Власть пса - Уинслоу Дон

Потому что federales уже проталкиваются сквозь толпу, разыскивая братьев Баррера. Адан видит, что они приближаются, и начинает пробираться к черному ходу, поскальзываясь, падая, снова поднимаясь, и, когда он поднимается в очередной раз, federale, ухмыляясь, целит из винтовки прямо ему в лицо. Адан успел попрощаться с жизнью, только вдруг ухмылка federale тонет в всплеске крови, а Адана кто-то хватает за запястье и пригибает книзу. Он оказывается в воде на полу, лицом к лицу с каким-то янки, тот кричит:

— Ложись же, болван!

Кэллан открывает пальбу по приближающимся federales короткими точными выстрелами — бенц-бенц, бенц-бенц: сшибает их, точно плавающих уточек в тире в луна-парке. Адан опускает глаза на мертвого federale, с ужасом глядя, как крабы уже подбираются на пир к зияющей дыре, образовавшейся на месте лица копа.

Кэллан ползет вперед, забирает пару гранат у парня, которого только что отправил к виновникам сегодняшнего торжества, быстро перезаряжает пистолет, ползком возвращается обратно, хватает Адана и, отстреливаясь, толкает его свободной рукой к черному ходу.

— Брат! — вопит Адан. — Я должен найти своего брата!

— Пригнись! — орет Кэллан — новый залп в их сторону. Адан валится на пол: пуля ужалила его в правую голень, и он растянулся в воде лицом вниз и лежит, глядя на собственную кровь, плывущую мимо его носа.

Теперь он, похоже, и двигаться не может.

Мозг приказывает: поднимайся! — но у него вдруг куда-то подевались все силы. Он так устал, что даже пошевелиться не может.

Кэллан, присев на корточки, взваливает Адана на плечо и, шатаясь, продвигается к двери с табличкой «Bafios» [115]. Он уже почти дошел, когда Рауль освобождает его от ноши.

— Я понесу его, — говорит Рауль. Он появляется с Фабианом.

Кэллан кивает. Охранник Барреры прикрывает их с тыла, посылая пули назад, в хаос клуба. Кэллан распахивает ногой дверь и оказывается в относительной тишине небольшого коридорчика.

Направо дверь с табличкой «Sirenas» с маленьким силуэтом русалки; дверь налево помечена «Poseidones», и на ней — силуэт мужчины с длинными вьющимися волосами и бородой. Прямо перед ними надпись «Salida» [116], и Рауль устремляется прямиком туда.

Кэллан кричит во всю мочь:

— Нет! — и оттаскивает его за шиворот. И очень вовремя, потому что в открытую дверь тут же, как Кэллан и боялся, полетели пули. Если у кого-то нашлись люди и время, чтобы организовать такой налет, то, уж конечно, он позаботился и поставил нескольких стрелков и снаружи у черного хода.

И потому Кэллан толкает Рауля в дверь «Poseidones». Охранник Рауля, пятясь задом, вваливается следом. Кэллан срывает чеку на гранате и швыряет ее в заднюю дверь — это отобьет охоту караулить за ней или входить.

Потом Шон влетает в мужской туалет и захлопывает за собой дверь.

Слышит, как с глухим басовым грохотом взрывается граната.

Рауль усаживает Адана на унитаз, а его стрелок охраняет дверь, пока Кэллан осматривает рану Адана. Пуля прошла навылет, но определить, задета ли кость, невозможно. А может, задета бедренная артерия, тогда Адан истечет кровью и умрет, прежде чем они успеют найти доктора.

А печальная правда в том, что им негде взять этого доктора; во всяком случае, пока атакующие не уберутся из клуба, они в ловушке. Дьявольщина, мелькает у Кэллана, почему-то я всегда так и знал, что подохну в сортире. Он озирается — нет, окон нет, как полагалось бы в американском туалете. Но зато прямо над ним — световой люк в виде иллюминатора.

Иллюминатор в мужском туалете?

Это еще одна деталь подводного стиля Рауля.

— Мне хочется, чтобы туалеты походили на кабины океанского лайнера, перевернувшегося набок, — объяснял он проект Адану, отстаивая иллюминаторы. — Ну понимаешь, вроде как корабль затонул.

Только этого человеку и не хватает, подумал Кэллан, если он нахлебался «Маргариты» и зашел пописать, — морской болезни. Интересно, сколько же студентиков вваливалось сюда в относительно приличном состоянии, а потом их выворачивало наизнанку, как только они кренились набок? Но долго на этом Кэллан сосредоточиваться не стал, потому что хренов иллюминатор над ним — ведь это выход. Он вскарабкался на раковину, открыл люк, подпрыгнул, зацепился и, подтянувшись, вылез. Он оказался на крыше, воздух тут солоноватый и теплый. Кэллан сует голову в люк и говорит:

— Давайте живо, вперед!

Первым к нему присоединяется Фабиан, потом Рауль поднимает Адана, и Кэллан с Фабианом вытаскивают его на крышу. Рауль с огромным трудом протискивается через небольшое отверстие, но все-таки ему это удается, и как раз вовремя: federales ногами вышибают дверь и поливают комнату дождем пуль.

Потом врываются, рассчитывая найти трупы и визжащих, корчащихся раненых. Но ничего не видят и растерянно озираются, пока один из них не поднимает глаза — он видит открытый люк и все понимает. Последнее, что он рассмотрел в своей жизни, — рука Кэллана, бросающая гранату. Люк захлопывается, и теперь тут и вправду есть мертвые и визжащие, корчащиеся раненые. В мужском туалете «Ла Сирены».

Кэллан идет по крыше к дальней стороне здания. Теперь черный ход охраняет только один federale, и Кэллан снимает его двумя короткими выстрелами в затылок. Они с Раулем осторожно опускают Адана на руки подхватывающего внизу Фабиана.

И поспешно уходят переулком. Рауль несет Адана, взвалив на плечо, к глухой улочке, там Кэллан выстрелом выбивает окно «форда-эксплорера», отпирает дверцу и за несколько секунд — соединив проводки — включает зажигание.

Через десять минут они уже в приемном покое госпиталя Девы Марии Гваделупской, где регистраторша и медсестры, услышав имя Барреры, обходятся без всяких вопросов.

Адану повезло — бедренную кость зацепило, но она не сломана, а артерия не задета.

Из руки Рауля берут кровь, другой он держит телефон, и через несколько минут одни его sicarios мчатся к госпиталю, а другие прочесывают квартал рядом с «Ла Сиреной» на случай, если кто из парней Гуэро замешкался. Но никого не находят, только сообщают, что десять federales убиты или ранены и мертвы шестеро посетителей.

Добраться до братьев Баррера киллерам Мендеса не удалось.

Благодаря Шону Кэллану.

— Все, что ты пожелаешь, — говорит ему Адан.

В этот День мертвых.

Тебе стоит только попросить.

Все, что ты пожелаешь в этом мире.

Девушка-подросток печет для дона Мигеля особый pan de muerto.

Хлеб мертвых.

Традиционные сладкие булочки, одна — с сюрпризом внутри, угощение, которое, как она знает, дон Мигель Анхель Баррера очень любит и предвкушает с особым удовольствием. А так как того, кому попадется булочка с сюрпризом, ждет удача, одну она печет отдельно, специально для дона Мигеля, чтобы сюрприз достался ему наверняка.

Она хочет, чтобы все его радовало в этот необыкновенный вечер.

А потому наряжается особенно тщательно: в простое, но элегантное черное платье, черные чулки и туфли на каблуке. Не торопясь, накладывает макияж, тушь погуще; расчесывает длинные черные волосы, пока они не заблестят. Оглядывает себя в зеркале и то, что видит, ей нравится: кожа у нее гладкая, бледная, темные глаза ярко выделяются на лице, волосы плавной волной падают на плечи.

Она идет на кухню и кладет специальный pan de muerto на серебряный поднос, рядом ставит свечи, зажигает их и направляется в его камеру-столовую.

Дон Мигель — настоящий король, думает она, в темно-бордовой домашней куртке поверх шелковой пижамы. Племянники дона Мигеля позаботились, чтобы у их дяди были все удовольствия, какие только он может представить, чтобы скрасить его существование в тюрьме: красивая одежда, вкусная еда, хорошее вино, ну и она.

Люди шепчутся, что Адан Баррера потому так заботится о дяде, что ему удобнее-де, чтобы старик подольше задержался в тюрьме и не вмешивался в руководство pasador Баррера. А злые языки даже треплют, что это сам Адан и засадил родного дядю в тюрьму ради того, чтобы заправлять всем самому.