Избранное. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Томпсон Джим

Я сел напротив ее постели, наклонил голову от солнца и уставился на провисший Бабушкин гамак. Трава шептала и шептала что-то, шелестя на ветру. Спустя немного я услышал хриплое хихиканье.

— Ну что, — спросила Бабушка, — хочешь пенни за свои мысли?

— Нет. — Я с трудом улыбнулся. — У нас теперь инфляция.

Бабушка снова захихикала. И спросила, как у меня продвигаются дела с книгой.

Я сказал, что отлично продвигаются, книгу я уже закончил.

— Прочти что-нибудь, — попросила Бабушка, — только начни с самого начала.

— Конечно, Бабушка, — ответил я, — Конечно... Давным-давно жили в джунглях два биллиона ублюдков, и весили они чуть меньше шести секстиллионов четырехсот пятидесяти квинтиллионов тонн. И хотя все эти ублюдки были братьями, любимым их занятием было братоубийство. И, несмотря на то, что в джунглях полно было чудесных фруктов, ели ублюдки только грязь. И, невзирая на то, что они обладали неограниченными способностями к познанию, знали они только одно: что ничего не знают. И этого им было достаточно.

Я замолчал.

Бабушка нетерпеливо заерзала.

— Ну, продолжай.

— Это все, — ответил я.

— Но ты вроде бы сказал, что закончил книгу. А это то же самое, что и раньше.

— Это все, — повторил я. — На мой взгляд, тут нечего добавить.

Некоторое время мы сидели молча, и я почувствовал, как ко мне возвращается похмелье. Ползет по телу и снова охватывает голову. Оно опять начало трясти и ломать меня, грызть изнутри и снаружи, как злобный невидимый ящер.

Бабушка захихикала сочувственно.

— Тебе, как видно, совсем худо?

— Есть немножко, — ответил я. — Похоже, то, что я выпил, решило объявить мне войну. Точнее, это я решил объявить ему войну. Правда, оно выглядело вполне миролюбивым и сговорчивым, пока я не выпустил его из бутылки.

— Тебе известно, что нужно сделать, — сказала Бабушка.

— Я не знаю, способен ли вообще что-нибудь сделать. У меня серьезные сомнения на этот счет.

— Так надо, — сказала она. — Хватит попусту сотрясать воздух. Кончай свою болтовню и переходи к делу.

Я жалобно застонал и попробовал встать. Старался изо всех сил, но ничего не вышло. И я утратил твердость духа.

— Воистину, Бабушка, — простонал я, — воистину, душу бы продал сатане за добрый глоток.

— Что-то дешево, — ответила Бабушка. — А теперь заткнись и ступай своей дорогой.

Я покорно кивнул. В конце концов мне удалось подняться.

— Я сделаю все, как ты велишь, Бабушка.

Она не ответила. Наверное, вновь погрузилась в свой блаженный сон.

Я повернулся и пошел прочь от нее на цыпочках, но потерял равновесие и упал лицом вниз. Прошла не одна минута, пока мне удалось снова собрать себя в одно целое. Я еще много раз падал и поднимался, но наконец вышел на дорогу к городу.

Тут меня нагнал грузовик. Вроде бы грузовик Джо Хендерсона. Так оно и вышло. Я с трудом поднял руку и выставил вверх большой палец как хич-хайкер. Джо притормозил и остановился. Но как только я подошел к дверце кабины, он тоже выставил в окно палец и умчался прочь.

А я зашагал дальше более твердым шагом, укрепившись в своей решимости. И недоумевал, какой такой ущерб должен был потерпеть Джо, что его даже нельзя покрыть страховкой. В конце концов я пришел к выводу, что это, скорее всего, шины его грузовика.

Потом меня нагнал еще один фермерский грузовик. На этот раз это был Голландец Итон. Он высунулся из кабины и заботливо спросил, не устал ли я идти пешком.

— Устал, — ответил я, — но только, пожалуйста, не просите меня пробежаться. Эта шутка не была смешной даже в годы моего раннего детства.

Его жирное лицо побагровело от ярости. Он плюнул со злостью.

— Ты, придурок недоделанный!

— Слушайте-ка, мистер Итон! Угадайте, что такое — безмозглое, бесстыжее и едет на колесах? Это свинья, мистер Итон. Хряк в комбинезоне.

Он распахнул дверцу. Выпрыгнул из кабины с бешеным ревом. Я тоже прыгнул. У меня в таких случаях быстрая реакция. Как бы слаб и немощен я ни был в предыдущий момент, но, если речь идет о спасении жизни, сила и ловкость неизменно приходят мне на помощь. Они и сейчас не оставили меня.

Я вмиг перемахнул через канаву, а потом и через забор. И попал я в сад на задах усадьбы Деворов, а Голландец со всех кишок орал мне вслед.

Время от времени я настолько погружался в свои мысли, что забывал о похмелье. Пожалуй, я должен быть благодарен Голландцу Итону и Джо Хендерсону. Однако признаюсь, что я испытывал к ним чувства, далекие от признательности.

Джо и Голландец, размышлял я, они уже много лет в плохих отношениях друг с другом. Не потому ли шины Джо у грузовика порезали в ту же ночь, когда сгорел амбар у Голландца?

«Прости меня, Владыка вечный, — шептал я. — Ведь у них мозги такие же, как у пещерных жителей палеолита, а я как-никак понимаю, что делаю».

Сад остался позади, я подошел к хозяйственному двору. Мужественно продвигаясь вперед, преодолел ворота, пересек хозяйственный, а потом и задний двор и через заднюю дверь вошел в дом.

Тут никакой опасности не было. Я знал об этом, потому что и раньше сюда наведывался. Ральфа, скорее всего, нет дома, а Луана валяется в постели, к тому же окна ее спальни выходят на другую сторону. И поскольку я был совершенно спокоен, спокойнее, чем кто-либо другой, то мог шастать по первому этажу сколько вздумается.

На мгновение я замер перед дверью и прислушался. Со второго этажа до меня донесся слабо различимый голос Луаны — она, должно быть, разговаривала по телефону.

— ...Конечно, я этого ни за что не скажу. У меня и в мыслях не было кому-нибудь рассказывать, ты, Мэйбл, прекрасно меня знаешь. Но слыханное ли дело, чтобы молоденькая девушка задирала подол перед ниггером? А ее отец еще держится так высокомерно...

Меня охватили сомнения — я почувствовал смутное желание что-нибудь сделать. Но было ясно, что если и можно что-то сделать, то теперь все равно уже поздно. Очень скоро сплетня дойдет до ушей Пита Павлова. Удостоверившись в том, что это правда, он начнет действовать. А уж как именно он станет действовать, что он сделает, двух мнений быть не могло.

Я вздрогнул и насупился, но выбросил эту картину из головы и мысленно выключил гнусные завывания Луаны. Мне было не под силу предотвратить неизбежное. Я надеялся на другую неизбежность — на то, что непременно раздобуду себе выпивку, потребность в коей у меня все возрастала.

Я открыл знакомую дверцу буфета, принялся изучать многочисленные бутылки с чудным эликсиром, и рот у меня наполнился слюной. Однако, ознакомившись с этикетками, я с горечью отступил. Скупости Ральфа просто нет предела! После моего последнего визита он заменил бутылки с высококачественной подкрепляющей субстанцией на дешевые безалкогольные напитки.

Я проверил другой шкаф. Там стояла огромная бутыль с жидкостью для полировки паркета, но в этой жидкости всего пять процентов алкоголя, мне это ни к чему. Наконец, я обнаружил люк в полу и спустился в погреб.

Но и здесь мне не повезло. Приготовленный Ральфом сидр еще не перебродил и не содержал ничего, кроме сладости. Что касается консервов, Ральф готовил их так же сноровисто, как делал все остальное: среди множества банок не было ни одной закисшей.

Я снова поднялся в кухню. Сладость так и лезла из меня, а нервная система корчилась в муках, требуя спиртного. Через боковую дверь я вышел в коридор и замер возле ступеней. Наверху-то целое море спирта. Дамские притирки, мази, может, даже что-нибудь, предназначенное для питья. Только бы Луана заснула, только бы хоть на пять минут прекратила извергать ядовитую болтовню. Куда там — сдохнешь — не дождешься.

Сейчас она мелет языком с одним партнером по проводу, а потом, когда она закончит с ним, немедля примется названивать другому. И так целый день. Сама она не остановится, если ее не остановить. К тому же она этого вполне заслуживает, и дело даже не в настоятельных потребностях моего организма. Но вообразить себя в роли человека, который остановит Луану, я был не в силах. Я не способен на такие поступки.