Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
– Нам необходимо поговорить с Олегом Игоревичем, – сказал Колосов.
– Ему нездоровится. Возраст, перепад давления, сердце… – Вдова художника с беспокойством оглянулась на дом.
– Мы настаиваем. Но… время пока терпит. – Колосов вежливо улыбнулся. – Тогда, с вашего разрешения, мы вам зададим несколько вопросов.
– Пожалуйста. Пройдемте в дом?
– Да вот тут лучше, на воздухе под липой. – Караулов направился к садовой мебели перед домом. Хотел было уже сесть за низкий дачный столик, как вдруг лицо его скривилось в брезгливой гримасе.
Подошедший следом Колосов увидел, что по краю столешницы ползет крупный бронзово-зеленый навозный жук. Он был привязан за лапку черной ниткой к толстому гвоздю, вбитому в самый центр столешницы, и поэтому мог двигаться только по кругу, на длину удерживающей его нити, которая постепенно наматывалась на гвоздь. Останки второго жука, раздавленного в лепешку, лежали у самого гвоздя.
– Этот мальчишка меня с ума сведет, опять эту мерзость с грядки притащил! – Александра Модестовна быстро нагнулась, сдернула с ноги босоножку-«сабо» и метким ударом припечатала навозника к столу. Послышался хруст хитинового панциря, дерево испачкали брызги белесой жидкости из раздавленного насекомого.
Колосов молча наблюдал за женщиной.
– Пойдемте в дом, – сказала она сухо.
На террасе было пусто и солнечно. Колосов прислушался: дача полна народа, и час не такой уж и ранний – половина девятого уже, а тихо как в могиле. Дальше террасы их, видимо, пускать не собирались: Александра Модестовна указала на стулья, стоящие вокруг большого обеденного стола, а сама расположилась в углу в кресле. Колосов изучал дом: старая послевоенная дача, но гораздо более комфортабельная, обжитая и уютная, чем, например, дача Катиной подруги. Видно, тут живут и зимой: двойные теплые рамы на террасе, шведская отопительная система по типу АГВ, мебель, хоть по-дачному и разнокалиберная, но недешевая. Чувствовалось, что покойный муж Александры Модестовны любил этот дом и, не жалея, вкладывал в него деньги, немалые по доперестроечным временам.
Что Колосова поразило – так это отсутствие картин. Ведь, насколько он знал, Георгий Забелло-Чебукиани был художник, и довольно именитый. Естественно, он имел в Москве мастерскую. Но чтобы вот так совсем лишить дом, где он провел последние годы жизни, своих работ… Впрочем, его картины могли висеть в других комнатах, осмотреть которые пока не представлялось возможным.
– Ну так какие же вопросы вы мне хотите задать, молодые люди? – Александра Модестовна нетерпеливо пошевелилась в кресле.
– Как тихо у вас, – Колосов кивнул на лестницу, ведущую на второй этаж. – Где же ваши гости?
– Отдыхают. Не встали еще. Я же сказала: Олегу Игоревичу нездоровилось, у нас была трудная ночь, все легли очень поздно. А племянник мой уехал в Москву.
– Вы же сказали, он здесь, с вами.
– Ну, вы же спросили, кто на даче со мной проживает… А Шура сегодня утром по просьбе нашего соседа Сорокина поехал помочь ему с похоронами сестры. Ведь вы по этому поводу пришли, не так ли? Насчет смерти Валерии?
– Не совсем. Но это нас тоже интересует. В котором же часу уехал ваш племянник?
– Они выехали в четверть восьмого. Я их проводила, я всегда рано встаю.
– А когда Александр Кузнецов вернется? – спросил Караулов.
– Как только на кладбище все закончат, они приедут вместе с Костей… с Сорокиным. – Александра Модестовна поджала губы: что за глупые вопросы вы мне задаете?
– Ясно, – Колосов кивнул. – Скажите, а вчера у вас кто-нибудь из местных жителей работал на участке?
– Да. Ходили тут какие-то пьянчуги по дворам. Они тут каждый день шляются, на бутылку стреляют. Костя… Сорокин то есть, договорился насчет покоса. У меня, знаете ли, от всех этих косилок электрических, керосиновых голова трещит. Мы тут с мая живем. Один раз траву кое-как выкосили нам, а она снова вымахала, – Александра Модестовна покачала головой. – Наказание, да и только. Вот вчера и наняли себе помощника.
– Этот человек был знаком вам раньше? – продолжал Колосов.
– Нет, никогда его не видела. Даже имени его не знаю. Да и вчера я за ним толком не следила. С ним Костя договаривался. А я… У нас тут у соседей были неприятности, девушка захворала, ну мы все поэтому и были заняты…
– Долго он шабашил у вас? – перебил ее Караулов.
– Ну что я, время, что ли, засекала? Где-то в половине двенадцатого, наверное, пришел, а закончил… постойте-ка, мы в три обедать сели, он еще работал. Наверное, часам к четырем все скосил.
– Порядком он повозился.
– Да он же пьян был как свинья. Еле на ногах держался, – ответила вдова, хотя секунду назад утверждала, что «даже не следила» за Тарантиновым-Колобродом.
– А кто рассчитывался с ним потом? Вы? – спросил Караулов.
– Нет, племянник мой Шура.
– И сколько же заплатил ему? Или вы не в курсе?
– Отчего же не в курсе, он мои деньги платил, не свои, – Александра Модестовна усмехнулась. – Девяносто рублей.
«Три бутылки водки Колоброду, – подумал Колосов. – А в карманах-то у него только мелочевка осталась».
– Извините, молодые люди, а какое все это имеет отношение к цели вашего прихода – сколько я заплатила какому-то пьянице за то, что он у меня поработал?
– Сегодня ночью этот человек был убит, – скорбно изрек Караулов.
– Убит? Что, какая-нибудь пьяная драка?
– Да не похоже на драку. – Колосов облокотился на стол. – Весьма при странных и трагических обстоятельствах ночью скончался человек, который днем помогал вам по хозяйству. И что любопытно, это ведь уже не первая смерть тут в поселке, правда? – Он смотрел на вдову: «Ну же, реагируй, ведь ты заведомо знаешь от братца потерпевшей про странные обстоятельства смерти Сорокиной. Ведь Константин наверняка проболтался тебе и про мои с ним беседы, и про яд, и про…»
Александра Модестовна пожала острыми плечиками. Лицо ее оставалось любезным, холодным и спокойным.
– Насчет Леры-бедняжки мы все тут в догадках теряемся, – сказала она просто. – Костя говорил, что, по вашим словам, она умерла, отравившись ядохимикатом. И где она только взяла эту дрянь, где достала? Ведь Костя за ней, как нянька, смотрел.
