Викентий, широко улыбаясь, пригладил торчащие во все стороны вихры и сказал с интонацией святого праведника:
– Каюсь, Станислав Васильевич, и извиняюсь за то, что на звонки не отвечал. Телефон у меня на беззвучном режиме был. Но это так надо было, – добавил он загадочным голосом.
– Ладно, – усмехнулся Лев Иванович, – нас твоя личная жизнь мало интересует. Ты нам лучше расскажи, что ты узнал о загадочном незнакомце, пристававшем к Теплицкой. Что это за личность?
– Нормальный мужик оказался. Я, как на место приехали, номер машины сразу же выписал, а потом позвонил в ГАИ, – с энтузиазмом принялся рассказывать Соловьев. – Представился медиком со «скорой помощи» и попросил узнать, кому принадлежит «Бенц». Он, мол, загораживает проезд и мы не можем попасть к больному. Ну они и сказали. А дальше – дело техники. Поговорил с соседями и узнал, что Георгий Константинович Сомов работает в крупной строительной фирме экономистом. Этой зимой он и вправду похоронил жену.
– Ну, то, что Сомов похоронил жену и работает экономистом, еще не говорит о том, что он не может быть жуликом, – усмехнувшись, перебил его Крячко. – Если он недавно жену похоронил и на кладбище к ней ездил, так чего он тогда Диану Андреевну клеить вдруг начал ни с того ни с сего?
– А вот об этом он нам с Дианой сам рассказал, когда мы с ним пошли поужинать в ближайший ресторан, – выпалил Викентий и рассмеялся.
Гуров и Крячко переглянулись, и Станислав насмешливо сказал:
– Ага, ясно. Это называется внедрение.
– Чего? – не понял Викентий.
– Внедрение, говорю. Это один из способов узнать важную информацию. Например, когда оперативнику нужно раздобыть какие-то важные сведения, но он не хочет, чтобы подозреваемый или свидетель потом говорили, что выболтали инфу под физическим или психологическим давлением на них, – стал объяснять Крячко. – Оперативник знакомится с подозреваемым или со свидетелем словно бы случайно, входит к нему в доверие и…
– А, теперь понял, – перебил его Викентий. – Нет, мы с ним не специально познакомились. Просто так случайно получилось, что когда мы от соседки его выходили, то он тоже вышел на площадку. Ну и увидел Диану. Удивился очень, давай ей вопросы задавать, спрашивал у нее, кто я такой… В общем, слово за слово, и мы втроем поехали ужинать. Там он нам и рассказал, что жена ему с его другом изменяла, а он до последнего не знал. Узнал только тогда, когда их обоих в гараже друга нашли в машине, задохнувшихся от угарного газа. Они оба раздетые были. В общем, понятно, что не из-за жары разделись. В январе это было. А за Диану он зацепился, потому что она очень уж на его жену покойную похожа оказалась. Вот он и решил с ней поближе познакомиться.
– Чего только в жизни не бывает, – удивленно покачал головой Лев Иванович и, хлопнув в ладоши, закруглил разговор: – Поболтали, и хватит. Работать пора. Станислав, ты распечатал фотографии рисунков с каталога?
– На компьютер скинул, но не успел распечатать, – отозвался Крячко и включил принтер. – Викентий, иди сюда, я объясню тебе задачу на сегодняшнее утро, – позвал он журналиста.
Неожиданно зазвонил телефон внутренней связи.
– Кому еще что понадобилось? – проворчал Гуров и снял трубку. – Что? – вместо приветствия поинтересовался он. Выслушав Верочку, а это звонила именно она, со вздохом сказал: – Хорошо, сейчас зайду.
– Кто это? – оторвал взгляд от выползающих из принтера бумаг Станислав.
– Орлов соскучился, – коротко бросил Лев Иванович и вышел.
* * *
– Полковник Гуров по вашему приказанию… – начал было докладывать Лев Иванович, но Орлов прервал его взмахом руки.
Не поднимая головы от изучаемых им документов, после некоторого молчания Петр Николаевич сказал:
– Что стоишь как истукан? Садись.
– Некогда мне ни стоять, ни сидеть, – недовольно буркнул Лев Иванович. – Спрашивай, что хотел, да пойду я. Работы и без кабинетных докладов хватает.
Орлов посмотрел на Гурова сначала поверх очков, затем снял их и снова внимательно посмотрел на сыщика. Хмыкнул, пробормотал что-то себе под нос, что именно – Лев Иванович не разобрал, а потом сказал:
– Я слышал, что у вас в деле конкретный подозреваемый появился. И что, мол, ищут его уже два года и поймать не могут. Так?
– Так, – коротко и все еще недовольным тоном ответил Гуров.
И снова в кабинете начальника повисло тягостное молчание. Орлов понимал настроение друга и подчиненного. Гуров с Крячко пашут на износ, без выходных, практически три месяца и устали как морально, так и физически. Опера – тоже люди и тоже устают и выгорают на работе, это Орлов понимал не понаслышке. Сам когда-то был таким же простым оперативником, работающим на «земле» со всеми вытекающими из этой работы недосыпами и переработками, с раздражением на себя, преступников и, естественно, на начальство.
Гуров же, в свою очередь, тоже понимал, что Орлов не из хитрости какой-то или из ехидства не отпускает их с напарником в отгулы, а из-за нехватки кадров. По графику летние отпуска каждому из оперативников выпадают только один раз в три-четыре года. График составляется так, чтобы все в управлении могли хотя бы раз за несколько лет отдохнуть летом. Свободных рук и в обычные сезоны никогда не хватает, а уж летом и подавно, потому что особо хитрые умудряются брать летом больничные, только бы переждать самую жаркую пору дома или отдохнуть на даче. Все лучше, чем бегать по раскаленному городу в поисках подозреваемых или сидеть за отчетами в тесных кабинетах, даже если эти кабинеты с кондиционером и со всеми другими техническими удобствами. Дома летом все равно лучше.
– Ну, тогда давай коротко расскажи мне, что это за тип, которого никто поймать не может…
– Тоже мне Неуловимый Джо, – саркастически хмыкнул Лев Иванович. – Никто его толком не ищет, вот и не поймали до сих пор. Подумаешь, парочку женщин развел на бабки… Никто до нас и не думал связать с Женихом те сорок с лишним дел, которые были открыты в разных городах по факту мошенничества. И все только потому, что никто не догадался поискать эту связь. А она, по моему мнению, просто в глаза бросалась, эта связь.
– Ты имеешь в виду портреты невест? – искоса глянул на него Орлов и по старой своей привычке встал и, заложив руки за спину, стал ходить по кабинету.
Гуров знал, что Петр всегда так делал, когда волновался или о чем-то раздумывал.
– И портреты, и татуировки липовые, и переодевания театрализованные…
– Ну, с переодеваниями ты загнул, – перебил Гурова начальник. – Каждый второй брачный аферист меняет внешность и придумывает новую легенду, как только меняет жертву развода. Это совсем неопытные дилетанты, неспособные сложить два и два, позволяют жертвам узреть и узнать себя во всей своей натуральности. Но такие лохи долго на свободе и не гуляют. Да и временные татуировки – трюк не такой уж редкий. Другое дело – портретики дарить на прощание. Этакий пижонский жест. Так ведь не каждая мадам признается, что ей прислали такой подарок. Это издевательство, а не подарок, – покачал Орлов головой.
– Не каждая, – согласился Гуров. – Но для того оперативная работа и существует, чтобы подробности узнавать и другие подобные преступления выявлять. Просто разучились сегодня работать молодые опера. Нет в них острого желания выявлять жуликов. Подумаешь, обманул какую-то женщину на деньги! Это же не убийца какой. А женщина, мол, сама виновата, нечего было рот открывать и деньги кому попало раздавать, – зло проговорил Лев Иванович. – А то, что у этих женщин своих бед и без того хватает, а жизнь еще больше ломается из-за таких вот сволочей, как брачный аферист, – никого не интересует.
– Согласен с тобой, Лева. – Орлов остановился и с искренней теплотой посмотрел на друга. – А поэтому сейчас наша с тобой задача – поймать этого прохвоста как можно быстрее, чтобы он больше никого обидеть не смог. И прищучить его так, чтобы засадить за решетку не на два и не на четыре года, а лет на десять – по максимуму. Расскажи-ка мне об этом… как его фамилия? Анохин, кажется?
