Двигатель экскаватора заглох, в окрестностях аббатства воцарилась тишина, еще сильнее подчеркивающая нереальность произошедшего. Филдинг некоторое время не мог оторвать взгляда от неподвижного тела Мотрэма, отчаянно желая, чтобы тот не очнулся, а затем перевел взгляд в небо.
— Чокнутый ублюдок, — пробормотал он и полез в карман за мобильным телефоном.
— Он сделал… что? — воскликнула Кэсси Мотрэм, когда полиция рассказала ей, что произошло.
— Судя по всему, у него случилось помутнение рассудка, доктор. Пострадавшие рассказывают, что он просто обезумел — чуть не убил одного из них и нанес серьезные травмы остальным.
— Вы говорите сейчас о моем муже! — запротестовала Кэсси. — Господи, он же ученый! Он самый кроткий, добрейший человек на земле. Он даже паука убить не способен. Это наверняка какая-то ужасная ошибка!
Старший из двух полицейских, посланных сообщить о случившемся, сочувственно пожал плечами.
— К сожалению, врачам пришлось ввести ему успокоительное и поместить его в изолятор местной больницы, — сказал он. — Они не исключают, что все это могло быть какой-то… реакцией на то, что было в могиле.
— Реакцией? Что вы имеете в виду? Что за реакция?
Полицейские беспомощно смотрели на нее.
— Врачи говорят, что это могло быть какое-то отравление или инфекция…
Кэсси опустилась в кресло, сжав голову руками. В первую секунду она не могла даже заставить себя подумать о том, что ей сейчас сказали.
— Давайте по порядку, — попросила она, стараясь говорить спокойно, хотя на самом деле больше всего ей хотелось сейчас завопить. — Вы говорите, что Джон вошел в гробницу в здравом уме, а вышел оттуда обезумевшим?
— Да, именно это мы вам и сказали, доктор.
Кэсси тряхнула головой, словно пытаясь вернуть мыслям четкость.
— Мне нужно к нему, — сказала она внезапно, поднимаясь на ноги. — Районная больница Шотландских границ, вы говорите?
— Да, доктор. Простите, что принесли вам такую плохую новость…
На следующее утро «плохая новость» стала достоянием желтой прессы. Бульварные газетенки переживали свой звездный час. Вскрытие средневековой могилы с жертвами чумы и последующее безумие главного исследователя было мечтой любого редактора. Они очень живо принялись обсуждать тему проклятия, которое обрушилось на ученого, впервые за сотни лет потревожившего средневековую могилу, не упуская возможности провести параллели с судьбами тех, кто навлек на себя «гнев фараонов», вскрыв египетские пирамиды.
Тринадцать
— Ох уж эти девчонки, — пожаловался Питер. — Почему они всегда так копаются?
Стивена Данбара развеселило нетерпение его юного племянника. Они стояли у дверей раздевалки дамфриширского бассейна в ожидании, пока оттуда выйдут дочь Стивена Дженни и его племянница Мэри.
— Так устроен мир, Питер. В жизни есть много вещей, с которыми нам, мужчинам, приходится мириться. — Видя, что Питер остался при своем мнении, он добавил: — От долгого ожидания пицца покажется еще вкуснее.
Стивен, врач по образованию, работавший следователем в инспекторате «Сай-Мед» на базе Министерства внутренних дел в Лондоне, уже месяц находился в отпуске. Он уехал в Шотландию, чтобы восстановить здоровье после особенно тяжелого задания, которое едва не убило его и опустошило не только физически, но и морально. Сам он работал в Лондоне, но его дочь Дженни жила здесь, в деревеньке Гленвэйн, вместе со свояченицей Стивена Сью, ее мужем Питером и их детьми — Питером и Мэри. Так повелось с тех пор, как жена Стивена Лиза скончалась от опухоли мозга. Тогда Дженни была еще совсем малышкой, поэтому другой жизни она не знала.
Обычно Стивен проводил в Шотландии каждые вторые выходные, но, выполняя последнее задание, он не видел Дженни полтора месяца, и теперь пытался наверстать упущенное. Любимым развлечение у детей было посещение дамфриширского бассейна, за которым следовало поедание пиццы и такого количества мороженого, какое они могли осилить. Частью традиции было то, что по возращении домой Стивен получал притворный нагоняй от Сью — это тоже доставляло детям особое удовольствие.
— Наконец-то! — воскликнул Питер, когда девочки вышли из раздевалки. — Что вы там делали?
— У нас много волос, которые нужно было хорошенько высушить, — сказала Мэри и не удержалась, чтобы не поддразнить: — У тебя-то их мало.
— Высушить, как же, — проворчал Питер. — Наверняка, как всегда, просто болтали.
— Мы пойдем есть пиццу и мороженое, пап? — спросила Дженни.
— Угадала.
— Даже если тетя Сью разозлится? — уточнила она, вместе Мэри едва сдерживая хихиканье.
— С тетушкой я все улажу, — уверил ее Стивен.
Они вышли на залитую солнцем улицу, взявшись за руки, перешли дорогу и отправились по широкой набережной реки Нит.
— Пап, а можно мы немного пройдемся по мосту? — спросила Дженни, когда они проходили мимо старого каменного моста, перекинутого через реку.
— О, да, давайте! — воскликнул Питер, принимаясь набивать карманы галькой.
— И я с вами, — подхватила Мэри.
Дженни с удовольствием взяла отца за руку.
— Мне нравится этот мост. Он очень старый, да? — спросила она, проводя ладонью по камням.
— Ему несколько сотен лет, — кивнул Стивен.
Дженни остановилась, чтобы прочитать табличку с названием.
— Дев… Девор… Деворджилла?
— Мост Деворджиллы, малышка.
— Смешное имя. Почему он так называется?
— Он назван в честь одной знатной леди по имени Деворджилла. Очень давно она жила вместе со своим мужем Джоном здесь, в Галлоуэе. В книгах по истории говорится, что они очень любили друг друга. У них был сын, который стал королем Шотландии.
Дженни несколько секунд молчала, потом спросила:
— А ты очень любишь Талли, папа?
Стивен поперхнулся. Он не ожидал такого вопроса. Выполняя прошлое задание, он познакомился с Натали Симмонс, работавшей врачом в больнице Лейстера, и полюбил ее. Отношения с Натали очень много значили для него. Неделю назад Стивен привез ее в Шотландию, чтобы познакомить с Дженни, и пребывал в уверенности, что встреча прошла хорошо.
— А ты сильно расстроишься, если я скажу да, малыш? — спросил он, пытаясь заглянуть Дженни в глаза, но девочка стояла, уставившись себе под ноги.
— Ты любишь ее больше, чем меня?
Стивен опустился рядом с дочкой на колени и крепко прижал ее к себе.
— Я никогда никого не буду любить больше, чем тебя, Дженни.
Дженни удовлетворенно улыбнулась, но затем продолжила допрос:
— А если вы с Талли станете жить вместе… я тоже приеду? Мне придется уехать от тети Сью и дяди Питера?
— А как бы ты хотела?
— Я думаю, мы все можем жить вместе. В доме тети Сью много комнат.
Стивен улыбнулся замечательному решению девочки.
— Такое вряд ли получится, солнышко. Талли работает врачом в большой больнице в Лондоне, и ей приходится лечить много детей. Они будут ужасно скучать по ней, если ей придется уехать.
— А-а-а… — протянула Дженни, решив закончить беседу. — Может, пойдем уже в пиццерию?
Когда дети уже спали, Стивен рассказал Сью о том, что Дженни спрашивала о его взаимоотношениях с Талли.
— Совершенно естественно, что девочка задает такие вопросы, — сказала Сью. — Бедная малышка. Это очень нелегко, когда тебе девять лет, и ты вдруг понимаешь, что привычный уклад жизни будет вот-вот разрушен…
— Я не хочу разрушать ее привычный уклад жизни, — вздохнул Стивен. — Ты знаешь, как много для меня значит Дженни, но… к Талли я испытываю серьезные чувства. Господи, у меня такое ощущение, что я босиком иду по битому стеклу!
— Бедный, бедный Стивен. Можешь быть уверен — что бы ты ни решил, Дженни всегда будет полноценным членом нашей семьи. Она может оставаться у нас столько, сколько захочет.
— Совершенно верно, — поддакнул Питер. — На самом деле — и я знаю, что это вряд ли поможет тебе принять решение — мы бы очень не хотели, чтобы она уехала.
