– Еще неизвестно, сговор ли это, – Владислав вновь попытался оправдаться.
– Урядов, ты что, первый день в уголовном розыске? Если подозреваемый бежит, восемьдесят процентов за то, что он виновен!
– Но в двадцати процентах выясняется, что он просто испугался, – возразил Урядов. – Люди, которые редко или вообще никогда не имели дел с уголовными преступлениями, ни разу не подвергались задержаниям и допросам, попросту пугаются. Они боятся оказаться в тюрьме за чужое преступление и бегут, не понимая, что тем самым только усугубляют свое положение. Думаю, случай с Гуляевым и Пресновой как раз такой.
– И на чем же основаны твои предположения? Снова на интуиции? – Котенко резко поднялся. – Знаешь что, капитан, засунь свою интуицию куда подальше. С этой минуты Гуляев и Преснова главные подозреваемые, пока не доказано обратное. Это ясно, капитан?
– Так точно, товарищ майор. – Капитан понял, что в данный момент лучше промолчать.
– Вот и отлично. Найди их, Урядов, или предоставь неопровержимые доказательства их невиновности. Даю тебе срок до завтрашнего вечера. Не будет доказательств – напишу рапорт на имя полковника Платонова о твоей профнепригодности ввиду халатного исполнения служебных обязанностей.
– Товарищ майор, да при чем тут Урядов, – вступился за друга Деев. – Он не принял ни одного неверного решения, и в том, что Гуляев и Преснова сбежали, нет его вины.
После слов Деева майор Котенко изменился в лице, у него запульсировала вена на виске, что означало крайнюю степень гнева. Пару минут Котенко молчал, после чего выдал тираду:
– Вот оно что! Невиновен? А ты, значит, его адвокат? Спасибо, что просветил, а то ведь так можно ненароком обидеть невиновного. Но нет, ты обо всем позаботился. Молодец, товарищ старший лейтенант, так держать. Только вот что я тебе скажу: раз ты уверен, что твой напарник невиновен, значит, ответ держать будете вместе. Мне нетрудно написать рапорт на двоих. – Котенко указал рукой на дверь. – Вон отсюда. Оба.
Урядов и Деев вышли от Котенко, в полном молчании дошли до своего кабинета и, только закрыв дверь, заговорили.
– Какого черта ты полез? – начал Урядов. – Знаешь же, когда на Горыныча находит, лучше к нему не соваться.
– Я должен был промолчать, когда он напрасно поносит тебя? – возмутился Деев. – Нет, Влад, так товарищи не поступают.
– Как раз так и поступают. Что мы будем делать, если нас обоих отстранят от дела? Об этом ты подумал?
– И пусть отстраняют, пусть сами убийцу Полянской ищут, раз им наша работа не по вкусу, – продолжал возмущаться Деев. – Мы неделю без сна по городу носимся, а нам за это вместо благодарности тычки да угрозы.
– Ты не прав, Саня. На этот раз мы облажались. Если ты посмотришь на ситуацию глазами Горыныча, ты с ним согласишься. – Урядов присел на край стола и указал Дееву на стул. – Не маячь, садись. Вместо того чтобы дуться, давай обмозгуем, как так вышло, что Преснова и Гуляев оказались в одной связке.
Деев с неохотой подчинился, Урядов подсел ближе, положил перед собой чистый тетрадный лист, взял карандаш и начал чертить квадраты и прямоугольники. Деев на него не смотрел, он сидел, угрюмо потупив взгляд, думая о своем. Ситуация выбила его из колеи, он никак не мог примириться с мыслью, что Лиза Преснова оказалась не той девушкой, какой он рисовал ее в своем воображении. Он ведь почти влюбился! Да и как было не влюбиться? Лиза стройна, красива даже на больничной койке, скромна и обаятельна. Она с уважением относится к старшим, трепетно к родне, а какой у нее голос! А какие красивые были бы у них дети!
– Саня, ты что, не слушаешь?
Голос Урядова вернул Деева из мира грез в реальный мир. Смущенный собственными мыслями, Деев покраснел, будто Урядов мог прочесть их. Чтобы предотвратить нежелательные расспросы о мыслях, которые мешают Дееву сосредоточиться на деле, он быстро сменил тему.
– Что за ковер из геометрических фигур ты нарисовал? – обратился он к Урядову, сделав вид, что не расслышал замечания.
– Именно об этом я тебе сейчас и рассказывал. – Владислав не поддался на уловку Деева. – Что с тобой происходит? Ты рассеян и, как мне кажется, расстроен. Неужели угроза Горыныча выбила тебя из колеи?
– Нет, конечно. – Деев машинально открестился от неверного предположения, но тут же пожалел об этом. Обида на Горыныча избавляла от дальнейших расспросов, а расспросы Дееву сейчас были ни к чему, поэтому он тут же поправил сам себя. – То есть да, слова Горыныча не дают мне покоя. Его угрозы оскорбительны, и это просто неприемлемо.
– Переигрываешь, Саня. – Урядов откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на товарища. – Не забыл, что я знаю тебя столько же лет, сколько ты на свете живешь? Вранье из твоих уст – это не просто вранье, это несусветная глупость, так как я раскушу тебя еще до того, как ты закончишь произносить лживую фразу.
– Да пошел ты, – беззлобно огрызнулся Деев, признавая правоту товарища.
– Сам иди. – Урядов улыбнулся. – Не хочешь рассказать, что тебя на самом деле расстроило?
– Пока нет.
– Ладно, тогда смотри сюда. – Капитан повернул исписанный лист так, чтобы было лучше видно товарищу. – Квадраты – это люди, с которыми знаком или сталкивался Гуляев. Прямоугольники – люди, с которыми знакома Преснова. Если появляются те, с кем были знакомы и тот, и другая, соединяем фигуры линией.
– Пытаешься выяснить, через кого Преснова и Гуляев могли познакомиться? – дошло до Деева.
– Верно. Гуляев ушел от жены десять лет назад и с тех пор, насколько нам известно, в ее доме не появлялся, – начал Урядов. – Преснова появилась в жизни Полянской не более двух лет назад. Теоретически с бывшим мужем тетки она пересекаться не могла, по крайней мере не в квартире Полянской. Но тогда каким образом они узнали друг о друге? Как вышло, что сегодня они уехали из больницы вместе? Более того, у Елизаветы откуда-то появился номер телефона мастерской Гуляева. Напрашивается вопрос: откуда?
– Представления не имею. – Деев озабоченно рассматривал листок, который Урядов так щедро разрисовал квадратами и прямоугольниками. – Судя по твоим записям, людей, которые знали сразу и Гуляева, и Преснову, не так уж мало. Почтальон Антонина Егоровна, продавщица из Гастронома у дома Полянской, соседи Гурьевы да и не только они.
– Все это так, только общались они с ними тоже в разное время. С Пресновой так не особо кто и общался, скорее знали, что она существует, чем имели с ней общие дела.
– Антонина Егоровна несколько раз говорила с Лизой, – напомнил Деев.
– Вот разве что Антонина Егоровна.
– Думаешь, стоит с ней еще раз встретиться? – спросил Деев.
– Не знаю. Наверное, придется. – Урядов задумчиво рассматривал листок с записями. – Плохо то, что никто номерной знак «Москвича» не запомнил. Будь у нас номер, было бы проще. Нашли бы хозяина и вытрясли из него нужную информацию. Хотя цвет – уже кое-что.
– В каком смысле нашли бы хозяина? – удивленно спросил Деев. – Разве нам хозяин машины неизвестен?
– А разве ты его знаешь? – вопросом на вопрос ответил Урядов.
– Так художник же, Гуляев Вениамин Дмитриевич.
– Нет, Саша, «Москвич» не его. Водительские права у него есть, так как он водил машину в те времена, когда жил с Полянской. Но бывшая жена оставила автомобиль себе, хотя и не собиралась на нем ездить.
– Ты про авто отца Полянской? Но у него же «Победа».
– Без разницы, – отмахнулся Урядов. – Я говорю, что у художника нет своей машины: ни «Победы», ни «Москвича», ни другой. Водить он умеет, но транспортом не владеет. Отсюда следует, что машину он одолжил.
– Или за рулем сидел кто-то третий, – выдал Деев.
– Может, и так. Пациентка из палаты Лизы не говорила, сел хромой за руль или на пассажирское место. Но это и неважно. Все равно в первую очередь нужно искать машину.
– А во вторую? – задал новый вопрос Деев.
– Во вторую – место, куда Гуляев и Преснова могли отправиться.
– И как же мы это сделаем?
