След «Семи Звезд» - Лещенко Владимир

А насчет зеркала… Я опять-таки не спрашиваю, что ты там увидел и увидел ли что-либо вообще… (Вадим ощутил холодок в душе: Нестор Петрович и в самом деле словно прочел его мысли – и безо всякого зеркала). Но ведь тебе просто могло и показаться – ты ж не спишь нормально уже дней десять.

– Здоровый и крепкий сон несовместим с работой следователя, – попробовал отшутиться Вадим. – Так можно забрать это зеркальце?

– Значит, не поверил мне, – вздохнул Эраст Георгиевич. – Не должен был бы, вообще-то, ну ладно уж, бери… вещдок… Не потеряй!

Он ушел в глубь кабинета и спустя минуту пододвинул майору небольшой бумажный сверточек.

– … Вещдок… не потеряй! – повторил эксперт. – Только смотри, друг, не лезь куда не надо! Вся работа не стоит ни черта, особо с учетом ее оплаты… А вот жизнь у нас одна, береги ее смолоду! – рассмеялся подполковник.

Вадим пожал ему руку и удалился.

«Хороший все-таки он мужик, – проскочила мысль в голове Савельева. – Уважаю!»

Сев за свой рабочий стол, сыщик едва не снес на нем гору накопившейся макулатуры, и только уселся, как вновь залился трелью телефон.

– Ну что сегодня за денек? – буркнул он себе под нос, поднимая трубку. – Савельев…

– Здравствуйте, Вадим Сергеевич, – донесся до него заглушенный голос незнакомца. – вас беспокоит ваш коллега – старший лейтенант Вологодского УВД Максимов. Вашу визитную карточку с телефоном я обнаружил у гражданки Озерской.

Савельев зажмурился, внутри у него все оборвалось: Варя! Что с ней?! Последние слова он, забывшись, почти выкрикнул в трубку.

– Вадим Сергеевич, не волнуйтесь. На нее пытались напасть, легкое огнестрельное ранение руки. Она в городской больнице номер два по адресу улица….

Вадим слушал рассказ лейтенанта, а перед ним плыл как в тумане образ этой милой девушки, маня к себе… Она звала его… она его ждала… надеялась …верила…

Еле дождавшись конца разговора, рванулся прочь из кабинета, чуть не сбив с ног проходящего по коридору дежурного, и взлетел по лестнице на третий этаж – прямо к начальнику «убойного отдела». Несколько лестниц и пара переходов фойе показались ему вечностью.

Лишь перед самым кабинетом Серебровского чуть притормозил, приходя в себя. Пользы не будет, если он разозлит шефа, аккуратиста и службиста, своим диким видом и блеском в глазах. Поэтому в дверь вошел хотя и осунувшийся, но подтянутый и озабоченный делами службы сотрудник.

– Приветствую, Вадим, располагайся, слушаю! – отчеканил генерал давно заученную фразу.

– В Вологде ранена журналистка Варвара Озерская, проходящая свидетельницей по делу об убийстве Монго… и Гроссмана, – чуть приукрасил ситуацию Вадим. – Думаю, мне срочно нужно туда выехать.

– Зачем? Дело, конечно, странное, но там своя юрисдикция и свои опера. У нас есть личная зона покрытия, как у сотовых операторов – и с нее ни-ни! Иди работать, майор, а лучше пойди поспи. Плохо выглядишь… – Серебровский был непреклонен.

– Это попытка покушения на свидетеля. Причем уже вторая. Гроссмана тоже убили похоже…

– Да знаю я твои фантазии насчет проклятой книги… – буркнул начальник, но выражение его лица изменилось.

– Товарищ генерал, это может оказаться очень важным… – продолжал Вадим наступление. – Вологда не так велика, и приезжие где-то отметятся – нужно лишь будет взять след! А кому как не нам – у местных своих забот полон рот!

Серебровский внимательно посмотрел на Вадима, как-то странно улыбнулся.

– Ладно, – бросил он. – Может, ты и прав… Сделаем так. Ты поедешь сейчас, а командировку мы тебе оформим на следующей неделе, задним числом… В зависимости от результатов. Но если их не будет, оформим отпуск «за свой счет». Идет?

– Служу России! – гаркнул Савельев и улыбнулся шефу.

– Служи, служи, – отозвался с иронией генерал. – Счастливого пути!

– Есть! – и Вадим исчез в дверном проеме.

По вечерней Москве он на удивление быстро добрался до дома – видать, Бог услыхал его молитвы, и «тойота» счастливо миновала пробки.

День тихо угасал, отдаваясь бликами в темных окнах московских домов, изредка светящихся электричеством.

Но майор не думал о столице. Мысленно он уже был в Вологде, рядом с Варей и не мог думать ни о чем-то другом…

В одно мгновение Вадим побросал вещи в сумку, сверху положил сверток с зеркалом. Затем вынул его и зачем-то сунул в сумку на поясе, вместе с бумажником.

Посидел «на дорожку», напряженно думая о чем-то несколько секунд. Потом решительно вывернул сумку на диван, после чего этот диван отодвинул вбок.

Вогнал лезвие швейцарского ножа (из списанных вещдоков) в щель между пыльными паркетинами и, приподняв доску, извлек сверток в полиэтилене. Минуту спустя на разостланной газете уже поблескивал хромированными гранями небольшой автомат, возле которого пристроился увесистый тряпичный узел с патронами.

Вернув все в исходное положение, Вадим принялся сосредоточенно набивать магазин патронами.

Даже не всякий знаток определил бы, что за оружие в руках у майора сейчас. Это был «Борз», он же «Волк» – пистолет-пулемет состоявший в арсеналах «незаконных вооруженных формирований» еще той, уже далекой 1-й чеченской, производство которых наладили при Дудаеве на грозненском «Красном молоте». По слухам, изобрел его какой-то капитан артиллерии, взяв что-то от «узи», а что-то – от ППС.

Никто точно не знал – сколько их было сделано. На его экземпляре, например, стоял пятизначный номер. И того лучше – след взять не удастся.

Это оружие Савельев приобрел и в самом деле случайно.

Как-то в Назрани, куда семь лет назад занесла его судьба в составе Сводного полка усиления, довелось ему снимать с поезда труп контрактника-дембеля, вколовшего себе смертельную дозу какой-то неимоверной дряни.

Когда протокол был составлен, а вещи – груда мешков и сумок – унесены из крошечного кабинета, Вадим вдруг заметил небольшой кофр натовского защитного окраса под столом – наверное, его случайно толкнули туда ногой, не заметив. В нем и оказался вполне исправный «Борз» с одним боекомплектом.

И вместо того, чтобы тут же вызвать коллег и составить акт по всей форме, Вадим – тогда еще свежеиспеченный капитан – запер дверь кабинета и, украдкой оглядываясь, спрятал оружие в чемодан, стоявший под скамьей (в кабинете Савельев тогда и жил).

Еще на курсах им объясняли про атавистическую тягу человека к оружию, что заставляет иногда работников охраны порядка присваивать изъятые у преступников огнестрелы. Впрочем, дело было не только в атавизме – очень удобно иметь серьезный вещдок, который можно при случае подсунуть задержанному, и потом пусть сколько угодно орет и требует адвоката. (Хотя бывает и так, что адвокат требуется самому «коллекционеру». Жизнь – штука непредсказуемая. От тюрьмы да от сумы не зарекаются…)

По возвращении домой он упрятал оружие в тайник, за эти годы вытащив его на свет божий всего лишь трижды. И вот теперь пришло, похоже, время…

Нет, будет хорошо, если время не пришло – и тогда, вернувшись, он выбросит железяку в самый глубокий из московских прудов, выбрав ночку потемнее. А еще тогда же он разберется с этой потусторонней чертовщиной.

А сейчас медлить нельзя…

Глава седьмая. Ходила девушка во храм Оракул вопрошати

Вологда, зима 1758 г.

Разошлись уже под утро, а никакого плана так и не выработали. Проникнуть за стены Горней Покровской обители, в принципе, возможно. Через того же владыку. Ну, привез он с собой трех-четырех служек – его воля. А дальше?

Если послушники, вместо того чтобы прислуживать высокопреосвященному, начнут праздно шататься по монастырю, смущая невест Христовых, – непорядок выйдет. Негоже мужчинам покой благочестивых черниц тревожить. Ладно бы еще каким хворым да калечным. Так отроки ж, как на грех, все пригожие да статные подобрались. Соблазн, да и только!

Провезти тайно? Засадить всех троих в короб позади кибитки, чтоб потом выбрались незаметно и пошукали по обители. Но опасно днем-то. Заметить могут. Скандал божьи девы подымут. Жалобу игуменья прямехонько в Священный Синод настрочит. Дескать, потакает архиепископ разврату духовных чад своих. Варсонофий, конечно, отопрется. У него в Синоде немало приятелей сидит. И все едино худо выйдет. Ведь прямых доказательств вины святых сестер нет. Так, одни пустые подозрения. Мало ль что поблазниться людям может.