Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
– И это что, все основания, по которым вы подозревали его в убийствах детей? – спросила Катя.
– Мало? Их пятеро у нас было таких. И у каждого ублюдка своя отдельная история.
– Ну и? И что дальше? Почему он так тебя ненавидит?
Колосов посмотрел на испачканную засохшей кровью руку и полез в карман за платком.
– Почему? Да потому. Толкли мы, толкли вот так с ними воду в ступе – толка никакого. Дело в тупик зашло. А нужно было что-то решать. Как-то кончать все это, пресекать в корне. Один же из этих пяти точно он был.
– Откуда ты это знаешь. Ну откуда?
– Знаю. Один был он. И он это знал, и я это знал. И ребята наши. И прокуратура.
– Так не бывает, Никита.
– Бывает, – Колосов холодно глянул на Катю. – А доказательств у нас не только на предъявление обвинения не хватало, но даже, как это называется… на персонификацию подозреваемого. Ну, тогда я и решил. Надо было как-то всю эту эпопею с мальчиками прекратить. Я обязан был его остановить любой ценой. Короче, я каждого из них, каждого вызывал и… Говорили мы так, что они до конца дней своих эти наши толковища не забудут. Каждому в лоб – знаю, мол, что это ты. Глаз с тебя не спущу. Если хоть один раз снова что-то такое всплывет и ты засветишься – ты покойник на следующий же день.
– Оружием, что ли, угрожал каждому?
– Не важно. Они меня поняли. Я играл пять против одного. Наверняка.
– И чего же ты всем этим добился?
– Убийства прекратились.
– Но все равно… – Катя хмурилась – Бог мой, кто их разберет, этих мужчин, когда они правы, когда не правы в своих поступках. – Все равно, возможно, ты не ошибался только в отношении одного из них. Остальных же ты оскорбил, унизил, напугал без всяких на то оснований. Если один из них – убийца-садист, то четверо остальных-то невиновны.
– Если бы их у меня даже сотня была, то я все равно поступил бы точно так же. – Колосов сплюнул. – А что, надо было ждать еще одного мальчишку, изуродованного, изнасилованного в подвале? Черт с ними, пусть я этого скота за руку не поймал, но хоть пресек его развлечения. Раз убийства прекратились, значит, один из этой пятерки понял меня как надо.
– Ну а если бы был новый случай, ты что же, их всех на следующий бы день перестрелял, что ли, как обещал? – спросила Катя. – Око за око? По закону Талиона?
Колосов молчал. Она почувствовала, что наступила ему на больную мозоль.
– Как все плохо, Никита, жестоко. – Катя не хотела говорить этого – сама не знала, как у нее вырвалось. – Очень, очень плохо. Скверно. Столько жестокости… Отчего мы такие? Разве нельзя как-то по-человечески, по-другому…
– Ну да, возлюби ближнего своего. А он зайдет за угол да твоему же ребенку и… Или вон кого-нибудь за ноги, как овцу, вздернет, освежует. Кровью начнет на даче клумбы поливать.
– Но и ведь так тоже невозможно!
Пауза. Они не смотрели друг на друга.
– Убийства, как видишь, такими методами прекратить нельзя, – сказала наконец Катя, – только… Ну хорошо, положим, ты с Ящером оказался прав и он действительно тот, кого вы искали, но все равно… Кстати, а как эти пятеро реагировали на твое предупреждение?
– Врач на следующий же день «телегу» в областную прокуратуру накатал. Вызывали меня, долбили дятлом. С шизиков – взятки гладки, сама понимаешь. А эти двое – Ящер и портняжка с Сокола – молчали вглухую.
– Не жаловались на беззаконие?
– Нет.
– Ну хорошо, даже если это действительно он, почерк-то все равно не совпадает. – Катя нервничала. – Ни способ совершения, ни объект посягательства даже и близко не стоят.
– Суть от этого не меняется, Катя. – За весь их долгий разговор Никита впервые назвал ее по имени. – В каждом случае, и в здешнем тоже, – налицо признаки садизма. Причинение мучений человеку.
– Но наши вон про ритуальное убийство говорят. И оно, по-моему, действительно похоже на ритуальное – столько странных, жутких деталей…
– Дьявола можно ублажать поначалу детской кровью, а потом и на кровь взрослых перекинуться. Ну, скажем, для того, чтобы избавиться от неких прежних подозрений. Я ж его предупредил, Ищенкова-то, – он понял. И решил действовать по-другому. Как раз тут логике его поведение не противоречит.
– А когда вы там с ним… ну, ссорились… он говорил что-нибудь? Что не виновен, ни при чем?
– Некогда ему было оправдываться. Морду ему полировал холеную. Жаль, Юрку не вовремя принесло, а то бы ему…
– Никита Михайлович, а… вы здесь… – На крыльцо вышел Караулов. Колосов представил ему Катю. Следователь и глазом не моргнул, услышав, что в этом деле у них имеется добровольный помощник в виде сотрудницы пресс-центра. – Значит, ребята, расклад такой, – сказал он. – Предварительный экспресс-анализ на Ищенкове следов крови не выявил. Одежду я у него все равно изъял, отправлю на экспертизу. Завтра же мне результаты нужны будут, так что, Никита, очень прошу, договорись с ЭКУ, чтобы уважили, сделали по-быстрому. Далее, Ищенков свое присутствие на берегу Сойки объясняет весьма просто: пришел на заре купаться. Мол, каждое утро, не исключая даже плохой погоды, регулярно принимает такие вот водные процедуры. Он, мол, человек спортивный, закаленный, вода холодная – одно удовольствие как бодрит, ну и все в этом роде. Встал, говорит, сегодня около четырех утра, в четверть пятого примерно был уже на реке. Просекой к Сойке не шел – зачем ему, мол, такой крюк? Из поселка к реке совсем другая дорога – через рощу напрямик. Далее, личность погибшего мы уже установили. Участковый его с трудом, но опознал. – Караулов достал из кармана куртки записную книжку. – Тарантинов Петр Егорович, местный житель, из зареченского поселка, неработающий. Я спрашивал Ищенкова, он клянется, что никакого Тарантинова никогда в глаза не видал.
Катя хотела было возразить, но решила подождать со своей информацией, пока следователь прокуратуры не закончит.
Караулов чрезвычайно понравился ей своей серьезностью и обстоятельностью. Мало того, что он уберег горячую голову начальника отдела убийств от опасных и опрометчивых поступков, но даже и сейчас его спокойный, деловитый тон отрезвляюще действовал на Колосова. И за все это Катя сразу же прониклась к молодому следователю самой искренней симпатией.
