ТАСС уполномочен заявить - Семенов Юлиан Семенович

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69

Федоров медленно оглядел чекистов, снова начал сжимать пальцы, словно грея их:

— Мне сдается, что эта акция — самодеятельность ЦРУ. Правительство не могло санкционировать такого рода бесстыдство, — в конце концов, они понимают — ситуация такова, что скрыть это не удастся.

Федоров помолчал и очень тихо, сдерживаясь, заключил:

— Мне сдается также, что после сообщения о гибели корабля Феликс Эдмундович подал бы в отставку! Ясно?! Ибо мы в этом виноваты. Мы! Славин мудрит в Луисбурге, вы тут планы чертите, а шпион губит людей, технику! Не можете найти — так и скажите, поставим других!

— Славин достойно выполняет свой долг. Я же готов подать в отставку немедленно, — тихо сказал Константинов.

Федоров убрал со стола руки:

— Что касается отставки: сначала сделайте то, что вам надлежит сделать, генерал. Это все. Вы свободны.

Славин

На коктейле в советском посольстве Глэбб отвел Зотова в сторону, передал ему маленькую книгу в растрепанном переплете, пояснив:

— Это было, оказывается, чертовски трудно найти. Пришлось запрашивать Вашингтон, помогло русское издательство Камкина.

— Спасибо. На сколько времени даете?

— Навсегда.

— Полно вам. Неделя — годится?

— Вполне. Хотите переснять на ксероксе?

— У нас поганый ксерокс, я, видимо, сделаю фотокопию.

Книголюб — Зотов не удержался, глянул год издания книги об африканском фольклоре: 1897.

— Спасибо, Джон, — повторил он, — я вам обязан, право.

— Это я вам обязан, Эндрю.

— Мне? Чем?

— Дружбой.

— Дружба исключает понятие «обязан», Джон, так мы, во всяком случае, полагаем, мы, русские. «Обязан» — приложимо к бизнесу.

— Кстати, о бизнесе. Вы бы не могли помочь мне?

— В чем?

— Я бы хотел увидеть вашего торгового представителя.

— Я это устрою. Тема?

— Нагония.

— Какое вы имеете отношение к Нагонии?

— Такое же, как и вы, — я думаю о будущем этой страны. Мое правительство выражает озабоченность по поводу поставок вашей техники. А знаю я об этом потому, что моя фирма работает, в частности, над тем, как выводить вашу технику из строя.

— Вы напрасно затеваете все это, Джон. Неужели хотите получить второй Вьетнам?

— Мы — нет. Вы хотите этого, Эндрю. Не думайте, что я поддерживаю мое правительство — там не очень-то много умных голов, но кое-кто имеет извилины: мы не полезем в Нагонию, а вот вы там завязнете. Вы же заключили договор с Грисо, вы обязались помогать ему, значит, в случае чего вы окажете военную помощь?

— Я бы оказал.

— «Я бы». Вы — не правительство. Ваши люди поддержали бы это?

— Бесспорно.

— Что ж, это ответ мужчины… Когда вы переговорите со своим шефом?

— Звоните завтра, часа в три, о'кэй?

— Договорились. Передавайте мой привет вашей очаровательной жене, Эндрю.

— Спасибо.

— Когда вы ее ждете обратно?

— Как только она закончит свои дела в Москве.

Они обменялись рукопожатием и разошлись: как всякий коктейль, этот, устроенный в честь прибытия в Луисбург советского оркестра, был формой дипломатической работы: оговаривались встречи, трогались проблемы, представляющие интерес, не всегда, впрочем, взаимный, проходил обмен точно выверенной и столь же точно дозированной информацией.

От Зотова, обменявшись несколькими любезными фразами с советником по культуре, засвидетельствовав свой восторг дирижеру оркестра, Глэбб подошел к Славину, обнял его дружески, пошутил:

— Когда гора не идет к Магомету, тогда Будда собирает конференцию неприсоединившихся! Здравствуйте, дорогой Вит, где вы пропадаете?!

— Это вы пропадаете, а я пытаюсь работать.

— Ах, эта дьявольская работа!

— Уж не такая она дьявольская.

— Я имею в виду нагрузки, а не цели, Вит.

— И я то же самое, только нагрузки вовсе не дьявольские. Другое дело, нагрузки, которые приходится испытывать моему «фиатику» — пока-то оторвешься от любопытных глаз. Здесь очень любопытные люди, нет?

— Следят неотрывно? — вздохнул Глэбб. — Ничего не поделаешь, привыкайте. Они следят за мной даже в туалете. Пилар нас ждет сегодня на спагетти. Любите спагетти?

— Люблю, если много. Одна умная французская актриса точно определила разницу между московским столом и западным: «У вас, говорит, в Москве витрины — просто срам, ничего интересного нет, а придешь к любому в гости — и балык тебе, и ветчина, и икра, а у нас витрины ломятся, а зайдешь в гости — печенье предложат и чашку чая». Ничего, а?

Глэбб рассмеялся:

— Ничего. Зло, но справедливо. Спагетти будет не только с сыром, я скажу Пилар, чтобы она разорилась и на мясо… Сами приедете или мне украсть вас из-под опеки здешних пинкертонов?

— Украдите. Это будет очень любезно с вашей стороны.

— Хорошо, сначала я заберу вашего человека, а потом поднимусь к вам.

— Мой человек осталась в Москве, Джон.

— Я говорил о Поле.

— Ах, он уже мой человек? Поздравьте меня — иметь Пола Дика своим человеком весьма почетно.

— Он измучил меня разговорами о несчастном русском…

— Каком русском?

— О том, который чинил вам ракетку.

— Ах, Белью. Он действительно русский?

— Да. И звали его точно так, как Пол зовет вас, — Иван, Айвен.

— Сообщения о его гибели уже появились в газетах?

— Пока, видимо, не появятся. Мои друзья из здешнего ФБР полагают, что еще рано печатать сообщение, мало данных, они убеждены, что дело слишком интересно, чтобы сразу комментировать.

— Если узнаете что-нибудь новое — скажете?

— Собираетесь написать о судьбе несчастного перемещенца?

— Если интересная судьба, отчего не написать? Конечно, напишу.

— Кстати, читали заявление мистера Огано?

— Он делает слишком много заявлений, какое именно?

— Сегодняшнее. К нему пробились наши ребята, он ведь наших гоняет, империалистическая пресса и все такое прочее…

Славин усмехнулся:

— Он, между прочим, в пинг-понг не играет?

Глэбб не сразу понял, чуть подался — по обыкновению — к собеседнику:

— Пинг-понг? Почему? Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду дипломатию, — ответил Славин. — Помните такую?

— Ах, это игры доктора Киссинджера?! С вами трудно говорить, вы слишком компетентны для журналиста, Вит.

— Некомпетентный журналист — это бессмыслица. Так что же заявил мистер Огано?

— Он сказал, что ни ваши советники, ни поставки Нагонии не спасут Грисо от краха. Он сказал, что это вопрос ближайших трех-четырех месяцев.

— Он, по-моему, и раньше говорил это.

— Говорил. Только ни разу не называл дату.

«Значит, у них определен точный срок, — понял Славин. — Он не зря мне отдал эти три-четыре месяца. Они начнут значительно раньше».

Вернувшись домой, Глэбб сразу же прошел в свой кабинет, опустил жалюзи, включил музыку, достал из кармана маленький диктофон — микрофон вмонтирован в часы, очень удобно, подключил его к специальной аппаратуре и начал прослушивать запись. Фразы Зотова «у нас поганый ксерокс, я, видимо, сделаю фотокопию», «спасибо, Джон, я вам обязан, право», «я это устрою», «я бы оказал», «бесспорно», «звоните завтра, часа в три, о'кэй?» он переписал на пленку повышенной чувствительности и спрятал ее в сейф.

Потом, переодевшись, заехал к Пилар, передал ей второй микродиктофон и сказал:

— Гвапенья, тебе надо будет поцеловать Зотова, сказать ему «милый» и так повести беседу, чтобы он сказал тебе следующие слова: «устал», «больше не могу», «пусть все идет к черту». У тебя есть три часа, чтобы поработать над сценарием. Успеешь? Продумай все хорошенько, потому что в диктофоне сорок минут звучания пленки, ясно? И пусть Элиса сварит побольше мяса к спагетти — этот Славин умеет требовать то, чего ему хочется. Побалуем его пока что, ладно?

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69