Я мысленно составила список. Сыр. Фруктовые соки. Газированную воду Кэти не пила. И как мне удалось воспитать такого ребенка?
У меня опять заболело горло. Следует как можно быстрее прогнать из себя болезнь. Я подумала, что лучше всего прибегнуть к услугам спортзала.
Прозанимавшись десять минут на беговой дорожке, я поняла, что зря приехала в спортклуб. Мои ноги затряслись, а с лица лился пот.
Зато боль в горле ослабла, а со лба и с висков как будто спала стягивавшая их лента. Мысли сосредоточились на Тэнгуэе. Я воспроизвела в памяти все, что рассказал о нем Райан, поразмыслила над теорией Бертрана и предсказаниями Джея Эс. Что-то неясное не давало мне покоя. Я все сильнее напрягалась. Перчатки.
Почему раньше я не придавала им должного значения?
«Неужели сексуальные фантазии и жажда насилия Тэнгуэя действительно порождены его физической неполноценностью? — думала я. — Неужели убийства — единственный существующий для него способ почувствовать себя выше других людей? А разрезая животных, он тоже утоляет какие-то свои потребности, претворяет в жизнь фантазии? А игры с Жюли? Как ведет себя его страсть к насилию? В определенные моменты становится неуправляемой и требует крови? Что явилось определяющим фактором для порождения в нем этой страсти? Потеря родителей? Ущербность? Или что-то еще?»
Зачем ему понадобилась Гэбби? Ее он убил по-другому. Они были знакомы. Она одна из немногих соглашалась с ним общаться. Меня обожгло приступом нестерпимой тоски.
Да. Конечно. Он расправился с ней, чтобы заставить страдать меня. Ведь это я нашла Грейс Дама. Я опознала Изабеллу Ганьон. Я мешаю ему, подрываю его уверенность в собственном превосходстве над женщинами. В осознании его мужской силы. Вместе с убийством Гэбби из него вышла ярость, которую он питал ко мне, и был восполнен нанесенный его самолюбию ущерб. Что последует дальше? Что означает фотография, закопанная вместе с телом Гэбби? Что очередной его жертвой станет моя дочь?
Учитель. Убийца. Любит порыбачить. Обожает увечить. Мозг распирало от дум. Я закрыла глаза и почувствовала жар где-то под нижними веками. Я увидела множество мелькающих красных пятен, подобных рыбкам в пруду.
Учитель. Биология. Рыбы.
Опять надо мной издевалась какая-то мысль из подсознания. Ну же. Ну. Что? Учитель. Учитель. И?.. Учитель. С девяносто первого года. «Сен-Изидор». Да. Да. Мы все это знаем. Что из этого? Моя голова потяжелела настолько, что думать было больно.
Неожиданно меня обожгло: компакт-диск! Я совсем забыла о нем. А он мог содержать какую-то крайне важную информацию. Я схватила полотенце.
39
Я обливалась по́том и еле двигалась от изнеможения, но села за руль.
«Это опасно, Бреннан, — твердил мне внутренний голос. — Микробы выйдут из схватки победителями, не ты. Сбавь скорость. Еще остановят за превышение».
Нет. Я должна очутиться дома как можно быстрее. Просмотреть диск. На нем записано что-то важное.
Я проехала по Шербруку, обогнула соседний квартал и приблизилась к дому. Дверь гаража опять гудела.
«Черт знает что! — выругалась я мысленно. — Почему Уинстон не отремонтирует наконец проклятый замок?»
Я завела в гараж машину и торопливо пошла к своей квартире.
У моей двери лежала сумка.
— А это еще что?
Сумка была дорогой. Из черной кожи. Подарок от Макса Феррари. Его подарок Кэти. Она лежала прямо у моей двери.
Сердце в груди схватило льдом.
Кэти!
Я открыла дверь и выкрикнула ее имя. Никто не ответил. Я отключила сигнализацию и опять позвала дочь. Тишина.
Я вихрем пронеслась по всем комнатам, ища глазами какие-нибудь следы присутствия Кэти и зная, что ничего не найду.
«Наверное, она забыла взять ключи, — размышляла я, заглушая в себе страх. — В противном случае не оставила бы сумку под дверью. Да, должно быть, так оно и есть. Приехав без ключей и не обнаружив меня дома, Кэти положила сумку и куда-нибудь ушла».
Я, дрожа, остановилась посреди спальни — несчастная жертва вируса и испуга. «Думай, Бреннан, думай!» Я пыталась, но это было не так-то просто.
Она приехала, не смогла попасть в квартиру и пошла куда-нибудь выпить кофе, или просто поглазеть на витрины, или найти телефонную будку. Скоро позвонит.
Но если у нее нет ключей, как же тогда она проникла в подъезд? Гараж. Дверь в гараже не закрывается, потому что неисправна.
Телефон!
Я выбежала в гостиную. Автоответчик не мигал.
Тэнгуэй. Это он ее схватил?
Исключено! Тэнгуэй в тюрьме.
Учитель в тюрьме. Но учитель — это не тот Тэнгуэй. Или тот? Его мы видели на улице Берже? Он похоронил перчатку и нашу с Кэти фотографию вместе с Гэбби?
От страха подкатил отвратительный приступ тошноты. Я сглотнула, и опухшее горло застонало от боли.
«Проверь все еще раз, Бреннан».
Трясущимися руками я включила компьютер и, с трудом попадая пальцами по нужным клавишам, открыла таблицу. Даты. Время.
Франсин Моризет-Шанпу убили в январе. Она умерла в промежутке между десятью утра и полуднем. В четверг.
Изабелла Ганьон исчезла в апреле, между часом и четырьмя часами дня. В пятницу.
Шанталь Тротье пропала во второй половине дня в октябре. В последний раз ее видели в школе, в центре, на удалении нескольких миль от западного острова.
Все эти женщины умерли или исчезли в течение дня. В будни, когда работают все школы. Только Тротье под вечер.
Я подскочила к телефону.
Райана не оказалось на месте.
Моя голова как будто налилась свинцом и уже отказывалась исправно работать.
Я набрала другой номер.
— Клодель.
— Мсье Клодель, это доктор Бреннан.
Он не ответил.
— Где находится «Сен-Изидор»?
Последовала продолжительная пауза, и я уже подумала, что опять не получу ответа.
— На Беконсфилде.
— На дорогу туда из центра уходит минут тридцать?
— Если нет пробок и движение не слишком интенсивное.
— Вам известно, в какие часы начинаются и заканчиваются занятия в «Сен-Изидоре»?
— А зачем вам это знать?
— Можете просто ответить?
Я дошла до предела, и он по моему голосу, наверное, слышал это.
— Я могу узнать.
— И еще спросите, пожалуйста, случалось ли, что Тэнгуэй по каким-то причинам пропускал занятия, в частности в дни убийства Ганьон и Моризет-Шанпу. В подобных случаях учителям ищут замену, это где-то фиксируется.
— Я собираюсь поехать туда зав…
— Сейчас! Эта информация нужна мне прямо сейчас!
Я стояла, вдавливая в пол пальцы ног, из последних сил сопротивляясь истерике.
Я практически почувствовала, как напряглись все мускулы лица Клоделя. Ну же! Клодель!
— Я перезвоню.
Я опустилась на кровать и некоторое время тупо наблюдала за танцующими в свете солнечных лучей пылинками. Потом, сознавая, что должна чем-нибудь заняться, чтобы вообще не лишиться чувств, прошла в ванную, сполоснула лицо холодной водой, достала из портфеля компакт-диск с надписью: «Улица Берже. 24.06.94» — и вернулась к компьютеру.
Несколько мгновений спустя на экране перед моими глазами высветился ряд значков. Я нажала на «Альбом», потом на «Открыть», и на мониторе появилась единственная надпись: «Берже». Я дважды щелкнула по ней мышкой, надпись сменилась тремя рядами мелких изображений отдельных фрагментов квартиры Сен-Жака. Из надписи вверху экрана я узнала, что всего в альбоме сто двадцать снимков.
Я кликнула по первому изображению, и оно увеличилось. Улица Берже. Третий и второй кадры — тоже улица. Снимки здания. Виды спереди и сзади. Коридор, ведущий к квартире Сен-Жака. И наконец, сама квартира. Внутренняя обстановка.
Я рассматривала фотографии, изучая каждую деталь. В голове у меня стучало. Спина и плечи были напряжены, как натянутые струны. Мне казалось, я вновь очутилась в этой каморке. Я чувствовала удушающую жару, запах грязи и гниения.
Кадр за кадром я искала. Что? Сама не знала. Все, что было на снимках, я уже видела. В реальности. Вырезки из порножурналов. Газеты. Карта города. Деревянная лестница. Площадка. Грязная раковина. Стол с посудой. Кастрюля с узором пригоревших макарон.
