Леонид появился через несколько минут с довольно увесистым металлическим чемоданчиком и черным полиэтиленовым пакетом.
– Ну-с, – пробормотал он, – приступим?
– Моя помощь… нужна? – спросила я с робкой надеждой, что Кадреску ответит отказом. Бог услышал мои молитвы.
– Идите, Агния, – криво усмехнулся он. – Мы с Михаилом вполне справимся вдвоем. Можете ехать домой.
– Я бы лучше подождала. Сколько вам потребуется времени?
– Трудно сказать, – пробормотал Леонид, казалось, уже полностью поглощенный перспективами вскрытия. – Позвоню, когда закончу.
Вырвавшись на улицу, я почувствовала, как теплый вечерний воздух нежно обволакивает мои легкие. А я уж думала, что формалин въелся мне в кожу! За неделю мне пришлось побывать в разных моргах уже трижды, и это удовольствие, надо признать, я с радостью променяла бы на любое другое. Осмотревшись в поисках места, где можно скоротать время с пользой для желудка, я заметила красочную вывеску китайского ресторанчика. Снаружи располагались симпатичные парусиновые зонтики красно-золотого цвета, и я с удовольствием отметила, что в этот час народу у китайцев немного: больше половины столиков под зонтиками свободны. Все, что мне потребовалось сделать, – это быстренько перебежать через дорогу.
Сделав заказ, я сидела, блаженно потягивая зеленый чай и практически позабыв о причине, приведшей меня сюда. Просто не верилось, что всего в нескольких десятках метров находится больница, в подвале которой сейчас орудует Кадреску в компании санитара Михаила!
Официантка принесла свинину под соевым соусом и жареные баклажаны с перцем. Пока она раскладывала блюда, за ее спиной я заметила кое-что, привлекшее мое внимание. Вернее, кое-кого. По противоположной стороне улицы в направлении больницы шли два молодых человека. Лицо одного из них показалось мне знакомым, и я даже приподнялась, так как официантка загораживала мне обзор.
– Что-то не так? – спросила девушка.
Мне пришлось перевести взгляд на нее. Официантка, по виду казашка, была облачена в длинное китайское платье цвета лайма с вышивкой. Платьишко дешевенькое, сшитое на живую нитку – из тех, что привозят китайцы на рынки и продают любителям экзотики. Эта одежда не имеет ничего общего с настоящими произведениями искусства ручной выделки, которые и в самом деле можно увидеть в дорогих магазинах. Создавалось впечатление, что и платье, и сама девушка, которую лишь неопытный глаз мог отнести к китайской национальности, представляли собой дешевую подделку. Я от души понадеялась, что еда окажется аутентичной.
– Нет, все в порядке, – ответила я на ее вопрос и снова села.
Парни уже скрылись за углом больницы, и я в любом случае не смогла бы их догнать, даже если бы захотела. Кроме того, как я могла оставить еду, так аппетитно выглядевшую? Да и вообще, я, скорее всего, просто обозналась: что Денису Агееву делать здесь? Ну и что, что один из ребят высокий симпатичный блондин – разве мало таких ходит по улицам нашего города? Все дело в том, что я постоянно думаю о сыне Людмилы и о ее предсмертной просьбе, вот он мне и мерещится повсюду. Никак иначе объяснить мои галлюцинации нельзя.
…Время шло. Я успела ответить на два звонка от Олега, на три – от мамы и на один – от Вики, интересовавшейся, удалось ли нам с Леонидом заполучить труп. Кадреску все не звонил. Ужин был съеден, и я заказала десерт и принялась наблюдать за посетителями ресторанчика. Они приходили и уходили, а я все сидела в ожидании звонка от Леонида и не знала, чем еще себя занять. Официантка приносила уже третий чайник с зеленым чаем, и я чувствовала, что мой мочевой пузырь начинает бунтовать. Пришлось зайти внутрь, чтобы удовлетворить естественную потребность. Вернувшись, я провела за столиком еще около сорока минут. Официанты уже поглядывали на меня с подозрением: я сидела, ничего не заказывая и таращась на противоположную сторону улицы. Наверное, они устали строить догадки. Вдруг зазвонил мой мобильник – наконец-то Леонид!
– Я сейчас выйду, – сказал он. – Вы где?
Я объяснила, как меня найти. Через десять минут патологоанатом появился в поле моего зрения и направился к столику, за которым я сидела.
– Ну, как результаты? – спросила я, когда Леонид опустился на стул напротив меня.
Мне показалось, что он выглядит озадаченным, хотя читать по почти непроницаемому лицу было несколько затруднительно.
– Я взял соскобы со всех органов, – ответил Кадреску. – Материалов предостаточно, теперь дело за лабораторией, но…
– Но – что?
Леонид взъерошил пятерней свою роскошную шевелюру.
– В общем, – проговорил он, тщательно подбирая слова, – без анализов трудно что-либо утверждать, конечно, но я обнаружил некоторые несоответствия между документами и реальным положением дел.
– Что вы имеете в виду?
– По бумагам, этому Олегу Ракитину шестьдесят семь лет, однако, судя по состоянию органов, такого просто быть не может: ему явно было не больше сорока пяти, ну максимум пятидесяти!
– Да, это и в самом деле странно, но разве мало ошибаются в паспортном столе? – сказала я и тут же вспомнила, что совсем недавно уже произносила эти слова.
– На двадцать лет? – недоверчиво покачал головой Кадреску. – Я слышал, что паспортистки ошибались, или сами люди приписывали или убавляли себе пару-тройку лет для каких-то целей, но вам не кажется, Агния, что на столько – уже чересчур?
– А что, если у него вообще поддельный паспорт? – предположила я, немного поразмыслив. – Парень бомжевал, мог потерять настоящий… Да мало ли что?
– Не исключено, – кивнул Кадреску. – Я попрошу Карпухина проверить всю информацию по Ракитину, если таковая вообще имеется: по городу бродят сотни людей без определенного места жительства, о которых никто ничего не знает, да и не хочет знать. Когда они умирают, все вздыхают с облегчением: одной язвой на теле благополучного с виду общества становится меньше.
Я с удивлением взглянула на Леонида. Выражение его лица как-то изменилось, но я не могла понять из-за чего. Он уже во второй раз говорил о потерянных для общества людях так, словно эта проблема ему небезразлична.
– Да, – согласно кивнула я, – обратиться к Карпухину – наилучший вариант. А когда будут готовы результаты анализов образцов, которые вы взяли у Ракитина?
– Обычно на это требуется около недели, но, возможно, мне удастся переговорить кое с кем, и дело ускорится. Сделаю все возможное. В понедельник кто-нибудь из ОМР заберет тело из больничного морга: мне необходимо иметь целое, чтобы связать воедино все частности.
Выходные прошли без происшествий. С одной стороны, у меня появилась наконец-то возможность заняться предстоящими торжествами, которые неумолимо приближались, с другой – настроение было паршивое и делать ничего не хотелось. Тем не менее, так как Шилов сам предложил свою помощь с рестораном, я не могла ее не принять. Поэтому в субботу, как следует отоспавшись, мы отправились в заведение под названием «У Лейлы». Его посоветовал мне сынуля. Они с приятелями стали завсегдатаями этого места с тех пор, как Дэн написал парочку картин по заказу владельца. Несмотря на женское имя в названии, владельцем был мужчина, Муслим Тулеев. Дэн объяснил как-то, что Лейлой звали собаку Тулеева, немецкую овчарку, в которой он души не чаял. И не придумал ничего лучшего, как увековечить свою любимицу, назвав ее именем ресторан.
«Лейла» понравилась мне сразу, как я вошла внутрь: приглушенный зеленоватый свет, бело-зеленая гамма мебели, светильников, скатертей и салфеток, большие окна, из которых открывался потрясающий вид на зеленый парк и канал. В ресторане имелся огромный банкетный зал, который я и планировала снять для нашей с Олегом свадьбы, но не успела вовремя подтвердить заказ и теперь боялась, что его аннулировали. Опасалась я зря: Тулеев заверил нас, что еще не поздно оплатить услуги. Мы с радостью выложили кругленькую сумму, после чего потратили еще около часа, уточняя меню.
