Тот, кто умер вчера - Еремеев Валерий Викторович

— Ну и что? Познакомиться хочешь? Так кто ж всухую знакомится?

— Так это я запросто. Только вечером. А сейчас дела у меня.

— Ну тогда и делай свои дела, а вечером подходи. — Мужчина сделал вид, что хочет закрыть дверь.

— Эй, вопрос есть. Кто хозяин этой квартиры? — Я показал на «свою» дверь.

Мужчина удивленно похлопал ресницами, но, поскольку я тоже молчал, все же разродился встречным вопросом:

— Не понял, какой хозяин? Ты же здесь живешь… Сам сказал.

— Сам-то сам, только квартиру эту я снял.

— Снял и не знаешь у кого?

— Так ведь через агентство. И договор с ними заключал. Вот за коммунальные расходы, за газ и воду хочу заплатить, а где книжки лежат, не знаю.

— Ну и не плати тогда. Я сам пять лет не плачу. Теперь, я слышал, весь долг за счет замороженных вкладов погасить можно будет. А те, кто платил, локти себе кусают.

— У меня другой случай. У меня договор.

— Ну, как знаешь.

— И все-таки насчет хозяев. Кто они?

— Пес их знает, хозяев этих. Раньше тут семья жила. Так они еще лет десять назад квартиру кому-то продали. Кому именно, я не знаю. Время от времени тут появляются разные люди. Кто месяц поживет, кто дольше. Но чтобы постоянно кто жил, таких нет. Иногда месяцами никто не появляется. А может, это твое агентство и есть хозяин? Знаешь что, ты в ЖЭК сходи. Они же должны знать. Кстати, у тебя в карманах пятерика лишнего не завалялось? За совет. Первого числа сразу отдам.

Вместе с деньгами я дал соседу достаточно точное описание пожилого типа с мусорным пакетом, но тот лишь покачал головой, сказав, что никого похожего нет не только в подъезде, но и во всем доме.

— Если вечером еще лишняя пятерка отыщется, заходи в гости, не стесняйся, — крикнул на прощание сосед, прежде чем скрыться за дверью.

Я махнул ему рукой, вернулся в квартиру и стал выстраивать цепочку, которая привела меня в этот дом. Цепочка образовалась быстро, но конец ее привел отнюдь не к Сёджу, а к Анне Юговой, с чьей подачи я и узнал «мой» адрес. Именно эта мартышка вручила мне «найденные» ею ключ и визитную карточку. Потом выдвинула идею, что данные на карточке принадлежат мне. А чтобы, не дай бог, не возникло подозрений, меня не стали тыкать носом в «очевидное». Для правдоподобности даже циферку на телефонном номере и имя с фамилией стерли, вроде как водой размыло.

Я вспомнил Анну и ее первоначальное равнодушие ко мне, когда скуки ради пытался с ней заигрывать. Но потом ее словно подменили. Такая приветливая стала, хоть к ране прикладывай. Гулять выводила под ручку, коллег не смущаясь. Значит, ее просто купили, сделав в этой игре пешкой. Она должна была постараться убедить меня прийти в эту квартиру. А потом пешкой пожертвовали. Было ли это задумано изначально, чтобы замести следы, или же она слишком многого захотела? Теперь это было не важно. Важно было другое — какую миссию уготовили мне согласно сценарию? Убийство Харлая и Цесаренко? Допустим, но зачем такие сложности? Куда проще обратиться к профессионалам этого дела. Ведь были же у них люди, которым человека убить, что высморкаться. Взять, к примеру, смерть той же Анны.

Не вписывалось в концепцию и покушение в больничном парке, закончившееся смертью Сёджа. Досадная накладка? Недоразумение? Не зря одним из последних слов Сёджа было слово «западло», что в переводе с блатного языка на литературный означает грубое нарушение обычаев или правил. Может, по сценарию Сёдж не должен был умирать? И кто-то дерзко нарушил договоренность? Вопросов у меня было множество, чего не скажешь об ответах.

Кем же я был в этой игре, правил которой не знал, а о целях только догадывался? Пусть не пешкой, а конем, ладьей — все равно было малоутешительно. Ведь даже ферзей по окончании игры снимают с доски и бросают в ящик. Существовали ли способы выйти из этой игры до того, как, отхватив куш, выигравшая сторона начнет снимать с доски уцелевшие фигуры? Не участвовать в ней? Бросить ее, убежать, уехать? Но ведь я и собирался уехать. Вот и билет в кассе предварительной продажи купил. Но, увидев мертвую Анну, изменил решение.

За несколько часов до этого я встретился с ней на Театральной площади. Под часами. Мы гуляли по парку. Обедали в кафе. Все было размеренно и без суеты. И вдруг, посмотрев на часы, Анна заторопилась. Умчалась, не дождавшись десерта. Кого-то она там собиралась встретить. Но ведь сначала-то не спешила? Спешить она стала только после того, когда узнала о моих планах! Вот он, ответ: Анна, в чью задачу входило присматривать за мной, узнав о моем намерении выйти из игры, должна была срочно поставить в известность своих работодателей. Нужно было помешать моему отъезду, да так, чтобы я ничего не заподозрил. Для этого и пожертвовали девушкой. Бедняжка не ожидала, что станет тем самым аргументом, который заставит меня включиться в игру, чтобы наказать ублюдков. Жестокий расчет оказался правильным. Те, кто все это организовали, не только контролировали мои действия, но и знали, чего от меня можно ожидать в тех или иных условиях. Проще говоря, они эти условия и создавали.

Прежде чем покинуть квартиру, я хорошенько проверил кухню. Результаты поисков утешали — видеокамер я не нашел, а значит, можно было надеяться, что про мои дактилоскопические изыскания никто не узнает. Необходимо было делать вид, будто я продолжаю пребывать в полном неведении и следую установленным правилам игры.

Спускаясь по лестнице, я чувствовал себя препакостно, но это была уже не паника. Во всяком случае, пока были живы Харлай и Цесаренко, мне ничего не угрожало. Еще я подумал, что ничего плохого не случится, если я заберу с автостоянки оформленный на имя Макса Красилова «мустанг». Погибать, так красиво.

Толкая тяжелую дверь подъезда, я обратил внимание на приклеенную листовку с изображением распятия. Церковь Воскресшего Христа призывала желающих на воскресную проповедь. Я вспомнил «богоматерь» из психиатрической больницы и ее слова: «Вам нельзя больше оставаться здесь… Бегите… Бегите изо всех сил… Подальше отсюда… Будьте готовы к самому худшему и никому не верьте. Что бы вам ни говорили, не верьте! Ни единому слову!» Открытие было настолько поразительным, что я замер на месте: наркоманка с изможденным желтым лицом знала, что ожидало меня в недалеком будущем. Ее слова оказались пророческими.

VII

Минут сорок я просто катался по городу. Проверял ходовые качества машины, свои навыки вождения и наличие «хвоста». Слежки не заметил, а если она и была, то ее вели на очень высоком профессиональном уровне. «Чему быть, того не миновать», — решил я и повернул в сторону психиатрической больницы.

Обойдя стороной отделение неврологии, я направился туда, где лежали спокойные помешанные, надеясь отыскать подходящего человека, у которого можно будет навести справки относительно «богоматери». Мне повезло: один из сопровождавших девушку в тот памятный день санитаров, крепко сложенный, рослый детина с большим родимым пятном на левой половине лица, как раз перекуривал возле входа в корпус. Я не особо переживал, что санитар узнает меня. Мы виделись мельком, да и внешность теперь у меня была несколько иная, чем раньше.

— Привет, эскулап, — сказал я, остановившись напротив.

Выпустив дым дешевой «Оптимы», он сплюнул себе под ноги, и тут только я заметил, насколько тупой у него взгляд. Зря я, желая польстить, назвал его эскулапом. Вряд ли ему было известно, что означает это слово. Еще подумает, что я оскорбляю его каким-то особо изощренным способом. Необходимо было срочно исправлять допущенную ошибку.

— Антон Шевчук. Независимый журналист, — представился я. — А вы здесь работаете?

Он кивнул, и я понял, что контакт установлен. Правда, у меня оставались сомнения, а не немой ли он.

— Я пишу на разные интересные темы, ну там про НЛО, про барабашек, про тайны египетских пирамид. А сейчас готовлю очерк об отклонениях человеческой психики. Мы можем поговорить?