Почему-то было легче задать эти вопросы ему, чем себе самой.
Ник задумался, а потом ответил:
– И что тогда?
Я глубоко вздохнула:
– Не знаю.
Он так пристально посмотрел на меня, как будто пытался запомнить мое лицо.
Я решила сосредоточиться на разговоре, а не на его внимательном взгляде.
– Лили… такое ощущение, что она больше не живет в собственном теле. Она просто замкнулась в себе. Но я не могу отделаться от мысли, что, если что-то произойдет, она сорвется.
– Ладно, – спокойно ответил Ник. – Допустим, Лили сорвется. Выйдет из себя. Психанет. На что это будет похоже? Это действительно будет конец света?
Я не знаю.
– Что-то я устала от разговоров, – сказала я ему.
Ник не стал спорить. Как и всегда. Вместо этого он притянул меня к себе, чтобы поцеловать, и подождал, пока я сама преодолею дистанцию. Наверное, мне следовало отстраниться. Наверное, мне следовало уйти.
Но я растворилась в поцелуе и в нем.
Мы заснули. А проснулись оттого, что над нами стояла девушка.
– Ты это имел в виду, когда сказал, что тебе «нужно поработать»? – спросила она Ника.
Кто, черт возьми, она такая?
Мой мозг уже выдавал ответы, ужасные ответы о том, почему другая девушка может искать Ника, и я вскочила на ноги. Вспомнила сообщение, которое он прислал мне в ночь вечеринки у Гутьерресов.
«Кое-что произошло».
Если бы это было просто физическое влечение, если бы я не разговаривала с ним, не доверялась ему – это не было бы проблемой.
Надо было думать головой, Сойер. Надо было думать, черт тебя дери.
– Что за фигня? – Ник вскочил на ноги.
Я смотрела на девушку.
Какая же я глупая! Я должна была просто вернуть долг. Это все просто показуха. Просто физическая близость. Просто разговоры. Но тогда почему так больно?
– Джесси! – Недовольный голос Ника едва пробивался сквозь шквал упреков, который я обрушила сама на себя.
Люди смогут причинить тебе боль, только если ты сам им это позволишь.
Я схватила свои ключи и туфли и повернулась уйти, когда до меня вдруг дошло, что за имя он произнес и каким знакомым было его раздражение.
– Джесси, – я встала лицом к Нику. – Твоя младшая сестра?
– А ты, должно быть, его девушка. – Джесси широко улыбалась. Теперь, когда ей в спину больше не било солнце, я смогла увидеть, как сильно они похожи. И какая она молоденькая.
– Она не моя девушка, – произнес Ник.
Это не должно было так сильно меня задеть. На самом деле мне не на что было обижаться.
Он прав. Я не его девушка.
– Сойер… – начал Ник, затем отступил. – Подожди меня у моей машины, Джесс.
Сестра Ника посмотрела на нас обоих, затем пожала плечами и напоследок бросила ему язвительно:
– Как скажешь, старший братец. Я всегда восхищалась твоей «трудовой» этикой.
– Острячка, – проворчал он, когда она повернулась и упорхнула прочь.
– Мне пора, – сказала я, как только Джесс ушла. Я не дала ему возможности ответить и была на полпути к краю лодки, когда его голос остановил меня.
– Ты так и не спросила меня, почему я не пришел на ту вечеринку.
Я подавила порыв повернуться и снова посмотреть ему в лицо.
– Мне все равно.
– И это странно, – ответил он с насмешкой. – Потому что тебе совершенно точно было не все равно, когда появилась Джесси. До того как ты поняла, что она моя сестра.
В его голосе было столько самодовольства, что мне все-таки пришлось повернуться.
– Кретин.
Ник воспринял это как комплимент.
– В тот вечер я не пришел, потому что возникли проблемы с Кольтом.
Его брат.
– Он…
– С ним все в порядке. Он по-прежнему в коме. Его по-прежнему нет там, где он должен быть, и иногда я думаю об этом, когда смотрю на тебя.
Я не имела никакого отношения к тому, что Кольт оказался в коме. Я не помогала скрыть это преступление. Но я была тем, кем была, и моя семья была тесно связана с семьей Эймсов на протяжении нескольких поколений.
– И еще я думаю, что, если бы Кольт был здесь, он бы назвал меня идиотом.
Я сглотнула:
– Из-за того, что был с такой девушкой, как я?
– Таких девушек, как ты, больше нет, – сказал Ник. – Вы не похожи на других людей, мисс Тафт.
Он называл меня так, только когда хотел разозлить, так почему же мне казалось, что на этот раз было по-другому? Почему я не могла выкинуть из головы его слова?
– Мне пора.
– Правда? – Ник подошел ближе. – Сначала скажи мне одну вещь, Сойер. Почему ты так сильно переживаешь за остальных, так преданно и горячо любишь всех, от бабушки и Лили до проклятой Кэмпбелл Эймс, но не можешь признаться в своей ревности, когда дело касается меня?
У меня внезапно пересохло во рту. По коже побежали мурашки.
– Это была не ревность.
Это было предупреждение о том, что наши отношения, чем бы они ни были, могли в любой момент закончиться.
Я заставила себя развернуться обратно к берегу и отойти от него на шаг, потом еще на один.
– Ты как-то рассказывала мне, – тихо произнес Ник, – что после смерти твоего дедушки твоя мать стала носить все черное, а твоя тетя сбежала.
Это прозвучало так неожиданно, что я остановилась и ответила:
– Почти на год.
Ник направился ко мне. Я слышала его шаги, но не оборачивалась, пока он не остановился прямо у меня за спиной.
– Ты думаешь, что похожа на свою мать, – сказал он мне. – А Лили – на свою, но все наоборот. Это она замкнулась в себе. А ты убегаешь.
Он говорил мягким тоном, но в словах сквозила жестокость. «А ты убегаешь».
– Я не убегаю! – огрызнулась я. – Я ведь еще здесь, разве нет?
Я все еще жила с семьей моей матери, несмотря на то, что все покатилось к чертям собачьим. Я была здесь, с ним, сейчас.
Я не убегаю. Я не боюсь.
Словно в ответ на мои мысли, Ник поднес руки к моему лицу и провел ими по моим волосам. Он поцеловал меня, грубо в этот раз, так, что все остальные мысли вылетели у меня из головы. Сосчитай до семи. Его прикосновение стало нежным. Губы оторвались от моих и мгновение спустя снова легонько коснулись их. И тут он снова заговорил:
– Ты так боишься, что тебя бросят, что живешь одной ногой за дверью. Вот почему ты не говоришь с Лили о ее состоянии, хотя и беспокоишься о ней. Черт, да именно поэтому ты так хочешь найти ребенка Аны! «Ребенок номер два из пакта о беременности» – это твой запасной план. Запасная семья.
– Это неправда!
– Да ну? – Ник снова коснулся моих губ своими. – Тогда почему ты не скажешь Лили, как сильно волнуешься?
Он посмотрел на меня так, что мне пришлось посмотреть ему в глаза.
– Почему ты так быстро поверила, что Джесси – не моя сестра?
– Я не собираюсь обсуждать это. – Я прижалась губами к его губам.
Он поцеловал меня в ответ, но очень быстро.
– А что, если я скажу тебе, что не хочу, чтобы ты убегала?
«Не будь дурой, не позволяй ему стать для тебя важным, – прошептал голос внутри меня. – Ты чертовски хорошо знаешь, что так будет лучше».
– Что, если я скажу тебе, что мне больше не нужна твоя помощь, чтобы организовать участие Джесси в Бале Симфонии? Что, если я скажу, что ты вернула свой долг?
Я замерла, напрягшись всем телом.
– О чем ты говоришь?
– Мне вот уже несколько недель, как не нужно играть по правилам высшего общества, – сказал мне Ник. Его голос был таким же мягким, как и прикосновения, но и то и другое обжигало. – Твоя бабушка сказала мне, что позаботится об этом. Оказывается, она питает слабость к девушкам из низов, но с возвышенными стремлениями.
В этих словах не было ничего пугающего. Но тогда почему меня сковал леденящий душу страх?
– Когда? – спросила я, и он понял, о чем я спраши-ваю.
– На благотворительном вечере в «Аркадии». Пока тебя не было.
Это был первый раз, когда мы появились на людях вместе. Несколько недель назад. Перед Четвертым июля. Еще до того, как мы…
