Один неверный шаг - Кобен Харлан

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59

– Кого ты для него подобрал?

– Без комментариев.

– Не делай этого, Рон. Он очень талантливый.

– Ага. Жаль только, что плохой баскетболист.

– Ты поставишь себя в глупое положение. Вспомни Нолана Райана или Бейб Рут. – Майрон забыл, кому их продали.

– Не будешь же ты сравнивать Лестера с Бейб Рут?

– Давай все обсудим.

– Нечего обсуждать, Майрон. И теперь, извиняй, меня жена зовет. Все-таки странно…

– Ты о чем?

– Да обо всем. Этот контакт с детьми. Ты знаешь, что я выяснил, Майрон?

– Что?

– Я ненавижу своих детей.

Щелчок.

Майрон взглянул на Эсперанцу.

– Соедини меня с Элом Тони из «Чикаго Трибюн».

– Его продают в Сиэтл.

– Доверься мне.

– Не проси меня. – Эсперанца показала на телефон. – Обращайся к Большой Синди.

Майрон нажал кнопку интеркома.

– Большая Синди, пожалуйста, соедини меня с Элом Тони. Он должен быть в офисе.

– Слушаюсь, мистер Болитар.

Через минуту раздался сигнал.

– Эл Тони на первой линии, – сообщила Большая Синди.

– Эл? Это Майрон Болитар.

– Привет, Майрон, что случилось?

– Я у тебя в долгу, верно?

– И основательно.

– Так у меня для тебя сенсационная новость.

– Пока мы беседуем, у меня соски твердеют. Говори мне непристойности, детка.

– Лестера Эллиса знаешь? Его завтра продадут Сиэтлу. Лестер в восторге. Он весь год приставал к «Янки», чтобы его продали. Мы все счастливы.

– И это твоя сенсация?

– Слушай, может, получится интересный репортаж.

– В Нью-Йорке или Сиэтле. Но ведь я в Чикаго, Майрон.

– Все равно. Мне казалось, тебе интересно будет узнать.

– Не пойдет. Ты все еще у меня в долгу.

– А по поводу сосков не желаешь проконсультироваться?

– Подожди. – Пауза. – Уже напоминают перезревшие виноградины. Но если хочешь, я могу еще через пару минут пощупать.

– Спасибо, я пас, Эл. Честно, я не думал, что с тобой это пройдет, но все же решил попробовать. Между нами, «Янки» сильно заинтересованы в этой сделке. Мне подумалось, тебе стоит узнать.

– Почему? На кого они его меняют?

– Не знаю.

– Лестер довольно приличный игрок. Молод еще, но хорош. Почему «Янки» так стараются от него избавиться?

– А ты не напечатаешь, если я скажу?

Пауза. Майрону казалось, что он почти слышит, как трудятся мозги Эла.

– Если ты не разрешишь.

– Он травмирован. Дома упал и повредил колено. Они стараются держать это в тайне, но после окончания сезона Лестеру придется прооперироваться.

Молчание.

– Ты этого не печатай, Эл.

– Без проблем. Слушай, мне пора.

Майрон улыбнулся.

– До встречи, Эл. – И положил трубку.

Эсперанца взглянула на него.

– Я правильно догадалась?

– Эл Тони – мастер обходных маневров, – пояснил Майрон. – Он пообещал, что ничего не напечатает, значит, так и будет. Но он существует за счет обмена одолжениями. В этом деле Тони непревзойденный мастер.

– И что?

– Он позвонит приятелю в «Сиэтл таймс» и поменяется с ним информацией. Пойдут слухи о травме. Если об этом напишут в прессе до продажи, сделка у них сорвется.

– В высшей степени неэтично, – заметила Эсперанца.

– Давай назовем это вынужденной хитростью.

– Мне нравится.

– Никогда не забывай главного принципа нашего заведения: клиент всегда на первом месте.

– Даже в сексуальных связях, – уточнила Эсперанца.

– Ну, мы ведь разностороннее агентство. – Майрон внимательно посмотрел на нее. – Могу я тебя кое о чем спросить?

Она склонила голову набок.

– Не знаю. А ты как считаешь?

– Почему ты так ненавидишь Джессику?

Эсперанца помрачнела и пожала плечами.

– Наверное, по привычке.

– Я серьезно.

Она скрестила ноги, потом положила одну на другую.

– Давай я ограничусь простой критикой, хорошо?

– Ты – мой лучший друг, – сказал Майрон. – Я хочу знать, почему ты ее не любишь.

Эсперанца вздохнула и заправила выбившуюся прядь за ухо.

– Джессика умница, с чувством юмора, хорошая писательница, и я бы не вышвырнула ее из постели, даже если бы она принялась грызть там крекеры.

Ох, уж эти бисексуалы.

– Но она причинила тебе боль.

– Ну и что? Она не первая женщина, совершившая неблагоразумный поступок.

– Тоже верно, – согласилась Эсперанца. Она хлопнула ладонями по коленям и встала. – Наверное, я не права. Я могу идти?

– Но почему ты до сих пор на нее злишься?

– Мне нравится злиться, – призналась она. – Это легче, чем прощать.

Майрон покачал головой и жестом попросил ее сесть.

– Что ты хочешь от меня услышать, Майрон?

– Я хочу понять, почему ты ее не любишь.

– Такой уж у меня поганый характер. Не бери в голову. – Эсперанца приложила руку к щеке. Отвернулась на мгновение. – Ты недостаточно крут, понял?

– Что ты этим хочешь сказать?

– Для такой душевной травмы. Большинство могут пережить. Я могу. Джессика может. Тем более Уин. Только не ты. Ты недостаточно крут. Ты по-другому скроен.

– Тогда, возможно, это моя вина.

– Да, это твоя вина, – согласилась Эсперанца, – по крайней мере, частично. Во-первых, ты слишком идеализируешь отношения. И излишне чувствителен. Чересчур обнажаешься. Ты был очень открыт.

– Разве это плохо?

– Нет. – Она секунду поколебалась. – Наоборот, скорее хорошо. Немножко наивно, но это куда лучше, чем те засранцы, которые все держат в себе. Можем мы прекратить этот разговор?

– Мне кажется, ты так и не ответила на мой вопрос.

Эсперанца подняла руки.

– Лучше не умею.

Майрон внезапно вспомнил Малую лигу, бросок Джо Давито, удар в лицо, потерю всякого интереса к игре. Он кивнул. Был слишком открытым, сказала Эсперанца. Был. Странный выбор слов.

Эсперанца воспользовалась его молчанием и сменила тему.

– Я просмотрела, что возможно, об Элизабет Брэдфорд.

– И?

– Никакой информации, которая могла бы навести на мысль, что ее смерть не была несчастным случаем. Ты можешь еще потрясти ее брата, если хочешь. Он живет в Уестпорте. И тесно связан с мужем своей покойной сестры. Так что вряд ли чего-нибудь добьешься.

Только время потеряешь.

– А еще кто есть в семье?

– Сестра, тоже живет в Уестпорте. Но она на лето подалась на Лазурный берег.

Еще один пустой номер.

– Что-нибудь еще?

– Есть одна вещь, которая меня слегка беспокоит, – произнесла Эсперанца. – Вне сомнения, Элизабет Брэдфорд обожала общество, была там первой дамой. Не проходило недели, чтобы ее имя не появлялось в какой-нибудь светской хронике. Но примерно за полгода до ее гибели всякие упоминания о ней прекратились.

– Ты сказала «прекратились»…

– Я имею в виду полностью. Ее имени нет нигде, даже в городской газете.

Майрон задумался.

– Возможно, она тоже подалась на Лазурный берег?

– Возможно. Но только не с мужем. Об Артуре в газетах не забывали.

Майрон откинулся назад и крутанул кресло. Взглянул на бродвейские плакаты на стене. Да, определенно их следует убрать.

– Ты говоришь, раньше о ней было много статей?

– Не статей, упоминаний, – поправила Эсперанца. – Перед ее именем всегда стояла фраза вроде «Хозяйкой вечера была…» или «Среди присутствующих была…», или «На фотографии слева…»

– Где это встречалось, в статьях или просто колонках?

– В «Джерси леджер» есть колонка светской хроники.

– Ясно. – Майрон смутно помнил про такую колонку еще с детства. Мать обычно ее просматривала, разыскивая знакомые имена. Она даже сама разок в нее попала в качестве «известной местной адвокатессы Эллен Болитар». Потом неделю мать требовала, чтобы ее величали именно так. Майрон орал: «Эй, мам!», а она отвечала: «Ты должен звать меня Известной местной адвокатессой Эллен Болитар, умник».

– Кто делал колонку?

Эсперанца протянула ему листок бумаги. Там был напечатан портрет хорошенькой женщины с огромной копной волос а-ля леди Берд Джонсон. Звали ее Дебора Уиттейкер.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59