Она взглянула на жидкость сквозь стеклянную стенку пузырька, поместила его в подставку для пробирок, взяла пипетку и нагрела ее стеклянную часть над пламенем.
— Сначала я сделаю тест на определение человеческой крови.
Достав из холодильника малюсенькую бутылочку, она открыла ее и опустила внутрь трубку пипетки. Как кровь, всасывающаяся в комара, антисыворотка быстро побежала вверх, заполняя трубку. Франсуаз подняла ее и быстро заткнула большим пальцем.
— Кровь прекрасно знает собственные белки или антигены. Когда в нее добавляешь чужие антигены, она стремится разрушить их при помощи антител. Некоторые антитела уничтожают чужие антигены, некоторые вынуждают их сблизиться друг с другом. Это сближение называется реакцией агглютинации. Антисыворотку получают в животных, чаще всего в кроликах или курицах, путем введения в них крови животного другого вида. Кровь кролика распознает чужаков и, желая защититься, вырабатывает антитела. Если к ней добавить человеческую кровь, образуется человеческая антисыворотка, козью — козья, лошадиную — лошадиная. Когда человеческую антисыворотку смешиваешь с человеческой кровью, происходит реакция агглютинации. Взгляните. Если коричневые пятна на перчатке — следы человеческой крови, значит в пробирке, в которой я сейчас смешаю ее с антисывороткой, появится осадок.
Она взяла пузырек, набрала в другую пипетку растворенный в нем соскоб с перчатки Тэнгуэя, выдавила жидкость в чистую пробирку и добавила к ней антисыворотку.
— А сколько времени уходит на подобную процедуру? — поинтересовалась я.
— От трех до пятнадцати минут. Все зависит от интенсивности антисыворотки.
Мы подождали пять минут и рассмотрели содержимое пробирки под люкс-лампой. Никакого осадка не появилось. Прошло еще пять, десять минут. Жидкость оставалась прозрачной.
— Значит, это не человеческая кровь. Давайте проверим, может, это кровь животного, — сказала Франсуаз, направляясь к холодильнику.
— А вы можете определить, какому конкретно виду принадлежит та или иная кровь? — спросила я.
— Нет. Обычно удается установить только семейство: кошачьи, полорогие, жвачные.
Она достала из холодильника подставку с пробирками и поставила ее на стол.
На каждой тонкостенной емкости я увидела название какого-нибудь животного. Коза. Крыса. Лошадь. У меня перед глазами возникли лапы из кухни Тэнгуэя.
— Давайте попробуем собачью антисыворотку, — сказала Франсуаз.
Опять тот же результат.
— Может, беличью или крысиную? — предложила я.
Франсуаз задумалась:
— Да, пожалуй. Возьмем крысиную.
Менее чем через четыре минуты в пробирке, в которой она смешала антисыворотку с жидкостью из пузырька, выпал осадок: желтоватый сверху, прозрачный внизу, туманно-белый посредине.
— Ну вот, — произнесла Франсуаз. — Это кровь какого-то мелкого грызуна: крысы или суслика. Не знаю, поможет ли вам эта информация, но другой я не смогу вам предоставить.
— Поможет, — ответила я. — Могу я воспользоваться вашим телефоном?
— Конечно.
Я набрала внутренний номер кабинета, расположенного на этом же этаже.
— Лакруа, — послышалось из трубки.
Я назвала свое имя и объяснила, что мне нужно.
— Конечно. Подходите через двадцать минут, я как раз освобожусь.
Я под роспись взяла перчатки, проследовала в свой кабинет и занялась проверкой и подписанием документов, скопившихся на столе. А спустя двадцать минут вернулась в отделение биологии и вошла в кабинет с табличкой: «In cendie et Explosifs». «Воспламеняющиеся и взрывчатые вещества».
В кабинете перед огромной машиной, называемой рентгеновским дифрактометром, стоял человек в лабораторном халате. Он повернулся и взглянул на меня своими добрыми, как у диснеевского оленя, глазами — с нависшими веками и загибающимися кверху ресницами.
— Bonjour, мсье Лакруа. Comment ça va?
— Bien. Bien. Принесли?
Я показала ему два полиэтиленовых пакетика.
— Давайте начнем.
Я прошла за ним в небольшую прилежащую комнату с машиной размером с фотокопировальный аппарат, двумя мониторами и принтером. На одной из стен здесь висела периодическая таблица Менделеева.
Лакруа натянул хирургические перчатки, положил пакетики для сбора вещественных доказательств на стол, извлек из каждого по перчатке, которые полчаса назад обследовала Франсуаз, и осмотрел их. Они выглядели идентично тем, которые были у него на руках.
— Перво-наперво определим основные характеристики: вес, плотность, цвет, отделку краев. — Произнося эти слова, он крутил перчатки в руках, изучая их. — Похоже, они одинаковые. Взгляните: края и на той и на другой закручиваются наверх.
Я приблизилась:
— А разве не все перчатки именно такие?
— Нет. Некоторые закручиваются внутрь. Так. Теперь выясним их состав.
Он поднес перчатку Гэбби к машине, положил ее на лоток под поднятой крышкой и нажал кнопку. Аппарат загудел, приступая к работе. В углу загорелась небольшая коробочка: белым на красном фоне высветилась надпись «Рентгеновское излучение». На панели с кнопками зажглись огоньки. Красный — рентгеновское излучение. Белый — питание. Оранжевый — крышка открыта.
Лакруа задал параметры, закрыл крышку и сел на стул перед мониторами:
— Присаживайтесь. — Он махнул рукой, указывая на второй стул.
На первом мониторе появилось изображение пустынного ландшафта: зернистые впадины и выпуклости, покрытые тут и там валунами и затенениями. На эту картинку накладывался ряд концентрических кругов. С правой стороны их пересекали две прерывающиеся в нескольких местах линии.
При помощи джойстика Лакруа сдвинул круги, поднимая их над валунами.
— Это наша перчатка, увеличенная в восемьдесят раз. Необходимо выбрать на ней наиболее подходящий для анализа участок и направить лучи именно на него. — (Несколько мгновений я наблюдала за перемещающимися на экране изображениями.) — Вот. Пожалуй, вот этот.
Лакруа нажал на аппарате какую-то кнопку. Тот загудел как-то по-иному.
— Начался процесс разрежения. Он продлится пару минут. Потом будет произведено сканирование. Очень быстро.
— И мы узнаем, из чего состоит перчатка?
— Oui. Рентгеновское излучение определит, какие элементы присутствуют в перчатке.
Шум стих, и в нижней части правого монитора на голубом фоне повырастали небольшие красные холмики. Спустя мгновение они немного увеличились, а из их верхушек вытянулись тонкие желтые полоски. В нижнем левом углу появилось изображение клавиатуры с названиями химических элементов на каждой клавише.
Лакруа ввел какую-то команду, и на экране высветились буквы. Некоторые из холмиков остались небольшими, некоторые растянулись, превратившись в длинные остроконечные полосы, похожие на гигантские термитники.
— Вот. — Лакруа указал подбородком на полосу справа.
Она выросла аж до верхнего края экрана, ее макушка срезалась. Соседняя полоска была вдвое короче. На обеих темнели знаки «Zn».
— Цинк. Соответствует стандарту. Он присутствует во всех подобных перчатках.
Он указал на две полосы слева, одну — приземистую, другую — поднявшуюся на три четверти экрана.
— Короткая — это магний. Длинная, обозначенная буквами «Si», — кремний.
Правее этих полос располагались две одинаковые, со знаками «S».
— Сера.
Полоса с буквами «Ca» достигала в высоту середины экрана.
— Кальция довольно много.
За кальцием следовал пробел, затем ряд небольших холмиков, соседей высоченной полосы цинка. Fe.
— А железа мало. — Лакруа откинулся на спинку стула и что-то прикинул в голове. — Типичный коктейль. Сейчас я сделаю распечатку данных и произведу ряд других проверок.
Еще девять тестов выдали ту же самую информацию.
— Что ж, с этой перчаткой все ясно. Давайте проверим вторую.
Перчатка из кухни Тэнгуэя содержала больше кальция, и в ней вообще не было железа, кремния и магния, но присутствовало небольшое количество калия.
— Что это означает? — спросила я, хотя уже знала ответ.
