Венчание со страхом - Степанова Татьяна Юрьевна

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107

– Кровь обнаружена на его брюках. Правда, в очень небольшом количестве. Группа совпадает с группой крови Балашовой – второй. Правда, у него самого тоже вторая группа. – Стрельников косился на своего экстравагантного коллегу, который изъяснялся какими-то ребусами и вел себя очень непоследовательно, как-то все суетился. – Он что, действительно был арестован?

– Да, да, я с ним неделю назад в камере в Спасском ОВД общался. Сам его туда определял. Он кражу совершил. Черт, где же телефон?

– Тут нет, не ищи. Наверное, где-нибудь в кабинетах, пошли. Так он сбежал, что ли?

Колосов ринулся в коридор, дернулся в дверь первого же кабинета. Оказалось, открыто. Схватил со стола телефон и набрал код и номер Спасска. Дежурный соединил его с начальником ОВД Соловьевым.

– Где у тебя Юзбашев? – загремел Колосов в трубку.

– Никита Михайлович, тут такое дело… Я хотел тебе звонить по нему, докладывать, жаловаться…

– Где Юзбашев?!

– Выпущен. Выпущен из-под стражи под подписку о невыезде.

– Кем?!

– Судьей нашей. Под залог по его же ходатайству.

– Кто внес залог?!

– Гражданка Иванова. Десять миллионов, копеечка в копеечку.

Никита отнял от уха трубку, подержал на весу. Страшные ругательства вот-вот готовы были сорваться с его уст.

– Когда его выпустили? – прошипел он.

– Во вторник, позавчера то есть. Никита Михайлович, ты погоди, Никита… такое дело… Судья молодая, но своевольная! Она и прежде такие нам фортели выбрасывала. Возьмет и выпустит под залог – а он поминай как звали. Иванова эта, Зоя-то с базы была у нее на приеме. Я как узнал, что Юзбашева выпускают, у прокурора прямо в ногах валялся. А тот только руками разводит: судья процессуально самостоятельная, мне не подчиняется, а власть имеет. Юзбашева, видите ли, по ее мнению, не надо держать под стражей, потому что он действительно раскаялся, помог следствию и не представляет более общественной опасности.

– Тут убийство новое, понял – нет?! – Никита едва не стонал от такого вот вредительства – ну точно ведь, больше никак это не назовешь. – Ты этой своей судье передай: я ее… Здесь убийство, ясно? И ОН был тут.

– Я немедленно извещу покурора, – испуганно согласился Соловьев. – Напишем жалобу в областной суд. Пора кончать это безобразие. А Юзбашев задержан?

– Да. Только не нами. Тут Москва подключилась. А судье передай: гнать ее надо. Гнать!

– Ну! – Стрельников с любопытством заглядывал ему через плечо. – Узнал?

Никита сообщил. Московский опер аж побелел от злости, но комментировать ситуацию не стал.

– Значит, на нем мало крови? – уточнил Никита, когда страсти несколько поостыли.

– Три небольших пятна на брюках.

– А на других? Меня вот эти люди особенно интересуют, запиши себе фамилии.

– Нет, на них ничего видимого нет.

– Точно?

– Абсолютно. У нас распылитель работал, если б было что, сразу дало бы химическую реакцию.

– Но ведь кровь должна быть на убийце. Эксперт уверен.

– Выходит, это Юзбашев и есть. Вторая его группа вот только… может все осложнить. Он что, псих?

– Они тут все психи.

– Ладно, – Стрельников пошел к двери. – Ты тут, смотрю, самый осведомленный человек. Значит, будем теперь вместе работать. Я сейчас своих ребят предупрежу. А ты с кем из этой «семерки» желаешь повстречаться?

Никита задумался.

– С племянником Балашовой – Павловым. А потом… Кто ее первым обнаружил?

– Некий Суворов Евгений и… – Стрельников сверился с блокнотом, – и Мещерский Сергей. Этот не сотрудник института, а вот зачем он тут околачивался, надо выяснить.

– Выясню. А племянник зачем сюда снова пожаловал? Он ведь тоже не сотрудник.

– Это я в первую очередь узнал. Он сам сказал, и все свидетели подтвердили: он по просьбе потерпевшей проводил ее с деньгами из банка. Ну что-то вроде охранника, по-родственному. Помог, в общем.

Никита скривил губы. Он чувствовал, как в сердце шевелится знакомая злость: «А чтоб вас всех тут разорвало! Альтруисты!»

Из областного главка подъехали сотрудники отдела убийств. Появился Коваленко. И работа закипела. Допрашивались все, кто находился в этот четверг в здании института, а их оказалось человек сорок: в основном пенсионеры. Многие искренне скорбели, жалея Балашову. Но к этой жалости у некоторых примешивалась и доля желчи: мол, мы-то тут при чем? До каких пор нас тут будут задерживать?

Раздражение, испуг, усталость выливались у некоторых в то, что они начинали вдруг под маской сочувствия и жалости рассказывать о покойнице, как они выражались, правду. «Не хочу сплетничать, но, может, это как-то поможет следствию…» – обычно так начинался каждый второй рассказ.

Колосов закрылся в кабинете директора института и допрашивал там Павлова. При допросе присутствовал Коваленко. Он молча наблюдал как за Павловым, так и за Никитой.

Племянник был мертвенно-бледным. В глазах его застыло какое-то странное выражение – точно физическая боль. С ним было трудно встречаться взглядом. Колосов обратил внимание на его руки – царапины, ссадины, порезы, разбитые суставы пальцев. Катя права: афганцу крепко досталось при задержании убийцы Стасика Кораблина.

– С какой целью вы пришли сегодня в институт? – Никита старался задавать вопросы бесстрастным тоном. Но это получалось плохо: голос иногда подводил.

– Я объяснял уже. Меня там лейтенант какой-то допрашивал. Тетя Нина… – Павлов провел рукой по лицу, сглотнул. – Она сама просила меня об этом. Она должна была получить сегодня в банке деньги, и я должен был ее проводить сюда.

– Вы прибыли в институт в одиннадцать. А почему не уехали сразу? Почему задержались?

– Я опоздал на дачную электричку. Мне еще надо было ребенка забрать. И потом, тут мой друг Сергей Мещерский сегодня работал. Мы договорились где-то в третьем часу подъехать к нему, я вернулся сюда как раз…

– Откуда вы вернулись?

– Из своего офиса. Это недалеко, в Среднекисловском переулке.

– А когда вы ушли из института в офис?

– Не помню… Подождите. В девять мы получили деньги, к одиннадцати приехали сюда, мы с тетей Ниной отнесли сумки с деньгами в бухгалтерию, она пошла к себе, а я остался там – звонить. Тут пришел Сережка, мы поговорили минут пять, и он ушел, а я остался – но так и не дозвонился и решил идти… В общем, где-то в половине первого.

– Так, – Никита хмуро кивнул, отметив про себя: «И у тебя никакого временного алиби нет. Эксперт утверждает, что Балашову убили между половиной двенадцатого и половиной первого. И ты был в это время здесь. И вахтерша подтверждает, что ты прошел мимо нее где-то в первом часу дня. Они все были в это время в здании института. Все семеро. Или шестеро. У них нет твердого алиби. Ни у одного. По тем случаям его тоже не было, учитывая место, где они работают. Это ведь сразу было ясно. Но сегодня ни на одном, кроме Юзбашева, нет следов крови, значит…

– Виктор, вы вспомнили, как я вас настоятельно просил вспомнить, где вы были и что делали четвертого июля и двадцать девятого мая? – спросил он с затаенной угрозой, намеренно «позабыв», что они перешли с Павловым на «ты» в их первую встречу.

– Нет. Еженедельник смотрел – вроде никаких встреч, ну, чтобы мыслью зацепиться. Да у нас вообще сейчас в фирме – того, трудности с делами, так что клиентов мало. Не помню я, – Павлов отвечал тихо. – Был на работе, это наверняка. Где ж еще? Вечером – дома. Больше-то я никуда не хожу.

– Если вам надо отлучиться, ну скажем, рано утром, очень рано, на заре, – Никита сделал паузу. – На кого вы оставляете ребенка?

– На соседку. Только в такое время я отлучался всего раз или два, когда туроператора нашей фирмы из Таиланда встречал, там рейс в Шереметьево ранний. Но это давно, еще где-то в середине марта происходило. Еще было раз, когда мы с друзьями маленько погуляли – недели две, что ли, назад. Но я к пяти утра уже домой вернулся.

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107