— Значит, вам несказанно помогло бы, если бы у вас в распоряжении оказалось несколько тел людей, погибших от «черной смерти», в хорошем состоянии?
— О, безусловно, — улыбнулся Мотрэм, — но по прошествии семисот лет шансы на это…
— Именно поэтому я и попросил вас приехать, доктор Мотрэм.
Пять
Дверь открылась, и секретарь внесла чай на серебряном подносе. Мотрэм задумался, нет ли у Харвея за спиной кнопки, которую тот незаметно нажал в самый подходящий момент.
— С молоком или с лимоном?
— Ни то, ни другое, — ответил Мотрэм. — Просто чай, пожалуйста.
— Хороший выбор. Первосортный дарджилинг [204] не нуждается в сопровождении.
Мотрэм взял из рук секретаря чайную пару китайского фарфора, размышляя над тем, как давно он не держал в руках подобные предметы. На его собственном письменном столе стояла обычная кружка, давно нуждавшаяся в хорошей чистке.
— Что вы знаете о Бейллиол-Колледже, доктор?
— Насколько я понимаю, это старейший колледж в Оксфорде.
— Настолько старый, что дата его основания точно не известна, но считается, что это примерно 1263 год.
Мотрэм улыбнулся.
— Даже раньше, чем появилась «черная смерть».
— Вы правы, даже раньше, — отозвался Харвей. — Соучредителями нашего университета были Джон Бейллиол, состоятельный владелец имений во Франции и Англии, и его жена Деворджилла, дочь шотландского аристократа и сама по себе очень интересная женщина. Их отпрыск, названный в честь отца, Джон Бейллиол, стал королем Шотландии, хотя и совершенно непримечательным, надо сказать, и потому был довольно быстро забыт потомками. Деворджиллу, однако, помнят очень хорошо. Кроме того, что она была соучредителем этого колледжа — именно ей принадлежит первая печать колледжа, которая хранится у нас и по сей день — она пожертвовала деньги на строительство нового цистерцианского аббатства в Дамфрисе и Галлоуэе, которое являлось дочерним монастырем Дандреннанского аббатства. Его должны были назвать Новым Аббатством, но, по определенной причине, которая может показаться мрачноватой, в итоге он стал носить имя «Возлюбленное аббатство». [205]
Харвей остановился, чтобы глотнуть чаю. Этот человек всегда точно знает, где лучше всего сделать паузу в рассказе, отметил про себя Мотрэм.
— Когда в 1269 году муж Деворджиллы скончался, она была вне себя от горя. Она велела извлечь и забальзамировать его сердце, чтобы повсюду носить его с собой в шкатулке из серебра и слоновой кости. — Увидев выражение лица Мотрэма, Харвей с удовлетворением произнес: — Вижу, вы испытываете ту же смесь восхищения и отвращения, что и многие, слышавшие эту сказку.
— Простите, — Мотрэм улыбнулся. — И продолжайте, пожалуйста.
— Когда в 1273 году в память о муже леди Деворджилла основала аббатство, монахи решили назвать его «Dulce Cor» — «сердце возлюбленного», вместо «Нового Аббатства», как было задумано вначале, и это название сохранялось за ним на протяжении семисот лет. Деворджилла и ее муж лежат в одной могиле на кладбище этого аббатства, и шкатулка с сердцем покоится у нее на груди.
— Ну и история, — сказал Мотрэм, стараясь не подать виду, что больше всего его интересует, какое это имеет отношение к чуме.
— Недавно в распоряжении колледжа оказалось нечто, добавляющее подробностей к этой сказке, — продолжал Харвей. — В одном из домов Шотландских границ были обнаружены бумаги, в которых рассказывается о семействе Ле Клерков, занимавшемся бальзамированием сердца Джона Бейллиола. Судя по всему, они имели репутацию профессионалов в своем деле и передавали свои секреты из поколения в поколение. Когда в 1346 году «черная смерть»… — Харвей сделал паузу, чтобы насладиться блеснувшим в глазах Мотрэма интересом, — поразила Англию, Шотландию вначале эпидемия обошла стороной. Правительство Шотландии, давно ожидавшее подходящего момента, решило, что это отличная возможность начать вторжение. Шотландская армия расположилась лагерем в лесах вокруг Селкерка, ожидая приказа к атаке. Приказ так и не пришел — «черная смерть» опередила его. Люди сотнями умирали в лесах Шотландских границ.
— Могу себе представить, — сказал Мотрэм, и он знал, о чем говорит. Картина чумы, разразившейся в военном лагере и превратившей его в ад, грязь и антисанитария во всех подробностях встали перед его мысленным взором. Дезертиры бежали прочь во всех направлениях, но лишь распространяли инфекцию, а не спасались от нее. Повсюду горы гниющих трупов. Зловоние разлагающейся плоти наполняло воздух под аккомпанемент криков больных, стонов умирающих…
— Когда новости дошли до городов Шотландии, знатные шотландские семейства твердо заявили, что не могут позволить, чтобы тела их любимых детей сгребли в кучу, свалили вместе с другими в лесные овраги и предали общему погребальному костру. Семейству Ле Клерков было дано задание провести бальзамирование тел членов знатных семейств, которых они смогут разыскать, и переправить их в Эдинбург, чтобы похоронить подобающим образом.
Этого так и не произошло — «черная смерть» снова опередила людей. К тому времени, как процедура бальзамирования была закончена, чума уже распространилась на север и принялась опустошать Шотландию. Тела знатных воинов остались в Шотландских границах, где были захоронены в секретном склепе Драйбургского аббатства — в документах, о которых я говорил, рассказывается, где расположен этот склеп. Шестнадцать жертв «черной смерти», над которыми поработали мастера своего дела, лежат там нетронутые вот уже семь столетий… Вам интересно, доктор?
Мотрэм расплылся в улыбке.
— У меня такое ощущение, словно Рождество в этом году наступило раньше обычного, — сказал он. — Восхитительная история, и какая интригующая! Хотя… — Улыбка его померкла. — К сожалению, горизонт надежды закрыт облаками. Судя по всему, финансирование моих работ в этой области не возобновится, а без этого стоимость расходов на раскопки будет для меня неподъемной.
Харвей откинулся на спинку кресла, словно был хозяином положения, и сказал:
— Знаете, мы, кажется, в состоянии вам помочь.
— В самом деле?
— Вы слышали что-нибудь о фонде Хотспера?
Мотрэм покачал головой.
— Не припоминаю.
— Я тоже узнал о нем лишь несколько недель назад, когда нас — выбрав из нескольких других научных институтов страны — попросили рекомендовать подходящих кандидатов на финансирование, «ведущих ученых», выражаясь словами газетчиков, в определенных областях. Вы попадаете в одну из этих категорий.
— Со своими эпидемиями средних веков? — недоверчиво переспросил Мотрэм.
— Ну, фонд больше интересует несколько иная область ваших профессиональных интересов, — улыбнулся Харвей, — а именно ваши знания в области механизмов передачи вирусных инфекций. Но ведь никто не мешает убить двух зайцев одним выстрелом, а, доктор? Деньги можете тратить на свое усмотрение.
— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — задумчиво произнес Мотрэм. — Кто стоит за этим фондом?
— Неизвестно, — пожал плечами Харвей, — но это обычное дело в таких случаях. Может быть, одинокий миллионер, искупающий прошлые грехи, которые позволили ему разбогатеть… не хотел бы я о них знать. Пытается перед смертью купить себе билет в рай, простите мой цинизм.
Мотрэм улыбнулся.
— А что конкретно эти люди ждут от меня в ответ?
— Единственное условие — в течение нескольких следующих месяцев в любой момент могут понадобиться ваши профессиональные навыки, и вы должны быть к этому готовы. Подробностей не сообщается.
— Довольно туманно, — пробормотал Мотрэм. — Что ж, если этот фонд позволяет мне продолжить работу и дает возможность раскрыть секреты Шотландских границ — я полностью в его распоряжении.
— Значит, я предлагаю вашу кандидатуру?
— Будьте так добры… — Мотрэм запнулся. — Рискуя показаться невежливым и, возможно, даже неблагодарным, я все же хотел бы узнать, какая от всего этого польза вам и вашим коллегам?
