У нас в семье и так не все гладко.

– Понимаю. – Гость сам был заинтересован, чтобы их разговор никто не слышал. – Вы знакомы с Константином Марченко?

– Нет. Что-нибудь случилось с его женой, и вы решили...

– Подумайте хорошенько, – перебил его Всеслав.

– Не знаю я такого человека.

– Допустим. А в театр вы ходите?

Доктор изображал вынужденное смирение. Он не дергался, не возмущался, терпеливо выслушивал вопрос, выдерживал пристойную паузу и отвечал.

– Весьма редко, – признался он. – Предпочитаю шумным зрелищам телевизор. Одеваться в костюм и галстук, сидеть где-то несколько часов, наблюдать плохую игру и хлопать в ладоши – это не по мне. Супруга даже обижается, что мы не ведем светский образ жизни. Но это ее проблемы, – жестковато заключил Адамов.

– Театр «Неоглобус» – вам ни о чем не говорит сие название?

Хирург пожал плечами.

– Н-нет... хотя постойте, как вы сказали? «Неоглобус»? Что-то припоминаю... Черт, склероз, наверное, развивается. «Неоглобус»... «Нео...» Ах, да! Лялечка покойная предлагала как-то раз пойти на премьеру модной английской пьесы. У нее и билеты были, какой-то знакомый презентовал. Но я отказался.

– Почему?

– Неужели не понятно? – вышел из роли смиренника Адамов. – Появиться с ней на виду, на людях, я не мог! Такие вещи не выставляются на всеобщее обозрение. У меня жена, семья, репутация, наконец.

– Как Садыкова восприняла ваш отказ? Обиделась, рассердилась?

– Что вы! На Востоке женщин с детства приучают сдерживать свои чувства. Ляля тогда предложила мне пойти в театр с Кристиной.

– Вы согласились?

– Нет, конечно! Я не люблю театр.

Сыщик понимающе улыбнулся, он тоже не относил себя к завзятым театралам. Ева тянула его на скучные спектакли, где актеры состязались друг с другом, кто кого перекричит. Ева... Он тряхнул головой, отгоняя непрошеную тоску.

– Откуда вы узнали мой телефон? Объявлений о своей деятельности я не даю, вообще никак себя не афиширую. Вы говорили, пациентка посоветовала? Кто она?

Адамов удивленно поднял на него глаза.

– Мне... действительно посоветовали, – после легкой заминки ответил он. – Старый знакомый. Он узнал, что у меня неприятности, убийство в клинике и все такое... Слухи разнеслись быстро, особенно в медицинских кругах.

– Кто именно? – докапывался Смирнов.

Доктор смешался.

– Этот человек... он просил не называть его имени. Я дал слово. Про пациентку придумал, каюсь. Я не хотел бы...

– Говорите, Адамов! Сейчас не время что-либо утаивать.

Лев Назарович собирался было возразить, но передумал, махнул рукой.

– Ладно, снявши голову по волосам не плачут! Мне позвонил профессор Шкляров, тот самый психиатр, который... которого я привозил к Елене. Мы с ним давно знакомы, лет пятнадцать, видимся изредка, в основном по делу. Иногда он обращается ко мне с просьбами.

– Какими?

– Это имеет значение? – слабо воспротивился натиску сыщика доктор Адамов. – Я оперировал его племянницу по поводу родимого пятна. Такие личные вещи я вам докладывать не обязан! И вообще, мои отношения с профессором затрагивают некоторые... э-э... чрезвычайно деликатные стороны.

Всеслав пропустил мимо ушей его замечание, сдвинул брови, обдумывая следующий шаг.

– Дайте мне адрес и телефон Шклярова! – сказал он. – Я вас не выдам.

Лев Назарович, вздыхая, нехотя принес визитку профессора. Сыщик долго ее рассматривал, напрягая память. Нет, с господином Шкляровым он незнаком.

– Мне бы очень не хотелось подводить Эдуарда Борисовича, – промямлил Адамов. – Вы уж будьте повежливее. Он тогда, во время болезни Елены, проявил себя как истинный товарищ и этичный врач. За все эти годы ни одного слова, никакой информации от него не просочилось. Я ведь жил в страхе, особенно поначалу... Асеньку никуда из дому не выпускал, даже к дедушке с бабушкой. Мали ли что ребенок мог увидеть, заметить? Ей же рот не закроешь! За Анфису-то я был спокоен, кремень-женщина, могила. А ребенок... сами понимаете.

Адамов закрыл лицо руками, чуть не плача. Здорово потрепали его жизненные обстоятельства – укатали сивку крутые горки.

– Могу я поговорить еще раз с Кристиной Егоровной? – спросил Смирнов.

Доктор встрепенулся, вскочил.

– Да-да, разумеется... Я позову!

Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Всеслав прислушался – из глубины квартиры доносился приглушенный разговор Адамова и его жены. Через пару минут в кабинет влетела взволнованная, раскрасневшаяся Кристина, с размаху упала в кресло.

– Чего вы хотите? – выпалила она, нервно ломая пальцы.

– Побеседовать с вами о театре, – спокойно улыбнулся сыщик. – Вы любите Шекспира?

Кристина с недоумением уставилась на него. Ее глаза припухли, то ли от слез, то ли от бессонной ночи.

– Шутите? А мне не до веселья!

– Мне тоже, – серьезно сказал Смирнов. – Знаете, какая роль лучше всего удавалась Шекспиру-актеру? Призрак отца Гамлета.

Жена Адамова молчала, кусала губы. Она не понимала, куда клонит господин сыщик.

– В этом доме тоже живет призрак, – прошептала Кристина. – Елена Адамова, моя предшественница. Она повсюду, и от нее никуда не деться... Иногда мне кажется, она неотступно преследует меня – то бесплотной тенью, то в образе дочери. Она будто следит за мной, смотрит глазами Аси. Дошло до того, что я боюсь подойти к зеркалу и увидеть там... ее!

– Мир живых смешался с миром теней, – усмехнулся гость. – Как вы думаете, это они среди нас или мы – среди них?

Кристина прерывисто вздохнула, развела руками:

– Уже не знаю!

– Вы были знакомы с Денисом Матвеевым? – внезапно спросил Всеслав.

– Нет. Кто это?

– Бывший владелец собачьего клуба «Звезда». Еще он оказывал разного рода... пикантные услуги.

– Я терпеть не могу собак! – воскликнула Кристина. – А что за услуги? Мужчина по вызову?

– Не совсем. Ну, раз не знаете, бог с ним. Тогда я покажу вам одно интересное фото. – Он вытащил и положил на стол перед ней снимок Марченко и Садыковой в театральном фойе. – Эти люди вам знакомы, надеюсь?

– Лейла... рядом с молодым человеком. Великолепно! Так Леве и надо! – отрывисто, зло произнесла Адамова, будто выплевывая каждое слово. – Этот парнишка – актер, он работает в театре... погодите-ка, «Новый глобус»... что-то такое. Они там играют пьесы шекспировских времен.

– Может быть, «Неоглобус»?

– Да-да! – оживилась Кристина. – Именно так. Вы бывали в этом театре?

– А вы?

Она смутилась, ее глаза метнулись и замерли, глядя в сторону.

– Я? Мм-м-м... Один раз... и то не на спектакле, а... просто так.

Сыщик молчал, ожидая продолжения. Кристина сплела и расплела пальцы, облизнула губы. Спросила невнятно:

– Что вы на меня смотрите? – И уже со слезами в голосе, с надрывом призналась: – Ну, да, да! Я опять следила, на сей раз за Садыковой. На ловца и зверь бежит! Сижу как-то вечером в кондитерской у окна, пью кофе, вдруг вижу – по улице идет Лейла с молодым человеком. Меня словно что-то толкнуло изнутри, я вскочила – и за ними! Так и дотопала до театра. Они вошли, а я на улице осталась. Представляла себе, как расскажу все мужу, пусть побесится! Потом начала афишу изучать от скуки, стою, коченею от холода...