Рандеву с Валтасаром - Абдуллаев Чингиз Акифович

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85

Официант принес два пузатых, суживающихся кверху фужера, церемонно расставил их на столике. Дронго взял свой фужер, понюхал коньяк на некотором расстоянии, потом приблизил фужер к себе, вдыхая аромат коньяка.

– Очень хороший коньяк, – кивнул Дронго.

– Если выяснится, что вы разбираетесь и в этом вопросе, я готов признать ваше превосходство, – усмехнулся Планнинг. – И вы можете определить, какой это сорт коньяка?

Дронго сделал глоток. Несколько секунд катал жидкость на языке, затем проглотил. И задумчиво сказал:

– Думаю, это не коллекционный коньяк, однако очень хорошего качества, – он взболтал содержимое своего фужера, глядя как по стенкам стекают капли. Они стекали медленно, и Дронго усмехнулся.

– Это тип экстры, – сказал он, – такому коньяку не меньше сорока лет. Видите, какие тонкие струйки остались на стенках бокала. Если бы коньяк был молодым, он бы стекал быстрее. Я не могу сказать точно, какой сорт дуба использовался при его хранении, но наверняка это были светлые сорта, так как я чувствую мягкость вкуса. Да, я думаю, что это сорокалетний коньяк.

– Браво, – восхищенно воскликнул Планнинг, – вы меня просто поразили. Я ведь заметил, как вы держите бокал, как осторожно вдыхаете аромат коньяка. Вы неплохой специалист, Дронго.

– Я вырос на Кавказе, – заметил Дронго, – и поэтому люблю хорошее красное вино. Но в трех закавказских республиках производился и неплохой коньяк. Конечно, я знаю, что коньяком называют только продукцию одной из конкретных областей Франции, но бренди, которое готовили армянские, грузинские и азербайджанские виноделы, было очень высокого качества. И я научился немного разбираться в подобных напитках. Я даже знаю, что лучшие сорта коньяка – это «Grand Reserve», который бывает обычно пятидесятилетней выдержки. Как видите, в моих познаниях нет ничего удивительного.

– Вы меня убедили, – рассмеялся Планнинг. – А теперь скажите, мистер Осведомленность, кто именно убил Темелиса? Я хочу знать, кого вы подозреваете, чтобы сделать свои выводы.

– Чтобы все испортить? – спросил Дронго. – Нет, я собираюсь найти его сам.

– Вы напрасно так упорствуете. Дело в том, что о моем визите в Португалию знали только несколько человек в руководстве нашей службы. Я приехал в Лиссабон и сразу отправился в Каишкаш, где собирался встретиться с вами. В Лиссабоне я ни с кем не встречался. Только переоделся, взял машину, не сказав, куда еду, и отправился за вашей группой. Вы понимаете, почему я вам об этом говорю? О моем визите в Каишкаш не знал никто. Тогда как о вашем визите могли узнать.

Дронго сделал еще глоток, слушая Планнинга.

– Поэтому я убежден, что стреляли не в меня, – закончил Планнинг, – их настоящей мишенью были вы, Дронго. И я бы не стал так долго экспериментировать с вашими аналитическими опытами, учитывая, что вас уже хотели убить в Португалии и подставить в Испании. В третий раз убийцы могут оказаться удачливее, поэтому я советовал бы вам опереться на мою помощь в розыске убийцы.

– Так и сделаю, – пробормотал Дронго, – но дело в том, что, в отличие от коньяка, я пока не уверен в своих ощущениях. И мне нужно еще несколько дней, чтобы все проверить.

– Я поеду с вами, – вдруг сказал Планнинг, – мы получили аккредитацию в вашей группе, и я теперь буду сопровождать вас в вашей поездке по странам Восточной Европы.

– Только вас нам и не хватало, – растерянно заметил Дронго.

– Во всяком случае, меня так просто из вагона не выбросят, – ухмыльнулся англичанин, – а если попытаются это проделать с вами, я всегда могу придти вам на помощь.

– Надеюсь, вы будете один, без вашей подруги? – спросил Дронго.

– Почему она вам так не нравится?

– Наоборот, она мне очень нравится, и я бы с удовольствием поменялся с вами местами. Чтобы она сопровождала нас, а вы бы остались отдыхать где-нибудь в Западной Европе. И больше не похищали моего друга, приняв его за агента.

Планнинг сухо рассмеялся. Или сделал вид, что рассмеялся.

– Люблю работать с профессионалами, – признался он, – с вами приятно иметь дело.

– С вами тоже. Вы разрешите мне заплатить за наш коньяк?

– Нет, заплачу я – как проигравший. Ведь вы правильно определили, какой коньяк я заказал.

– Договорились, – Дронго увидел направлявшегося к одному из соседних павильонов Эужения Алисанку и поднялся, чтобы догнать литовца. – До встречи, Планнинг, – кивнул он англичанину.

Алисанку он догнал у входа в итальянский павильон. Увидев Дронго, Эужений улыбнулся. Они испытывали симпатию друг к другу – импульсивный, открытый, напористый Дронго и интеллигентно-сдержанный, молчаливый, никогда не повышающий голоса Алисанка.

– А где ваши соотечественники? – поинтересовался Дронго, здороваясь с литовцем.

– Не знаю, – улыбнулся тот, – кажется, они потерялись где-то у африканских павильонов. Там столько народа, – по-русски Алисанка говорил не просто без акцента, но и абсолютно правильно.

– Геркус сказал мне, что в момент убийства вы прошли в свое купе, – уточнил Дронго.

– Да, – кивнул Алисанка, – мы были там вместе с Геркусом. В купе как раз сидел Лауринас. Мы взяли свои записные книжки и пошли обратно.

– Вы видели Темелиса?

– Да, он прошел с нами в соседнее купе. Там были два киприота и два грека. Они разговаривали о чем-то по-гречески.

– А в следующем купе находились болгары?

– Да. И англичанка. Они были вчетвером.

– Это было последнее купе с другой стороны? – уточнил Дронго.

– Нет, – чуть подумав, ответил Эужений, – наше купе находилось в середине вагона. Это я помню абсолютно точно. Значит, после купе болгар было еще два купе.

– Кто там был?

– Не помню, – ответил Алисанка, – но, кажется, в последнем наши женщины – Мулайма Сингх, Мэрриет Меестер и кто-то из немецких журналисток. Нет, я вспомнил. Не немецких. Там была австрийка Сильвия Треудел. Она разговаривала, стоя в коридоре, с Мулаймой, это я точно помню.

– И кто был в предпоследнем купе?

– Не знаю, – пожал плечами Алисанка, – мне кажется, что Борисов должен помнить, кто находился в купе рядом с ними, ведь он не сидел на месте, все время ходил по вагонам.

– Ясно. Спасибо вам, Эужений.

– Не за что, – улыбнулся Алисанка, – вы думаете все-таки, что Темелиса кто-то вытолкнул из вагона?

– Возможно, – уклонился от ответа Дронго, – он ведь сидел с нами и не был пьян. Почему он выбрал такой странный способ самоубийства?

– Я тоже об этом думал, – признался Алисанка, – и не нахожу разумного объяснения. Думаю, что нам повезло с таким экспертом, как вы. Если кто-нибудь и найдет убийцу, то это будете вы.

– Спасибо. Можно я задам вам один личный вопрос?

– Конечно, – кивнул Алисанка, – что вас интересует?

– В вашей биографии указано, что вы были офицером Советской Армии, причем комиссовались в девяностом году, когда в Литве к власти уже пришел Ландсбергис. Как получилось, что вы были в это время офицером?

– В восемьдесят восьмом году меня призвали на военную службу. И отказаться было невозможно. Два года я честно отслужил. Представляете мою ситуацию? С одной стороны, практические занятия и ленинские семинары, с другой, Литва уже объявила о своей независимости и там началось национальное движение. Было странное ощущение ирреальности происходящего, некоей раздвоенности.

– Понятно. И последний вопрос. Вы все время были с Геркусом или все-таки расставались?

– Нет, кажется все время были вместе. А почему вы спрашиваете? Думаете, что я мог сломать ручку? В таком случае логично предположить, что нас было двое, я сломал дверцу вагона, а Геркус выбросил Темелиса. Или наоборот, – лукаво усмехнулся Алисанка.

У него были умные наблюдательные глаза. Дронго подумал, что интеллект этого литовца был вычислен абсолютно верно. Он достал из кармана найденную пуговицу.

– Вы не знаете, кому она могла принадлежать?

Эужений взглянул на пуговицу. Улыбнулся. Потом неожиданно спросил:

– Надеюсь, вы нашли ее не в кулаке погибшего Темелиса?

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85