Людмила надулась – она была непосредственной, как ребенок!
– Лучше расскажите, как ваша мама поссорилась с мамой Светланы и почему это вылилось в многолетнюю вражду.
– Зачем вам это? – фыркнула Людмила.
– Для общего развития. – Андрей свернул на улицу Ленина, где находилось местное отделение внутренних дел. – Впрочем, если не хотите, не рассказывайте.
– Да все просто, – вздохнула девушка. – Они жили в Краснодаре, только закончилась война, тетя Галя была на два года старше моей мамы. У тети Гали был жених, в которого она без памяти была влюблена. Красивый парень, только демобилизовался. Они собирались пожениться. Но в один прекрасный день моя мама увела у своей сестры жениха – поскольку тоже без памяти в него втрескалась. Можно выразиться, увела из самого пищевода. Жених любил тетю Галю, потом разлюбил, полюбил мою маму, ну и…
– Ну что ж, убийственный аргумент, – хмыкнул Светлов. – То есть вы – дочь того самого непостоянного жениха, разбившего сердце вашей тетушке?
– Да, как-то так. – Людмила поколебалась: – Я бы в любом случае была дочерью этого жениха, просто у меня была бы другая мама… – Она задумалась, нет ли в ее умозаключениях какой-то уязвимости.
Андрей засмеялся.
– Не уверена, что это смешно, – обиделась Людмила. – Сестры переругались, подрались, стали кровными врагами и больше не общались. То есть вообще. Бабушка пыталась их помирить, но все напрасно. Мама с папой остались в Краснодаре, переехали на другую квартиру. Тетя Галя с треском хлопнула дверью и уехала. Поначалу даже бабушка не знала куда. В тот же год тетя Галя вышла замуж, еще через год родила Светлану. Я же родилась очень поздно: отец работал в милиции, его назначили на Дальний Север. Мыкались несколько лет, не спешили меня заводить… Потом вернулись в Краснодар, отец уже был капитаном, родилась я…
– То есть папа стал полковником милиции?
– Точно, – кивнула Людмила. – Он умер три года назад, только выйдя на пенсию по выслуге лет. Был инсульт, отца парализовало, продержался не больше месяца. Мы с мамой очень переживали… В тот же год, кстати, умерла тетя Галя – мы узнали об этом совершенно случайно. Отец Светланы, за которого она по злости вышла замуж, скончался годом ранее. У нас не очень удачливая семья, Андрей, все умирают… Моей маме сейчас всего 45, очень хочет восстановить свою личную жизнь, у нее хорошая работа в райисполкоме, мы живем в квартире в центре Краснодара… Получается, что Светлана старше меня на семь или восемь лет, она уже замужем, детей у них с Артемом нет…
– Печальная и поучительная история, – оценил Светлов рассказ девушки. – И долго вы намерены грызться? Понятно, что привычка, но нужно когда-то и отвыкать. Мне показалось, что Светлана не прочь заключить мировую. Пусть ей есть за что обижаться на вашу маму, но при чем здесь вы? У меня создалось впечатление, что Светлана не глупа, так что пользуйтесь моментом, восстанавливайте отношения.
Людмила не возражала – наверно, и сама об этом думала. Во дворе отдела стояли машины. «Почетное» место занимал грузовик «ЗИЛ» с будкой и зарешеченным окошком. Андрей размашистым шагом направился к крыльцу. Людмила покорно семенила следом. Милиционеры на крыльце перестали втягивать дым и с изумлением на них уставились. За стеклом в дежурной части сидел измотанный старший лейтенант, отвечал на телефонный звонок. Он раздраженно бросил трубку.
– Здравия желаю, товарищ майор, – приветствовал он Светлова. – У нас ЧП. Свидетельница сбежала. Оставили, как порядочную, ночевать в комнате, она и сделала ноги. Подполковник Мелентьев рвет и мечет. Ведь предлагали же злые языки запереть паршивку в камере…
– Эта свидетельница? – показал майор за спину.
Людмила потупилась, ковыряя вздутый линолеум носком «лодочки».
– Эта, – кивнул дежурный и, вдруг переменившись в лице, заалел: – А почему она… Как? Вы ее поймали?
– Поймал, – похвалился Андрей. – Убежала почти до канадской границы. Отменяйте тревогу, старлей, свидетельница вернулась и готова помогать следствию.
Дежурный схватился за телефон, стал накручивать диск. На Людмилу косились, удивлялись. Вчера она выглядела иначе. А сегодня… Дежурный высовывался из будки, пока они поднимались по лестнице, и едва не заработал защемление позвоночника. Андрей с усилием сохранял серьезный вид. В предстоящей работе не было ничего смешного. А если вспомнить ночной инцидент, то вообще все грустно.
– Безобразие! – возмущался Мелентьев. – Это что за «свободное посещение»? Радуйтесь, Людмила Геннадьевна, что вас не успели объявить во всесоюзный розыск! Ладно, не буду спрашивать, где вы ее нашли, Андрей Николаевич, но постарайтесь сделать все, чтобы такое не повторялось.
Он приставил к беглянке дежурного милиционера и отвел Андрея в сторону:
– Слушай, Андрей Николаевич, поводи ее по городу, а?
– Но вы же понимаете, Василий Федорович, что это то же самое, что искать игол…
– Да понимаю я, – поморщился подполковник. – Шансы средние, но должна быть от нее хоть какая-то отдача? Дело – полный тухляк, нет ни следов, ни зацепок. Убивец может проживать где угодно, не факт, что он прописан в Паланге. Но что нам остается? Если у тебя есть другой план, давай, выполняй. Но нет же? Вижу по глазам. Дай поручения операм, пусть копают, а сам поводи: от тебя не убудет. Работка, согласись, не пыльная, – в глазах подполковника мелькнуло что-то юмористическое. – В общем, сам решай, ты из Москвы, тебе виднее.
В кабинете оперативников была душегубка. В глазах Нины Витальевны, устремленных на Светлова, отчетливо читался вопрос: раздеться, что ли?
– Слушайте, у вас отпуска бывают? – спросил Андрей, пристраиваясь поближе к вентилятору.
– А как же, – отозвался протирающий очки Аристов. – Все как положено по трудовому законодательству, четыре рабочие недели.
– И куда вы ездите? К Ледовитому океану?
– Да это лишь два месяца так, – объяснил «поручик» Голицын. – В остальное время все хорошо. В мае и сентябре выше тридцати не поднимается, зимой вообще холодина – плюс десять-пятнадцать. А в свой последний отпуск я ездил на озера в Карелию – вполне прилично, кстати, отдохнул с удочкой в обнимку.
– А я на Камчатку ездил, – сообщил Аристов, водружая на нос переклеенные изолентой очки. – А то как же – жизнь прожить и не увидеть вулкан?
– А я спала, – поведала Елисеева. – Ела и спала, ела и спала. А еще на море ходила. А то представьте, жить рядом с морем – и вообще туда не ходить.
– У москвичей такие же болезни, – улыбнулся Андрей. – Месяцами живут в непрестанной беготне, а где-то рядом Красная площадь. Приходят туда только на демонстрацию.
– Кстати, видели нашу пропавшую свидетельницу? – подал голос Шура Хижняк. – Я ее, честно говоря, не узнал. Такая цаца…
– И с чего бы? – Капитан Пещерник задумчиво воззрился на московского коллегу: – Кто-то из нас, не будем показывать пальцем, взял над ней шефство?
– Даже не продолжай, Алексей Григорьевич, – Светлов нахмурился. Впрочем, все уже похихикали. – Нет смысла зубоскалить над тем, чего нет. Судя по вашему благодушному настроению, ночь прошла спокойно, банда на тропу не выходила. Что по сводке?
– Усилено патрулирование на участке Сторожевое – Меркадия, – отчитался Пещерник. – Установлены дополнительные посты ГАИ, в том числе скрытные. Происшествий за ночь не отмечено. Во всяком случае, пока ничего не известно.
– Отдыхающие затеяли драку в санатории «Былина», – сказал Хижняк. – Один из участников упал с последнего этажа – а всего их семь. Самое удивительное, что выжил. Проломленный череп, перебитые кости, да еще и скатился в бассейн, где пробыл две минуты, пока не вытащили. Живой и даже в сознании. Вот что значит полторы бутылки в организме.
– Сущее лекарство от всех болезней, – согласился Пещерник. – Участники драки выявлены, следователем заведено уголовное дело. Вынуждены отвлекаться на эти мелочи. Будем подключать дознавателей – пусть выясняют и оформляют.
– Ничего себе мелочи, – пробормотала Елисеева. – Не хотела бы я оказаться на месте этого парашютиста…
