Очередная вспышка молнии привела меня в чувство. Я метнулась к пакету, осмотрела его, схватилась за узел и потянула. Пакет не двинулся с места — бо́льшая его часть находилась в земле. Я попыталась развязать узел, но мокрые холодные пальцы едва двигались. Я наклонилась ниже и принюхалась. Пахло полиэтиленом и мокрой землей. Больше ничем.
Тогда я проковыряла в пакете дырку и принюхалась вновь. Запах был слабым, но я узнала его. Сладковато-зловонный запах разложившейся плоти и мокрых человеческих костей. Охваченная яростью, я не успела решить, что делать дальше, когда услышала какое-то движение и хруст веток за спиной. Я попыталась отпрыгнуть в сторону, но в голове блеснула молния — и я вновь очутилась в кромешной тьме фараоновой гробницы.
15
Настолько тяжелого похмелья мне не доводилось переживать уже давным-давно. Я, как обычно в такие моменты, помнила все очень смутно. Когда пыталась пошевелиться, в мой мозг впивались гарпуны острой боли. Открой я глаза, меня определенно вырвало бы. Желудок сводило при одной мысли о движении, но я знала, что должна подняться. Кроме всего прочего, меня ужасно знобило. Холод пронизывал все тело. Я была не в состоянии унять дрожь и страстно желала укрыться еще одним одеялом.
Я села, не раскрывая глаз. Боль в голове была настолько невыносимой, что я отрыгнула немного желчи, наклонила лицо к коленям и подождала, пока не станет чуть легче. Затем, все еще с закрытыми глазами, выплюнула желчь в правую руку, а левой вцепилась в одеяло.
Только в этот момент, трясясь в ознобе, я осознала, что нахожусь вовсе не в своей кровати. Под моей рукой было не одеяло, а ветки и листья. Забыв о боли, я распахнула глаза.
Я сидела в лесу в мокрой одежде, покрытая грязью. Сильно пахло землей и тем, что вскоре должно было тоже превратиться в землю. Надо мной на фоне черного бархатного неба, усыпанного миллионом звезд, висели переплетенные друг с другом ветви деревьев, похожие на лапы паука. Их покрывала густая листва.
Моя память заработала. Гроза. Ворота. Дорога. Я не пила вчера. Но почему я здесь лежу?
Я провела рукой по затылку — и нащупала шишку.
«Здорово, — мелькнуло в голове. — Второй раз за неделю хорошенько получила. Прямо как настоящий боксер».
Но каким образом я заработала эту шишку? Споткнулась и упала? Или меня долбануло падающим деревом? Гроза ведь была нешуточной.
Я осмотрелась вокруг, однако поваленных деревьев не увидела. Я ничего не могла вспомнить, да и не очень-то этого хотела, мечтая только об одном: поскорее уйти отсюда.
Перебарывая тошноту, я нашла фонарик, наполовину утопший в грязи, вытерла его и включила. Как ни странно, он заработал. На дрожащих ногах я поднялась и, ослепленная россыпью искр в голове, прижалась к ближайшему дереву.
Рот мой наполнился горечью, а в мозгу возникла очередная вереница вопросов. Когда я ела в последний раз? Вчера вечером? Сегодня вечером? Который сейчас час? Как долго я здесь пролежала?
Гроза закончилась, и на небе появились звезды. Было холодно. Это все, что я знала.
Когда желудок немного успокоился, я медленно выпрямилась и посветила вокруг фонариком. В памяти неожиданно возникла отчетливая картинка. Пакет. С воспоминанием о нем пришел приступ удушающего страха. Я крепче сжала в руке фонарик и резко обернулась, проверяя, не стоит ли кто у меня за спиной.
Где пакет? Я медленно поворачивала голову назад. Я помнила, что он был здесь, но на земле не замечала.
В голове стучало, горло сдавливала тошнота. Но в желудке ничего уже не было, и я мучилась, то и дело вновь прислонялась к дереву, вытирая с глаз слезы боли.
Почувствовав небольшое облегчение, я принялась искать пакет. Он лежал футах в десяти от меня. Я вся тряслась, и луч фонаря прыгал по пластиковой поверхности. Пакет был таким же, каким запечатлелся в моей памяти, только теперь больше выступал из размытой земли. Его окружала вода, в складках блестели лужицы.
Не в состоянии что-либо сделать, я просто уставилась на ужасную находку. Я знала, что ее следует обработать с соблюдением всех правил, но боялась, что до приезда спецгруппы кто-нибудь унесет пакет. От беспомощности хотелось кричать.
«Отличная мысль, Бреннан, — издевательски произнес мой внутренний голос. — Пореви. Может, кто-нибудь придет и спасет тебя».
Я стояла, трясясь от холода, боли и страха, пытаясь заставить мозг трезво работать, но он не желал даже слушать меня.
Тогда я внимательно осмотрела место, запоминая приметы, и двинулась прочь из леса. По крайней мере, я надеялась, что выберусь. Хоть и не знала, как пришла сюда. Дорога назад напрочь стерлась из памяти.
Фонарик без предупреждения погас. Очутившись во тьме, разбавленной лишь сиянием звезд, я трясла его и проклинала, но это не помогло.
— Черт!
Я прислушалась, пытаясь уловить какой-нибудь звук. Ничего, кроме стрекотания сверчков.
Всматриваясь во мрак, чтобы не врезаться в дерево, я пошла куда глаза глядят. Невидимые ветки дергали меня за волосы, вьюны путались под ногами.
Лес сгущался. Чутье подсказывало мне, что я иду не в ту сторону.
Я как раз решала, куда свернуть, когда твердая почва под ногами вдруг исчезла… Я полетела вниз и приземлилась на ладони и одно колено. Фонарик выскочил из руки и, ударившись о землю впереди меня, вдруг вновь заработал. Меня осветило его желтым светом. Я взглянула вниз и увидела, что нахожусь в каком-то углублении.
Ощущая, как сердце колотится где-то в горле, я выкарабкалась наверх — боком, как краб на пляже, — подползла к фонарику и посветила им туда, куда только что упала. Это был небольшой свежевырытый кратер, почему-то напомнивший мне незатянувшуюся рану. По периметру его обрамляла земля, на противоположной стороне возвышался земляной холмик.
Я посветила фонарем внутрь кратера. Глубина фута три, ширина — около двух. Упав в него, я уперлась ногой в один из краев, и земля с поверхности ссыпалась на дно.
«Как орехи из коробки», — подумала я.
Я уставилась на почву, образовавшую в углублении невысокую кучку. Что-то было не так. Догадка пришла тут же: земля здесь была относительно сухой. Даже мой воспаленный мозг смог определить это несоответствие. И сделать элементарный вывод: яму либо чем-то накрывали во время дождя, либо вырыли после того, как он закончился.
Меня бросило в дрожь. Я скрестила руки на груди, чтобы хоть немного согреться в послегрозовой прохладе. Теплее мне не стало, а луч фонаря скользнул в сторону. Я разогнула руку и вновь направила луч на углубление в земле. Кому понадобилось…
В голове моей только сейчас возник закономерный вопрос, и желудок в ответ резко сократился. Кто? Кто приходил сюда, чтобы вырыть или очистить яму? И где этот человек? Резким движением я осветила пространство вокруг себя. Голову пронзила вспышка боли, а сердце заколотилось в три раза быстрее.
Не знаю, кого я собиралась увидеть. Нормана Бейтса с его мамашей? Ганнибала Лектера? Джорджа Бернса в бейсбольной кепке? Вокруг меня не было никого, кроме деревьев, вьюнков и темноты, освещенной звездами.
Что я увидела в дрожащем сиянии фонаря, так это дорогу. Тут в голову мне пришла одна идея. Я вернулась назад к пакету и ногой нагребла на него сучьев и листвы. Человек, принесший сюда пакет, естественно, найдет его и под этим импровизированным покрывалом, но оно укроет мою находку от взглядов посторонних людей.
Удовлетворенная, я достала из кармана банку со средством против насекомых, поставила ее на одну из толстых веток в качестве опознавательного знака и вновь пошла по тропе, отгибая вьюны и ветки. Ноги мои почти не гнулись, словно налитые свинцом, и я двигалась очень медленно. В месте соединения тропы с дорогой я повесила на ветки обе перчатки и побрела к воротам. Я чувствовала себя настолько уставшей, что, казалось, вот-вот упаду. Я знала, что скоро полностью потеряю силы, и хотела к тому моменту находиться где-нибудь вдали от этого жуткого места.
