Вернувшись с балкона, Наташа увидела на телефоне три неотвеченных звонка от Алисы Астаховой и тут же набрала ее номер. Алиса тут же отозвалась.
- Привет, - сказала Наташа, радуясь возможности расспросить подругу о странных планах насчет Ближнего Востока, - извини, провожала Уланова на поезд... Аки Ярославна, махала ему платком с балкона...
- Скорее я поверю, что ты прыгала под потолком с воплем "Езззз, да здравствует свобода!", - бойко отпарировала Алиса.
Молодые женщины рассмеялись своей шутке.
- Что у вас там за гастроли на новогодье намечаются? - небрежно спросила Наташа.
- Один из почетных гостей заинтересовался "Развязкой" в июне, - с гордостью ответила Алиса, - и решил, что спектакль можно показать нашим военным в воинской части, чтобы поднять их боевой дух, а заодно продвинуть репутацию театра - не просто "храм Мельпомены", а социально активное предприятие...
Наташу порадовало, что отходит в прошлое манера пиариться при помощи безумно дорогих аксессуаров и скандалов с журналистами, обслуживающим персоналом и просто с прохожими. Сейчас скорее обратят внимание на человека, занимающегося благотворительностью, чем на того, кто хвалится нарядами стоимостью в чей-то годовой бюджет или смачно материт персонал в бутике, салоне красоты или гостинице. Сама Наташа презирала такой "пиар". И когда однажды ее коллега, автор любовных романов, закатила истерику в меховом магазине Гостиного двора, закатывая глаза и витиевато посылая всех, от уборщицы до управляющего, по заковыристым адресам, Наташа насмешливо покачала головой: "Ну и кого ты этим удивила? Такое в каждой подворотне можно услышать. Ничего нового ты не сказала! И мне кажется, что завсегдатаи подворотни - не лучший пример для подражания!"
- Кажется, я его помню, - сказала Наташа. - Это тот красавец, похожий на молодого Джорджа Клуни, который всем раздавал букеты и просил у меня селфи? Евсеев? - вспомнила она фамилию эффектного чиновника.
- Да, он самый, - отозвалась Алиса. - Ох, Наташа... Не хотела тебе рассказывать, но у нас вчера на поклоне скандал случился...
"Вчера на поклоне... Наверное, это было, когда мы с Коганом сидели в Оттовской и ждали новостей из родильного зала, или потом, когда пошли ужинать!"
По словам Астаховой, когда артисты вышли поклониться зрителям после спектакля, на сцену выскочила молодая женщина, вырвала у Вячеслава только что полученный букет роз и с размаху хлестнула артиста цветами по лицу, истерически матерясь. По залу прокатилось ошеломленное "ах", кто-то в первых рядах вскочил; из звукорежиссерской комнаты выскочила Соня Завьялова, но у сцены была перехвачена молодым, но обрюзгшим мужчиной в пахнущей потом футболке: "Але, стопэ! Те че надо от моей жены, красава?"
Ударить оторопевшего Томилина во второй раз истеричке не дали вышедшие из ступора актрисы. Алиса и Грозовская дружно схватили хулиганку за руки и скрутили. Пузан из зала взбежал на сцену, но был перехвачен Стасом. Вяземский недаром часто играл бравых военных или брутальных злодеев в остросюжетном кино и сериалах. "Спокэ, братан, - процедил Стас, сделав ловкую подсечку, - может, объясните, что за прикол?"
Женщина отчаянно забарахталась в руках артисток, попыталась лягаться и даже кусаться. Но детство Алисы прошло в старых дворах Удельной, где девочка рано научилась защищать себя, а Инесса увлекалась академической греблей на досуге и нередко весь выходной день проводила в ЦПКиО или Парке Победы, где брала лодку и лихо рассекала на ней по каналам и прудам. Благодаря этому, у Грозовской были очень сильные руки, и у рыхлой хулиганки против нее шансов не было. Обматерив обеих, дамочка визгливо заорала на весь зал: "Из-за этого ... у меня опека детей отнимает! Пустите, ..., я ему пасть порву!"
Муж крикуньи, которого Вяземский методично тыкал лицом в ковролиновое покрытие сцены, сдавленно сипел: "Ребята, лучше пустите нас, а то я сделаю один звоночек, и вам всем ... будет, реально, так что лучше руки убери, ..., ..., ...!"
Стас сгоряча пнул сквернослова в ответ и еще крепче припечатал о сцену. Да, Вяземский без особой симпатии относился к Томилину, завидуя его стремительному взлету у Лаврецкого и успеху у поклонниц; до сих пор у Станислава конкурентов не было. Но если кто-то посягал на престиж театра или кого-то из коллег, Стас забывал обо всем и защищал театр и своих товарищей по сцене, как лев. "Что вы на него взъелись?!" - с расстановкой спросил Вяземский у кряхтящего от боли толстяка.
- Его отец незнамо где заразился ковидом, - просипел парень, видя, что перед Вяземским геройствовать бесполезно, да и себе дороже. - А этот, ну, коллега ваш, с сеструхой телегу накатал, типа, это наш сын его отца заразил. У ребенка насморк был аллергический, на цветы или баба какая-то на экскурсии сильно надухарилась в автобус, а до нас опека доманалась, типа, мы больного ребенка повезли на экскурсию...
- Я кормящая мать! - орала его жена, барахтаясь в руках Алисы и Инессы, но уже не рискуя лягаться после пары ответных пинков от Грозовской. - Смотрите, как мне руки выкручивают! У меня теперь молоко пропадет! Защищают своего звездуна, а он считает себя вправе по головам идти! У меня детей из-за него отбирают, а вы ему хлопаете! Он на нас донос написал! А может, это ваще наоборот его отец моего ребенка заразил!
Вячеслав резко вскинул голову, и его глаза яростно блеснули, но ответить он не успел. На сцену выскочила Соня:
- Ты, кормящая мать! - заорала она еще громче. - Да твой ребенок полдня экскурсоводу в лицо чихал, а ты плевать хотела! Правильно тебя опека проверяет, дура! Тебе не то, что детей, щенка доверять опасно! У тебя в голове полова!
Хулиганка в ответ предложила Соне катиться по известному адресу и посоветовала "сначала своих родить", а потом начала проклинать всех, "кого дети бесят" "Ходи да оглядывайся теперь, стукач!" - квакнул скрученный Стасом ее муж.
Тут в зале появились вызванные капельдинершей полицейские и увезли супругов в отделение. Зрители расходились неохотно, задерживаясь в коридорах, фойе и на крыльце, бурно обсуждая происшествие. Вячеслава, бледного и подавленного, успокаивали всей труппой. Ему со всех сторон совали кофе, валерьянку, сигарету, рюмку коньяка, феназепам. "Ну и что, что бросил, одну можно, - убеждала Инесса, выбивая сигарету из пачки "Собрание", - как лекарство!" "Да забудь ты, что этот дурак варнякал, - рокотал комический толстяк, краснодарец Зубов, играющий в "Развязке" амбициозного, но глуповатого следователя, - тебе грозится, а сам потеет с переляку! На, лучше капуччину с двойным сиропом осади!" "Пусть только сунутся еще! - негодовала Грозовская, - мы на них самих куда следует заявим, нормально - врываются в зал и устраивают драку!" "Выпей "Мартеля" и выкинь из головы, - увещевал Стас, - эти только глотку хорошо драть умеют и грозиться, а для реальных действий у них кишка тонка. Только высморкаться смогут, если простудились!"
Вячеслав заговорил не сразу. Он сидел, поникший, на сценической скамье, с судорожно сведенными плечами. Соня тихонько гладила его по спине, но парень словно не замечал этого.
