Сергей собрал зажигалку, на жену не смотрел.
– Ну и что ты хочешь сказать? – Ольга пыталась возмутиться, но получилось у нее жалобно, даже просительно.
– Я хочу не говорить, а слушать, – ответил Сергей.
– А мне нечего тебе сказать! Он мент, и мозги у него настроены на одну волну! А мне, дуре, почудилось.
– Ольга! – перебил Сергей, подошел, обнял жену за плечи. – Оленька, женщина хочет нравиться, кружить головы мужикам, я понимаю, – он говорил мягко, искренне. – Ты еще в полном порядке, когда в форме, так просто неотразима. Так ведь головы кружатся у мужиков беспечных, а у нас проблемы. У меня – свои, у полковника – свои. Я верю, ты ни во что серьезное не вмажешься, однако… Может, я тебя и не люблю по-прежнему, однако привык…
– Не боись, – Ольга отстранилась, глянула зло. – Никуда твоя привычка от тебя не денется. А полковнику сейчас не до нас, совсем не до нас.
В это время за окнами и зазвучал оркестр, к гостинице приближались артисты цирка.
Гуров сидел в машине, которая стояла на обочине, шоссе. Машина, которую преследовал сыщик, остановилась и, судя по показанию прибора слежения, находилась на расстоянии восьмисот пятидесяти метров. Сумрак давно опустился и густел, на таком расстоянии ничего рассмотреть было нельзя. Сыщик тщательно изучил карту, на данном километре шоссе никаких строений не было. Конечно, могла подойти машина с другой стороны, и встреча проходила прямо на шоссе, но сыщик чувствовал, что убийца остановился и проверяется. А в том, что он сел на хвост убийце, уже не было сомнений, ведь любым случайностям и совпадениям тоже есть предел.
Стоявшая впереди машина тронулась, быстро набирая скорость, начала уходить, но «Жигули» у сыщика были мощнее и легко удерживали дистанцию. Сейчас он свернет на проселок, понял сыщик, там всего пара километров – и госдачи. Этот деятель должен жить одиноко, охраны быть не должно. Я окажусь один против двоих, безусловно, вооруженных, хорошо подготовленных, на моей стороне преимущество внезапного нападения. В доме возможна сигнализация, почти наверняка сигнализация, так что тихо не войти. А если не лезть! Установить дом, ждать, когда совещание закончится, и встретить убийцу у машины? Не годится…
Впереди сверкнули фары, донесся удар. Гуров включил дальний свет, увидел съехавшую в кювет машину «скорой», белый халат, выдвигаемые носилки. Сыщик остановился в нескольких метрах, выскочил, надо увидеть лицо, убедиться.
– Помощь не нужна? – спросил Гуров, чуть отодвинув санитара.
Сильные руки схватили сыщика за голову, залепили лицо мокрой маской. Он ударил ногой, попал в пустоту, качнулся и, хотя дал себе команду не дышать, невольно глубоко вздохнул. Закружилась голова, тело обмякло. Он никогда не дышал хлороформом, не знал, что можно отчетливо понимать, что теряешь сознание, но ничего не можешь поделать.
* * *
Бунич снимал скромную дачу, три комнаты, кухня и веранда, почти ничего здесь не переделывал, лишь распорядился оборудовать туалет, душ, кухню, привезти письменный стол и пару кресел. А в остальном дачка была скромненькая и совершенно не походила на шикарную виллу, какую занимал Кирилл Трунин. Так ведь Бунич был человеком богатым, обладал властью, а Трунин лишь пытался стать таковым. И последний понятия не имел, что виллу ему предоставили с согласия Бунича, который, не зная, чем промышляет приезжий, велел присмотреть за ним, установил, что гость имеет какое-то отношение к цирку. В город прилетает полковник Гуров, и снова цирк, убийства. Бунич – крупный финансист, стремился держаться от уголовщины подальше, но время такое, что все переплелось.
Бунич сидел за письменным столом, раскладывал пасьянс, обдумывал происходящее, изредка поглядывая на сидевшего напротив секретаря, хотел поделиться заботами, снова перекладывал карты, молчал. Наконец пасьянс сложился, Бунич довольно оглядел карточные ряды, как полководец свои войска, хотел карты смешать, стало жалко.
– Так где сейчас близнята и знаменитый полковник? – Бунич откинулся в кресле, взглянул строго, но секретарь прекрасно изучил шефа, знал, что вопрос риторический, ответа не требует, свидетельствует о начале диалога.
Бунич чуть выждал, довольно кивнул и продолжал:
– Чую я запах наркотиков, нам такой криминал абсолютно не нужен. А знаешь, почему наркотики? – он уже ответа и не ждал. – Наш гость несколько раз разговаривал с Москвой, один абонент удалось засечь, оказалось, что это не кто иной, как старый пират Роговой Константин Васильевич, скверный человек, плохо кончит. Либо его зарежут блатные мальчики, либо власти доберутся и определят в «Матросскую тишину».
Секретарь слушал внимательно, хотя вся информация шла к шефу именно через секретаря. Но одно дело – информация, другое – обобщение и анализ.
– Вот ты меня осуждал, что я разрешил незнакомцу занять обкомовскую виллу.
Секретарь изобразил на лице недоумение, даже позволил себе махнуть рукой.
– Осуждал, знаю, – Бунич смешал карты, начал тасовать. – Конечно, незнакомец, даже с хорошими рекомендациями, нам не нужен. Но если бы я его не принял, не знал бы о притяжении к городу Рогового, не знал бы и почему ворвался в наш мирный быт полковник Гуров.
– А с генералом вы связались напрасно, – неожиданно сказал секретарь.
Бунич отложил колоду, взглянул на потолок, словно сверху вдруг потекло, затем на секретаря, прищурился, решая, как реагировать. Что связь с генералом ошибка, причем грубая, Бунич понял практически сразу. Но он не желал выслушивать замечания от секретаря, хотел ответить резко, сдержался. Он сам неоднократно обращал внимание, что самая популярная ошибка руководителя – нежелание иметь рядом людей равных. И уж совсем как красная тряпка на быка действует дельное замечание подчиненного.
– Вот наглец! Думаешь, я сам не знаю? Однако! – Бунич поднял палец, затем достал из кармана бумажник, вынул из него пятьдесят долларов, положил на стол.
– Спасибо, – секретарь взял купюру. – Но я и так вас уважаю, шеф.
К даче подъехала машина, за ней вторая, секретарь отдернул занавеску, посмотрел в темноту и сказал.
– Рафик и «Жигули». Видимо, близнята, раз на двух машинах, значит, успешно.
Бунич не ответил, он раскладывал пасьянс.
Гуров очнулся от удара по лицу, вторая пощечина окончательно вернула его к реальности, к тому же под нос сунули пузырек с нашатырем. Он глубока вздохнул, с удивлением отметил, что руки свободны, потер лицо, оглядел салон рафика. Сидевший рядом «санитар» молча указал на дверь. Сыщик на ходу проверил карманы, пистолет забрали, а документы не тронули, странно. Он выскочил из машины, увидел свои «Жигули», небольшой дачный дом, взглянул на часы. Девять. Значит, в отрубе был всего ничего, однако убийца ушел и вся операция провалилась. Кроме «санитара», который тоже вышел из машины, никого не видно. Вырубить парня, сесть в машину… «Санитар» стоял в двух шагах, смотрел в землю. Неожиданно сыщик почувствовал, что ему с этим спокойным парнем не справиться, и он смотрит отнюдь не в землю, а следит за моими ногами, значит, профессионал. Не уголовник, не оперативник, кто же он? Интересно, а если попробовать.
– Не надо, – сказал «санитар» и сделал шаг в сторону.
– Не надо так не надо, – миролюбиво ответил сыщик. Но испытанный прием не сработал, «санитар» снова переместился и тихо рассмеялся. Распахнулась дверь, и в освещенном проеме появился второй «санитар», точная копия первого, махнул рукой, приглашая войти. Теперь сыщик оказался между противниками, шансы уменьшились. Они меня моложе и в беге быстро достанут, в машине ключей, конечно, нет, могут и подстрелить.
– Ну? – «санитар», стоявший на крыльце, снял халат.
– Он упрямый и опасный, – сказал «санитар», стоявший у рафика.
– Вижу, – ответили с крыльца.
Мальчишеский, совершенно неоправданный задор подталкивал сыщика к сопротивлению, пусть жестоко изобьют и свяжут, но он тоже сумеет парням, явно братьям, кое-что объяснить.
