– Это означает, – резко ответила Дарья, – что вы продолжаете спать с убийцей вашего мужа!
– Как Усман получал информацию о «Фармаконии», не обнаруживая себя? – вмешалась я, пока дочери не вздумалось начать стыдить Елену, уводя ее от темы разговора.
– Леня считает, что у него есть свои люди среди служащих. Он пытался выяснить, кто именно, но пока не сумел. Кроме того, с его легкой руки в состав совета директоров вошли два человека, которых я даже не видела, но они дистанционно принимали участие во всех голосованиях, и, полагаю, их устами говорил сам Усман.
– Вам знакомо имя Тимура Кутаева? – спросила я.
– Нет. А кто это?
– Частный детектив, нанятый вашим сыном.
– Господи, зачем Илье понадобился частный детектив?! – удивилась Елена.
– Значит, Кутаев не вас шантажировал?
– Шантажировал? А чем он мог меня шантажировать?
– Думаю, тем же, что и Усман. Илья нанял Кутаева, каким-то образом выяснив, что его отец обращался к сыщику по имени Вадим Чекало. Видимо, Кутаев решил шантажировать Рожкова, а не вас, а он не поставил вас об этом в известность, самостоятельно разобравшись с детективом.
– Разобравшись?
– Отправив на больничную койку, – объяснила Дарья. – Вместе с моим помощником, который собрал достаточно информации, чтобы представлять опасность для Рожкова и Усмана.
– Я… клянусь, что ничего не знала об этом! – воскликнула Елена, умоляюще глядя то на меня, то на дочь.
– Мы вам верим, – поспешила успокоить я женщину: в конце концов, следствие разберется, и не наше дело выяснять, чьей вины тут больше – Елены или Рожкова. – Продолжайте, пожалуйста!
– Продолжать? – переспросила Елена. – Но я все уже рассказала!
– Нет, – возразила я, – вы еще не объяснили историю с «Голудролом».
– Ах, это… Но я не так уж много знаю!
– Начните с того места, когда Илья вернулся. Как ему удалось вновь поставить на ноги дышащий на ладан бизнес?
– Ну так ему-то как раз и пришла мысль о покупке зарубежных «недоделанных» лекарств-сырцов! Илюша считал, что доработать препараты легче, нежели начинать с нуля. Конечно, есть риск купить то, что никак невозможно довести до ума, но, как говорится, кто не рискует… До того, как сын приехал, у Лени возникла сумасшедшая идея разорить компанию. То есть на самом деле он хотел потихоньку перекачать активы в какую-нибудь оффшорную зону, но Усман прознал об этом, что еще раз доказывает наличие у него своих людей в «Фармаконии». Он пришел к Лене и заявил, что ему не удастся так легко «слить» Усмана. Пока мы думали, что делать, Илюша вернулся. Дела быстро пошли на лад. Илюше удалось собрать команду фармацевтов, биохимиков и технологов, правда, для этого пришлось почти полностью обновить коллектив. Тем не менее некоторые, самые талантливые, не просто остались, но и получили повышение – как должности, так и оклада.
– Как, например, Максим Жарков?
– О, вы в курсе… Илюша его очень ценил.
– И как же тогда он оказался уволенным?
– Знаете, обстоятельства мне не совсем ясны… Возможно, между ними что-то произошло?
– Произошло, – вмешалась Дарья. – Только не между ним и вашим сыном, а между ним и Рожковым.
– Леней?
– По словам Жаркова, Рожков выгнал его, даже не позволив вещи собрать!
– Я этого не знала!
– Хорошо, Елена, продолжайте, – попросила я.
– Ну… А что еще говорить?
– Как появился «Голудрол»?
– Нам требовался подобный препарат, своего рода «панацея». Вы же понимаете, что лейкоз – распространенное заболевание, от него страдают и взрослые, и дети. «Голудрол» позволял избежать трансплантации костного мозга – это же настоящее чудо! Раковые клетки под его воздействием, казалось, пожирали сами себя… А вот о том, как «Голудрол» попал в «Фармаконию», я понятия не имею. Наверное, Илюша купил его вместе с другими «сырцами»?
– А как вышло, что он стал препаратом номер один в лечении острого лейкоза в госучреждениях? – спросила Дарья.
– Этому посодействовал Усман. У него в Комитете по здравоохранению есть свой человек. Илюша думал, что тендер честный, но Леня и Усман понимали, что, так как «Фармакония» является сравнительно небольшой компанией с сомнительной репутацией, к тому же, недавно пережившей тяжелый кризис, шансов у нас мало. В подробности я не вдавалась, хотя догадывалась, что при участии такого человека, как Усман, ничего хорошего не происходит! Но на тот момент наш «выигрыш» оказался спасением для фирмы, понимаете? Мы снабжали «Голудролом» многие государственные клиники Питера, даже из других городов начали поступать заказы…
– А потом у препарата обнаружился побочный эффект? – спросила я.
– Обидно, ведь «Голудрол» отлично работал против рака!
– И что сделал Илья?
– Сначала он не знал. Даже я выяснила случайно – Леня и от меня скрывал, надеясь, что препарат удастся доработать и ликвидировать возможность развития почечной недостаточности…
– Он собирался «ликвидировать» это, оставив препарат на рынке? – буркнула Дарья. – А пока сотни людей травились бы им, теряя почки?
– Никто не думал, что все так серьезно, – развела руками Елена. – Когда стало ясно, что рано или поздно о происходящем узнают все, у Лени появился план. Он намеревался одним ударом избавиться и от «Фармаконии», и от Усмана, а также переложить вину за дальнейшие проблемы с «Голудролом» на «Евромед». Они давно присматривались к «Фармаконии», но их предложения были смехотворны по цене. Теперь же мы могли получить реальную цену, так как нашей компании было что предложить!
– А как Илья отнесся к плану Рожкова? – поинтересовалась я.
– Отрицательно – он ведь не знал об участии в деле Усмана.
– Вы не думали, что наступило время ему рассказать?
– Илюшу убили, и я просто не успела… Леня был категорически против, так как боялся за последствия: Илюша был импульсивным человеком и мог натворить дел, а Усман… Ну, вы про него все знаете!
– Как же вы намеревались провернуть слияние, не ставя в известность сына? – удивилась Даша.
– Леня потихоньку вел переговоры, якобы от имени Илюши, в надежде уговорить его на слияние. В конце концов, получив огромную компенсацию от «Евромеда», мы могли бы все начать сначала, уже без Усмана – возможно, за границей.
– Ваш сын не относился к породе аферистов, чего не скажешь о Рожкове!
– Илюша был честным, – кивнула Елена. – В бизнесе невозможно оставаться абсолютно невинным, но он старался играть по правилам.
– И тогда возник Анатолий Кречет и его «группа поддержки»?
– Это оказалось очень некстати, ведь «Фармаконии» была противопоказана шумиха вокруг препарата, который поднял ее рейтинги на рынке! Лене удалось убедить большую часть акционеров в решающий момент проголосовать за слияние.
– Убедить? – переспросила Даша, саркастически подняв бровь.
– Ну, не знаю – уговорить, подкупить, называйте, как хотите! Главное – конечный результат, и все шло к тому, что у нас получится выйти из воды не просто сухими, но и с существенной прибылью!
– Но Усман узнал о планах Рожкова, так? – предположила я. – Кто ему сказал?
– Возможно, Садыков. Леня старался действовать тайно, чтобы тот ни о чем не пронюхал, но, видимо, Усман знал, кого нам подсовывает: старая тюремная дружба и верность сыграли свою роль! Хотя, возможно, я и ошибаюсь, ведь Аслан Садыков наверняка не единственный человек Усмана в нашем стане.
– И что дальше?
– А дальше – кто-то убил моего сына.
– Вы говорите «кто-то»? – уцепилась за эти слова Даша. – Значит, вы знаете, что Кречет – не убийца?
– Некоторое время я считала его таковым, – тихо ответила Митрохина. – Все указывало на это – настойчивость и непримиримость Кречета, митинги, письма в различные инстанции, драка с охранниками…
– О, вы называете это «дракой»? – возмущенно перебила Даша. – Избиение несколькими здоровяками одного безоружного человека?
Елена ничего не ответила. В самом деле, что бы она могла возразить?
