Кровавый след - Кузнецов Юрий Николаевич

У угла здания я немного задержался, и хорошо, что сделал это. По дороге, по которой я приехал на такси, приближалась кавалькада автомобилей. Правительственный лимузин шел за двумя машинами охраны, а за ним – две черные «Волги» и грузовик со спецкомандой.

– Не много ли желающих пострелять? – сам себе сказал я.

Машины обогнули здание и остановились. Из грузовика высадились пятнадцать автоматчиков. Человек в штатском отдавал им приказания, указывая, где нужно расставить посты. Парни в черных масках внимательно слушали. Из первой «Волги» вышел сам Филатов и направился к автоматчикам.

– Да уж, Алексей Петрович, без дополнительных инструкций здесь не обойтись, – снова прошептал я.

Вместе с Филатовым прибыли Никицкий, Выхухолев и трое парней, что побывали на квартире Леши Терехина перед его гибелью. Их я не знал. Последним появился Москвин.

– А-а, вот и командир бригады противодействия собственной персоной, – заметил я. – Что же, поговорим со всеми, но только не сразу, а по отдельности.

И я решил найти какое-нибудь укрытие, а не стоять на открытом месте и постоянно оглядываться, опасаясь быть замеченным. Я пошел вдоль стены командного пункта и открыл первую попавшуюся дверь. Я оказался в коридоре. По обе стороны находились двери. Никаких признаков присутствия человека – только шум работающих агрегатов. Я прошел по коридору и попробовал открыть одну из дверей, но она оказалась запертой. Тогда я направился к другой, третьей, пока не добрался до конца коридора. Крайняя дверь справа оказалась незапертой. Я вошел и увидел, что попал в «насосную», которая, скорее всего, обеспечивала командный пункт водой. Я закрыл за собой дверь и осмотрелся. Почти вся комната была занята трубами, идущими от пола до потолка, и от стены до стены. Бетонный пол был залит водой, по-видимому, никогда не высыхавшей.

– Убежище не самое подходящее, – сказал я себе. – Но другого выхода нет. Придется довольствоваться тем, что есть.

Я подумал, что дверей, ведущих напрямую в командный пункт здесь нет. Взглянув на потолок, я заметил зарешеченное квадратное отверстие. Оно было над дверями и находилось на высоте трех-четырех метров от пола. Я поискал, как туда можно взобраться. Цепляясь за трубы и рискуя сорваться, я стал карабкаться вверх. Я добрался до решетки и попробовал вырвать ее, но она не поддалась. Четыре штыря, на которых она крепилась, были крепко вмурованы в стену. Я ухватился за решетку и повис на ней. Посыпалась известь и в левом верхнем углу штырь оторвался. Я вовремя успел поставить ногу на висевшие подо мной трубы, потому что в последний момент решетка освободилась и с правой стороны. Я пошарил рукой за решеткой. Кроме кирпичного выступа, там не за что было ухватиться. Я стал подтягиваться, но мне мешала свисавшая решетка, она упиралась мне в грудь. Я рванулся изо всех сил и подтянулся на локтях. Потом закинул в проем ногу и оказался наверху. Вся моя одежда была испачкана побелкой и являла собой довольно жалкое зрелище. Поставив решетку на прежнее место, я осмотрелся и понял, что попал на своеобразный чердак. Правда, крыша надо мной шла не покато, а была прямая. В дальнем углу проходила труба отопления. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел крышку люка в потолке. Это было единственное отверстие, если не считать решетки, через которую я сюда забрался. Я стал пытаться открыть люк, но в это время услышал голоса внизу. Я осторожно подкрался к отверстию, заставленному решеткой и стал слушать. Я никак не мог разобрать, о чем шла речь и кто это был, пока дверь не открылась.

– А здесь у нас маленькая насосная станция, – объяснял мужской голос.

Кто-то прошел внутрь. Я не рискнул высовываться. Тот, кто вошел, сейчас, возможно, смотрел на зарешеченное отверстие.

– Куда ведет этот люк? – задали вопрос, и я узнал голос Никицкого.

– Это канализационный люк, – ответил мужчина.

– Он соединяется с другими люками подземным тоннелем? – спросил Никицкий.

– Нет. Сюда выходят только подземные трубы. Да мы и заглядываем туда очень редко. Поднять люк?

– Спасибо, не надо, – ответил Никицкий. – А там что?

– Это чердак, – ответил мужчина. – Там проходит труба от паровых котлов, поэтому зимой иногда приходится подниматься, чтобы прочистить.

– Решетка надежная? – спросил Никицкий.

– Может, и не совсем, но кто туда полезет без лестницы.

– Вы только на мои вопросы отвечайте, а обо всем остальном я буду думать сам.

– Понятно, – растерянно ответил мужчина.

Мне страшно хотелось ответить Никицкому, но обнаруживать себя не было в моих планах.

– А еще есть ход на чердак, кроме этой решетки?

– Да, – быстро ответил мужчина. Я стал внимательно слушать.

– Где? – спросил Никицкий.

– Один с крыши, – сказал мужчина, – там есть квадратный люк, а второй за трубой. Но обычно этим ходом мы не пользуемся, поэтому и решетку поставили.

– А как же? Через крышу? – поинтересовался Никицкий.

– Нет, входом с улицы, – ответил мужчина. – Поднимаемся по лестнице и открываем дверь.

– Она открыта?

– Летом мы не топим, поэтому там навешен замок.

– Все равно, нужно подняться и посмотреть, – сказал Никицкий.

И они вышли.

– Черт бы тебя побрал, следователь драный, – выругался я.

Я пробрался к трубе и действительно разглядел в темном углу очертание двери. Спрятаться тут было негде, поэтому мне пришлось опять снять решетку и спуститься в насосную. Как только я спрыгнул на пол, послышался шум открывающейся двери наверху. Я затаился. Два человека ходили надо мной, один из которых внимательно осматривал чердак.

– Мне кажется, совсем недавно сюда кто-то заходил, – сказал Никицкий.

– Этого не может быть!

– Вот, смотрите, – сказал Никицкий. – Пыль снята, причем недавно. Вы согласны?

– Надо спросить у ребят, может, кто и заходил, – неуверенно ответил мужчина.

– Вы что, не понимаете? – повысил голос Никицкий. – Уже некогда спрашивать!

Он подошел к решетке и только дотронулся до нее, как она полетела вниз и упала мне под ноги.

– Твою мать! Я же говорю, кто-то был! – выругался Никицкий и бросился к выходу.

– Я посмотрел вверх. Оттуда высунулась голова мужчины. Меня он, скорее всего, не заметил, но простонал:

– О, боже!

Положение могло оказаться безвыходным, поэтому я достал «браунинг», снял с предохранителя и передернул затвор. Только я хотел открыть дверь, как услышал шаги по коридору. Я приготовился, но о худшем не допускал и мысли. Дверь распахнулась и вошел Москвин. Как только он переступил через порог, я ткнул ему стволом прямо в затылок.

– Твои бойцы разве ничего от меня не передали? – тихо спросил я.

– Нет, – быстро ответил он, не шевелясь.

– А зря. Я ведь просил передать, что всегда буду рядом, за твоей спиной.

– Они ничего не говорили, – ответил он и попытался повернуться.

– Стоять! – рявкнул я. – Оружие! Он застыл, подняв руки.

Я вынул пистолет из кобуры.

– Теперь пошли, – сказал я уже спокойно. – Вы сорвали мой план, значит, мне нужно просто уехать.

Он повернулся и пошел с поднятыми руками. Я продолжал держать пистолет у его затылка, вцепившись ему в волосы, чтобы он не пытался упасть или отскочить в сторону.

– Идем к машине, – приказал я, когда мы вышли на улицу. – Идем очень спокойно и ни на кого не обращаем внимания.

Со всех сторон нас окружили автоматчики, поднятые на ноги Никицким; была вероятность, что кто-нибудь из них чихал на Москвина, ставя долг выше его жизни. Тогда мне пришлось бы туго. Но тут вмешался сам Филатов.

– Внимание! Всем отойти! – приказал он, а потом обратился ко мне: – Послушай, Виктор! Брось эту дурацкую затею. Давай поговорим спокойно, один на один. Неужели ты так и не понял, что твоя игра – без козырей.

– Приготовиться! Самолет заходит на посадку, – раздался голос из рации, висевшей на груди у одного из автоматчиков.

Ситуация требовала решительных действий.

– Чего ты хочешь, Тарасенко? – закричал Филатов. – Премьер-министра ты все равно не получишь! Он уже прибывает, но тебе не прорваться через заграждение!