Межконтинентальный узел - Семенов Юлиан Семенович

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71

— У бога не было бороды, — улыбнувшись, сказал Груздев, — только чуть намеченные усы. Вглядевшись в настоящую иконопись, вы убедитесь, что эта пословица носит несколько богохульский характер…

— Поправка принята, — согласился Славин. — Богохульствовать не есть хорошо. Вношу предложение: ваши люди устанавливают всех тех, с кем жизнь сводила Кулькова за последние двадцать, а то и двадцать пять лет. Я обозначил этот временной отрезок не случайно; как сказал мне Константинов, во время допроса следователем Васильевым инженера Ножкова, проходившего в качестве свидетеля по делу Пеньковского, тот упомянул некоего Гену, который дважды играл в преферанс вместе с полковником, когда тот отдыхал в Сочи: «Молодой парень, кажется москвич, очень предупредителен, фамилия мне не известна». И — все. Пеньковский на допросах про этого самого Гену ничего не показал: «Меня окружала тьма людей во время отпуска». Так что Гена тогда завис. Гена — это Геннадий, не правда ли? Если ваше подразделение соотнесет даты отпусков Пеньковского с отпусками Кулькова, просмотрит в Сочи фамилии всех тех, кто отдыхал в ту пору вместе с голубем, мы, полагаю, сможем внести несколько дополнительных штрихов в портрет Геннадия Александровича. Не находите?

— Дело-то горячее, Виталий Всеволодович, а задача, которую вы ставите, займет уйму времени.

— А я вам уйму времени не даю. Я вам даю два дня. И не более того.

В дверь постучали.

— Занят, — раздраженно бросил Славин. — Чуть позже, пожалуйста!

— Виталий Всеволодович, — голос секретаря Людочки был извиняющимся, — генерал Шумяков звонит по ВЧ, крайне срочное дело.

Славин сорвался с кресла, словно мальчик, выбежал в приемную — когда проводил оперативные совещания, все телефоны замыкал на секретариат, — схватил трубку:

— Слушаю, Алексей Карпович!

— Я уже на месте, так что все в порядке, — сказал Шумяков, чуть покашливая. — Звонков от интересующего нас лица не было, а фамилию врача, гомеопата этого самого, у которого одалживал деньги тот, о ком шла речь, я вспомнил: Бензелев Николай Васильевич…

«Из Женевы от нашего специального корреспондента»

Переговоры идут за закрытыми дверями; брифинги, которые проводят представители делегаций, отличаются корректной сдержанностью; информация весьма относительна, хотя интерес прессы к результатам встречи крайне высок: в случае если удастся подписать соглашение — помимо того, что мирные отрасли промышленности получат многомиллиардные дотации, ибо космические и ракетные программы, по самым приблизительным подсчетам, стоят ныне не миллиарды, а триллионы долларов, — это будет серьезно способствовать летней встрече лидеров Советского Союза и Соединенных Штатов.

Поскольку члены делегаций отделываются улыбчивыми ответами, смысл которых носит обтекаемый характер, журналисты устраивают свои брифинги в баре Дворца наций, который помнит Литвинова и Чемберлена, Даладье и Геббельса, прибывшего сюда, чтобы объявить о выходе рейха из Лиги Наций; тревожная память середины двадцатого века постоянно слышима здесь — в деревенской тиши уютного города, разбросавшегося на берегу сказочной красоты озера.

Мнения прессы порою кардинально разностны, однако же их отличает нескрываемая позиционность.

…Моего собеседника зовут Юджин Кузанни; десять лет назад в пресс-клубе Вашингтона я беседовал с одним из ведущих репортеров столичной газеты. Он рассказывал о том, как ему пришлось воочию узнать нацистский плен; лицо американского коллеги было скорбным, глаза порою застывали, словно бы не могли оторваться от чего-то такого, что невозможно забыть. «Только не пишите мое имя, не надо», — сказал он мне тогда. Это был урок. С тех пор я всегда спрашиваю собеседника, могу ли назвать его; Кузанни ответил: «Должен».

Мы знакомы не первый год. Кузанни прежде всего кинематографист. Его документальные ленты хорошо известны на Западе. Резкость монтажа, сплав игрового кино с хроникой, литой дикторский текст, сенсационность темы снискали его фильмам широкую известность. Одни возносят его стиль, другие подвергают остракизму. Что ж, это лучше, чем замалчивание.

Сейчас Юджин Кузанни заканчивает подготовку к съемкам новой картины, посвященной столкновению двух концепций, персонифицированных в вымышленных образах руководителей ракетной и самолетостроительной корпораций — Дейвида Ли и Питера Джонса. — Я довольно долго изучал нашу прессу, — рассказывает он. — Особенно меня заинтересовали взаимоотношения между вполне реальными концернами старого босса авиационной индустрии Джозефа Летерса и ракетостроителя Сэма Пима. И тот и другой, бесспорно, личности недюжинные, крепкого кроя и большого организаторского таланта… Рассматривать явления изолированно друг от друга — значит заведомо служить идее дезинформации общественного мнения, поэтому следует отметить, что Летерс — это махина, роль которого в создании современной авиации может быть сравнима с выдающимся рывком автомобилестроения, оплодотворенного подвижничеством Генри Форда… Любите вы его или нет, считаете крайне правым мастодонтом или даже симпатизантом Гитлера — это ваше дело, однако на правду не следует закрывать глаза: будущие поколения еще поставят памятник человеку, сделавшему автомобиль бытом двадцатого века, подарившему людям миллиарды часов, сэкономленных новыми скоростями. А что, как не время, есть концентрат прогресса?

Сэм Пим тоже колоритная фигура: работал по пятнадцать часов в сутки, начав с рядового инженера, обаятельный парень, совершенно не похожий на тех империалистов в звездно-полосатых цилиндрах и с козлиными бородами, которых вы рисуете в своих карикатурах. Он сделал самого себя за двадцать лет — сейчас ему сорок три, и он возглавляет империю, владеющую сотнями баллистических ракет и космических аппаратов.

Пим в отличие от Летерса имеет техническое и гуманитарное образование, его поддерживают могущественные группы на Уоллстрите, не впрямую, правда; впрямую никто никого не поддерживает. Сейчас очень остро стоит вопрос об ассигнованиях: если конгресс и Белый дом пойдут на поддержку Пима, тогда патриарху авиации Летерсу будет нанесен серьезнейший удар; возобладай концепция «деда» — Пиму будет плохо. Очень плохо. Так плохо, что дело может кончиться банкротством, потому что под свой ракетный проект он уже занял в банках более полумиллиарда долларов — чем возвращать?!

Значит, нужны связи. Надо пускать в дело рычаги политики, то есть создавать серьезные блоки и аккуратно подвигать политиков на содействие проекту. Каким образом? Ответить на этот вопрос однозначно нельзя. Связи надежно скрыты. В газетах можно писать о том, что Рейган неуравновешен, слабый актер, да и вообще начинает терять память, — это твое личное дело, свобода слова, пожалуйста, но попробуй нащупать коррумпированные связи военно-промышленного бизнеса с теми, кто конструирует политику Рейгана и пишет ему речи! Именно это и составляет предмет государственной тайны. Мы можем писать о тенденции, но факты такого рода получить трудно, практически невозможно… Судя по тому, что происходит в Женеве, Пим сейчас ведет в счете. Какие-то пунктиры, отдаленно приближающиеся к возможной правде, я могу обозначить: заместитель главы нашей делегации воспитывался в Джорджтауне, команда из этого университета входит в окружение президента и много лет финансируется теми, кто так или иначе включен в орбиту корпорации «Континентал кэн компани». Когда совершился ее взлет? В тот год, когда генерал Клей, бывший заместитель Дуайта Эйзенхауэра на посту главнокомандующего вооруженными силами Штатов в Западной Германии, сделался председателем правления концерна; именно его связи позволили еще двадцать пять лет назад получить полтора миллиарда прибыли на ракетном производстве. А генерал Макартур, герой сражения против Японии? После отставки он сделался президентом концерна «Сперри рэнд корпорейшн» — ракеты, радарное оборудование. А мой старый добрый друг адмирал Алан Кирк, руководивший военно-морской разведкой? Тоже сотрудничал с мудрецами из Джорджтауна, президент электронной корпорации «Меркаст» — оборудование для ракет… Летерс всегда ставил на Пентагон — в правлении его дочернего «Локхида» было двадцать семь генералов. А ведь у этих генералов есть дети и внуки, они все переженились, внутривидовое опыление, нерасторжимость коррупции, ни мое ФБР, ни ваш КГБ не в силах проникнуть в их святая святых… А вот Пим больше ставит на связи с ЦРУ, он работал, совсем еще молодым конструктором, в «АМФ атомикс», а президентом корпорации был генерал Бэдэл Смит, являвшийся и шефом ЦРУ, и американским послом в Москве… Связи тем и сильны, что, раз начавшись, они практически не прерываемы… У администрации сложное положение: Рейган должен увидеться с Горбачевым; мир ждет от этой встречи очень многого… Президент должен — самим фактом этого диалога — укрепить позиции своей партии: выборы на носу… А как ВПК? За ним далеко не последнее слово… И оно еще не сказано… Переговоры в Женеве для них крайне нежелательны, удар по их интересам, особенно если допустить возможность хоть частичной договоренности… Мне почему-то кажется, что переговоры чем дальше, тем будут труднее, потому что — в этом ваш Маркс прав — экономика диктует принятие политических решений. Я противник коммунизма, убежден в целесообразности принципа свободы предпринимательства и необходимости частной собственности, я очень люблю мою страну, именно поэтому я и должен понять: выгоден нам срыв переговоров или нет? Обязан отдать себе отчет: действительно ли непреклонность нашей позиции продиктована серьезностью русской угрозы? Или же речь идет о бизнесе, в котором заинтересован человек, дающий работу четверти миллиона американцев. Четверти, повторяю. Но нас почти двести сорок миллионов. Если я пойму, что наша позиция продиктована своекорыстными интересами одного человека, завязавшего себя на выгодный бизнес, я ударю тем оружием, которое господь вложил мне в руки — пером и кинокамерой. И если меня начнут клеймить «красным» и «продавшимся Кремлю», я не буду в обиде на тех, кто станет это печатать, — ощущение правильности гражданской позиции дает силу вынести неправду. Ты помнишь, — усмехнулся Кузанни, — что писали про мой фильм о Вьетнаме?… Наши солдаты, а они хорошие солдаты и добрые люди, умирали не за то дело и не в той части мира. Время подтвердило мою правоту, я жив, как видишь, пытаюсь закончить мой сценарий. Если возникнут трудности с финансированием, приеду работать на вашу киностудию, правда, говорят, в вашей стране вопросы согласования требуют не дней или месяцев — лет, что для меня, исповедующего фактор времени как альфу и омегу жизни, смерти подобно.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71