– Слушай, а что ты там, на острове, бормотал про какой-то груз?
– Да я, понимаешь, вспомнил, как Руденчик со Строевым следы читали, – пожал плечами Синица. – Они тогда решили, что двое из бандитов несли что-то тяжелое.
– Ну да, – кивнул Денис, припоминая. – Следы те были глубже других.
– Вот именно. А когда они поняли, что дело швах, скинули это в воду.
– И что это, по-твоему, было? – поинтересовался Денис.
– Так я же не видел! – развел руками Синица. – Туман… Но слух у меня, как у собаки, можешь не сомневаться: они точно что-то в воду сбросили!
– Тогда надо рассказать Изюбрю.
– Вот уж нет! – замахал руками на него Синица, вытаращив от ужаса глаза. – Чем реже я его вижу, тем легче мне дышится!
Денис задумался. Синице частенько что-то мерещится, и нельзя слепо доверять всем его фантазиям, и все же… Китайцы ехали на машине, и только потом, когда не смогли двигаться по дороге, рванули прямиком через лес, преследуемые отрядом пограничников. То, что везли, не бросили – иначе отряд обнаружил бы это на месте, где они оставили машину. И куда это делось потом, когда их взяли? Надо будет поразмыслить на досуге, но сегодня голова у Дениса не варила.
– Снова спать будешь? – с тоской в глазах спросил Синица. Он-то уж точно не собирался на боковую: в отсутствие капитана и сержанта настроение у него резко улучшилось, и парень предвкушал глоток свободы перед тем, как Изюбрь со Строевым с новыми силами за них возьмутся.
– Ага, – кивнул Денис. – Разбудишь, если что?
– Надеюсь, ничего… – пробормотал Синица, вставая с койки. – Пойду отолью.
Но Денису не удалось снова уснуть. Едва он прикрыл глаза, как Синица снова ворвался в казарму с криком:
– Скорей! Леха Брагин!!
Вскочив, Денис вытаращил глаза:
– Че ты орешь как резаный?!
– Так там Леха… в туалете…
– А ты думал, он туда никогда не ходит?
– Так он… это… помер, кажись!
– Помер?!
Оба кинулись в туалет. Прислонившись виском к краю одной из выстроившихся в ряд раковин, сидел Алексей Брагин, парень из Москвы, с которым Синица и Денис предпочитали не иметь никаких дел. Денис, как и все в кинологическом подразделении, знал, что Леха – не какой-нибудь «скобарь» с окраины столицы, а сынок состоятельных родителей – как он загремел в армию, оставалось загадкой! Обычно такие не служат, потому что папа с мамой знают все входы и выходы в военкомате и, используя либо деньги, либо связи, отмазывают детишек от призыва. Тем не менее Брагин попал в армию, причем не в ближний от Москвы край. И вот теперь его бледный вид говорил Денису, что Синица, скорее всего, прав. Присев, он хотел пощупать пульс на шее, и только теперь заметил перетянутый резиновым жгутом хилый бицепс солдата. Присвистнув, он пошарил рукой за спиной Брагина и выудил закатившийся под раковину тонкий шприц.
– Ну, я же знал! – хлопнул себя по бокам Синица при виде неопровержимой улики.
– Он жив еще, – сказал Денис, приподнимая веко солдата. Зрачок был сужен до размеров кошачьего. – Живо в медсанчасть – скажи Агнии Кирилловне, что у нас передоз!
Синицу как ветром сдуло. Денис же сунул шприц в карман и, поднапрягшись, приподнял Брагина. Тот издал какой-то звук, выпустив из правого уголка рта тонкую струйку слюны. Брезгливо поморщившись, Денис взвалил парня на спину и толкнул дверь в коридор.
* * *
– Как вы такое допустили?! – брызгал слюной Акиньшин. – На моей заставе?!
Я украдкой поймала скучающий взгляд Изюбря, который вместе со мной и Губановым был вызван на ковер пред ясные очи начальника заставы. Полное лицо Акиньшина к этому моменту приобрело бордовый цвет, и я опасалась, как бы его не хватил удар: возраст и гипертония могут взять свое! Мне стало очевидно, что для Руденчика услышанное не представляло никакой тайны.
– В вашем, между прочим, подразделении, капитан! – продолжал верещать полковник. – Безобидные ребята, любители собачек, м…ть твою, ничего не скажешь!
– Так точно, товарищ полковник, – спокойно подтвердил Изюбрь.
– Так точно ему! – передразнил тот. – У нас проверка грядет, шерстить будут всех и вся, а вы… Пораспустились, понимаешь!
Губанов выглядел напряженным, но пока не проронил ни слова. Однако Акиньшин только разминался.
– А вы, Игорь Сергеевич, чего помалкиваете?! – накинулся он на начальника медсанчасти. – Ни за что не поверю, что этот… Брагов…
– Брагин, – пискнула я.
– Неважно! – рявкнул полковник. – Не верю я, что никаких сигналов раньше не поступало: он, что, единственный? И, конечно же, это его первая доза! Агния Кирилловна?
– Н-не думаю, Илья Зосимович, – ответила я, избегая смотреть в налитые кровью глаза полковника. – Осмотр показал, что Брагин – заядлый наркоман.
– И как, интересно, он попал в армию? – уперев руки в бока, поинтересовался полковник. – Куда смотрел военкомат?!
Его тяжелый взгляд остановился на Руденчике.
– Не могу знать, товарищ полковник! – скучным голосом ответил Изюбрь. – Не я Брагина служить отправлял.
– Но вы – его непосредственный командир! – возмущенно вскричал Акиньшин. – И вы не знали, что он торчок?!
– Брагин никогда раньше не был пойман на…
– «Не был пойман», как же! – перебил полковник. – Но меня мало интересует, кто и сколько раз, мне нужно понять, как вообще наркотик оказался на заставе!
– Известно как, – подал голос Губанов. – Из Хабаровска, разумеется!
– Что это за наркотик?
– Белый Китаец, похоже.
– Надо же, «китаец» – белый! – пробормотал полковник. – Название красивое придумали!
Он пару раз прошелся взад-вперед по кабинету. Мы молча следили взглядом за его передвижениями. Когда Акиньшин снова заговорил, вид у него был весьма решительный.
– Значит, так: обыскать казармы, включая контрактную! О результатах доложить незамедлительно! Главное сейчас – не допустить утечки: солдаты не должны знать, что готовится шмон, ясно?!
– Так точно, товарищ полковник! – в унисон ответили мужчины.
Акиньшин устремил на меня вопросительный взгляд, но потом, сообразив, что ко мне его приказ отношения не имеет, отвернулся.
– Свободны! – буркнул он, отпуская нас.
Выйдя на солнечный свет, Губанов взъерошил волосы.
– Этого еще не хватало! – пробормотал он раздраженно.
– А что, – начала я, – раньше такого действительно не случалось?
– Вы шутите? – нахмурился майор. – Да каждый год пара-тройка торчков оказывается на заставе – это как минимум!
– Но полковник…
– Полковник предпочитает политику страуса: если он ничего не видит и не слышит, значит, ничего и не происходит.
– Очень удобно, – покачала я головой. – А как же военкомат: разве они не проводят осмотр?
– Учитывая тот факт, что в армию сейчас калачом не заманишь, любое быдло сойдет, – усмехнулся Губанов. – Простите, конечно, за выражение. Ладно, пошел я к нашему Брагину: состояние у него критическое, того и гляди, со стапелей сойдет – и в большое плавание!
Руденчик во время нашего разговора пытался закурить. Ему это никак не удавалось, так как рука все еще находилась на перевязи. Подойдя, я отняла у него зажигалку, щелкнула ею и поднесла огонек к кончику сигареты.
– А вы раньше сталкивались с Белым Китайцем, Михаил Богданович? – спросила я осторожно.
– Слишком часто, – ответил он, откашлявшись.
– И что это вообще такое?
– Зелье, в сотни раз активнее героина, – пояснил он. – China White его называют. К счастью, на моих глазах никто не умер, но пару раз парни попадали в санчасть на грани…
– Вы тоже думаете, что солдаты его из Хабаровска притащили?
– Хочется верить, – пожал плечами капитан.
Его ответ я истолковала так: если Брагин купил наркотик не в Хабаровске во время увольнения, это означает, что на самой заставе идет бойкая торговля Белым Китайцем! Не связано ли это с гибелью солдат, ради которых мы с Денисом здесь и находимся?
