— Я могу быть полезен? — Академик не вставал, такой результат встречи его явно не устраивал.
— Это вряд ли.
— Вылетая к нам, вы навели справки и выяснили, что в городе проживает Павел Николаевич Фокин, по кличке Академик. Зачем-то вы это сделали? Вы считали, что Академик может пригодиться, теперь передумали?
— Собираясь по грибы, интересуетесь, какой лес? Березняк? Хвойный? Смешанный? Я не знаком ни с Каюмом Азимовым, по кличке Мустафа, ни с Андреем Кубовым, ни с Александром Тепляковым, но, если столкнусь, узнаю. Но ни к одному из них я не собирался и не обращусь за помощью. — Гуров прошелся по кабинету, отметил, что Академик не повернулся, спокойно пропустил за свою спину. — Поймите, Павел Николаевич, я сопровождаю богатого партнера, в котором моя фирма крайне заинтересована. Криминальная обстановка в России мне известна, связи имеются, естественно, что я интересуюсь, кто правит бал в городе, куда рвется мой подопечный.
— И нас всех знают в Москве?
Гуров не счел нужным отвечать, взглянул на часы.
— Мы останемся без кофе. — Время еще было, он умышленно прессинговал, в цейтноте даже гроссмейстер допускает грубый просчет.
— Чем же интересуется немец, если вы наводите справки не о мэре города, не о директорах предприятий, а об Академике-Фокине, Мустафе с товарищами? — спросил гость.
Вопрос был абсолютно неприличен.
Сыщик не только не ответил, не удостоил взглядом, направился к дверям, как бы между прочим сказал:
— Если я замечу за нами слежку, у пинкертонов будут серьезные неприятности.
— Это угроза? — Академик пытался придать голосу ироничность, получилось довольно нервно.
— Предупреждение. — Полковник не вошел в гостиную, остановился у двери, взял Академика за лацкан пиджака. — Вы спросили, знают ли вас в Москве? Знают, но оценивают совершенно неправильно. Я вчера видел людей, которых вы ждали. Мелочовка, гоп-стопники, шпана, мне за вас стыдно! А еще Академик. — Гуров оттолкнул местного авторитета, вошел в гостиную и весело сказал — Нина, вы потрясающая женщина!
— Официантка. — Нина указала на сервированный стол.
Сыщик, увидев девушку, еще на крыльце отметил тонкий, с большим вкусом сделанный макияж, губы были лишь тронуты перламутровой помадой. Сейчас помада отсутствовала, Дитер стоял у окна и чесал за ухом. «Как раз этого мне и не хватало», — подумал Гуров и вслух произнес:
— Я человек прямолинейный, называю все своими именами. Вчера мне нравилась официантка, сегодня я в восторге от женщины.
За кофе беседа не ладилась, Гуров пытался шутить, но его не поддержали. Нина с Дитером обменивались короткими фразами. Академик глухо молчал, вскоре поднялся.
— Вы обещали нас подвезти, — сказал он и пошел к дверям.
— Не обращайте внимания, — Нина махнула рукой, — с ним случается.
— Павел Николаевич вам шеф, патрон, любовник? — спросил неожиданно Гуров.
— Как? — Нина растерялась, начала краснеть.
— Доктор! — осуждающе произнес Дитер.
— Я же сказал, что человек прямой! — удивился сыщик. — Что неприличного в моем вопросе?
— Павел Николаевич мой клиент, и только, — ответила наконец Нина, направилась к дверям, но Гуров встал на пороге.
— Ясное дело. — Он пощупал ткань ее костюма, указал на великолепные туфли. — А это все приобретено на чаевые. Ладно! — Гуров махнул рукой: — Поехали.
Академик и Нина вышли из «Волги» у ресторана «Алмаз», Гуров и Дитер проехали несколько кварталов и припарковались у рынка, который оказался огромным, неожиданно чистым и светлым зданием, полным товаров и людей.
Дитер ходил между рядами, оглядывая все внимательно, мял пальцами зелень, принюхивался, осмотрел мясные ряды, затем сказал:
— У вас прекрасные продукты и очень дешево, почти бесплатно. В Мюнхене за марку я не могу ничего купить.
— Люди получают рубли. Ты не из Мюнхена, а из Гамбурга. Громко не разговаривай, могут побить. Ферштейн?
— Ферштейн… ферштейн, — забормотал Дитер.
Закупили все быстро, не торгуясь, загрузили в машину и поехали к месту встречи. Сыщик дважды неожиданно свернул и тут же выяснил, что за ними неуклонно следуют голубые «Жигули», а известно, что «Волге» от «Жигулей» не уйти.
— Герой-любовник, приготовься, сейчас я взгляну на тебя внимательно. Они, конечно, вооружены, но стрелять сразу не начнут. Их следует вырубить до того, как они достанут свои пушки. Их трое, я занимаюсь водителем, ты парнем, что сидит рядом.
— А человек на заднем сиденье? — спросил Дитер. — Он может нас перестрелять.
— Не успеет, но учти, у тебя только один удар.
Сыщик резко свернул в узкий переулок, «Жигули» взвизгнули, свернули следом. Гуров нажал на тормоз, крутанул руль, «Волгу» занесло, она перегородила дорогу, «Жигули» встали буквально в сантиметрах, еле избежав столкновения.
Гуров и Дитер распахнули передние дверцы одновременно, буквально выдернули парней из машины. Гуров ударил в челюсть, Дитер решил вопрос проще: опустил кулак на голову преследователя, отшвырнул бесчувственное тело, подскочил к Гурову, они подхватили «жигуленок», уперлись, казалось, что людям такая тяжесть не под силу. От предельного напряжения у Гурова закружилась голова, вот-вот внутри что-то оборвется, из носа хлынет кровь. Он покосился на Дитера, увидел лиловые жгуты вздувшихся на шее вен, вскрикнул, и левые колеса машины оторвались от земли.
Из салона ударил выстрел, пуля ушла в небо, «жигуленок» наклонился сильнее и тут же грохнулся набок, посыпались стекла и матерная ругань.
— Оружие! — всхлипнул Гуров.
На дрожащих ногах они проковыляли к распростертым на земле телам, забрали пистолеты, упали в «Волгу».
Через несколько секунд у перевернутых «Жигулей» начали собираться любопытные.
— Там человек, помогите!
— А где же водитель?
— Сбежал! Я видел пьяного, еле на ногах стоит.
— Да вон валяется.
— И второй. Может, разбились? Звони в «Скорую».
«Волга» вылетела из города.
— Мышцы у тебя в порядке, — констатировал сыщик.
— Мы напали без всяких оснований. — Дитер завязывал платком порезанную ладонь. — Они могут обратиться в полицию.
— А с мозгами — извини. — Гуров проскочил пост ГАИ, неподалеку увидел серые грязные «Жигули», начал притормаживать; из-за деревьев появилась мужская фигура.
Когда «Волга» встала, Василий распахнул дверцу, упал на заднее сиденье.
— Здравствуйте, господа.
— Привет, капитан, — ответил за двоих Гуров, а Дитер, повернувшись, показал большой палец.
— Курить можно? — спросил капитан, укладываясь удобнее, натягивая на себя заранее приготовленную плащ-палатку.
— Потерпи, скоро накуришься, — ответил Гуров, поглядывая в зеркало заднего вида. — «Вальтер» забрал?
— Конечно, — ответил опер. — Пакетик не протек, машинка в полном порядке.
— Молодец. — Гуров свернул с шоссе, подъехал к железным воротам.
Гуров и Дитер разгружали закупленные на базаре продукты, Василий проскочил в открытую дверь. Когда сумки перетащили на кухню, Гуров хлопнул Дитера по плечу и неожиданно сказал:
— Отправляйся в ванную, налей холодной воды, ложись и терпи холод, сколько сможешь. А я приготовлю выпить, закусить и горячего чая.
— Холодную ванну? — Дитер смотрел недоуменно. — Совсем холодную? Зачем?
— Я не профессионал, может, зря тебя мучаю и ни черта не поможет. Когда мы переворачивали машину, ты наверняка потянул мышцы, завтра можешь не встать с постели. Я знаю, при растяжениях требуется холод. Ты что, не можешь пятнадцать минут холодную ванну потерпеть? — Гуров повысил голос, сделал сердитое лицо. — «Мы, немцы, любим дисциплину». Марш в ванную, и без разговоров.
— Слушаюсь, доктор. — Дитер щелкнул каблуками и взбежал по лестнице на второй этаж.
Сыщик прошел в гостиную, где расположился Василий Михеев.
— Какие новости, капитан? — спросил Гуров, оглядывая ладную неприметную фигуру оперативника, взял лежавший на столе «вальтер», осмотрел, сунул в карман, выложил на стол «ТТ» и «макаров», отобранные у бандитов.
