– А румыны по ваши души пришли?
– Они по свои души пришли, – ответил мужик со злорадной усмешкой. – Раньше мы тут прятались, а теперь они решили схорониться. На что рассчитывают – непонятно… Они здесь ни воды, ни жратвы не найдут.
– Чтобы в плен сдаться в спокойной обстановке, – пояснил Комов. – Сейчас кто с ними разбираться будет – проще перестрелять. Шелестов среди вас есть? Живой?
– Живой, – ответил Приходько. – Только ранен в обе ноги. Вон он, товарищ старший лейтенант.
– Это я, – сказал парень, лежащий на куске брезента вдоль стены.
– Шелестова перевязать, на ремни, и в броневик. Забрать всех раненых, и на выход, – скомандовал Комов. – С мертвецами потом разберутся без нас.
Он посмотрел на парня, привалившегося спиной к стене. Лицо и грудь его были залиты кровью.
– Этот готов, – сказа Приходько. – Кабак его фамилия. Хороший был боец.
Комов совсем было собрался уходить, но вдруг заметил, что партизан возле стены чуть пошевелил пальцами. Алексей бросился к нему и пощупал сонную артерию.
– Этот пока живой. Его тоже заберите. Может быть, ему повезет. Выживет.
Обратный путь отряд проделал без приключений. Подъехали к госпиталю. Вскоре появились санитары. Когда парня по фамилии Кабак положили на носилки, он внезапно очнулся и посмотрел на стоящего рядом Комова.
– Ты кто?
– Комов Алексей. Живу в Москве, сейчас воюю. Все, давай выздоравливай.
Раненый вновь потерял сознание. Его унесли.
– Терминальное состояние, между жизнью и смертью, – пояснил санитар, глядя на тело, лежащее на носилках. – Может быть, ему повезет.
После окончания войны Кабак каким-то образом нашел Комова. К нему на квартиру неожиданно заявился молодой человек с лейтенантскими погонами и в нашивках НКВД. Алексей его не узнал.
– Я Константин Кабак из Одессы. Ты меня из катакомб почти мертвого вытащил. Мне ребята рассказали. Еле тебя нашел.
Они пили. Потом лейтенант уехал, сказав напоследок, что Комов может рассчитывать на его помощь при любых раскладах.
Одесса
Комов позвонил в Одесский УГРО прямо с вокзала, назвав лишь фамилию, и попросил пригласить к телефону старшего лейтенанта Кабака. Ему ответили, что старший лейтенант Кабак находится на задании, и предложили перезвонить завтра. Он обменялся взглядами с Фоминым и пошел к выходу. Город Алексей изучил еще во время разведрейдов в 1944 году, поэтому, дойдя до автобусной остановки, спросил, как доехать до гостиницы «Отрада», и вскоре наблюдал в окно пролетающие мимо одесские пейзажи: щербатая мостовая, кое-где виднелись побитые артиллерией дома, кучи разномастного мусора во дворах… Но дорогу и тротуары вычистили. Город еще не успели толком восстановить, наладить нормальную, размеренную жизнь, поэтому в поле зрения постоянно попадали ползающие как жуки ремонтники, подъемные краны и бульдозеры.
Старинное здание гостиницы на удивление сохранилось. На регистрационной стойке стояла табличка «Мест нет». Комов показал портье удостоверение ГУББ и непререкаемым тоном потребовал два одноместных номера. Тот, оценив клиента, сказал, что свободны только двухместные номера.
«Если бы был полковником, то нашли бы», – подумал Комов.
– Мне требуется два одноместных. Или, чтобы решить вопрос, вам нужно, чтобы позвонили из горкома партии вашему начальству? Так сейчас организуем.
Такая перспектива портье явно не устраивала, и он, тяжко вздохнув, согласился. Видимо, одноместные номера были в дефиците.
– Второй номер выделите моему товарищу. Фомин его фамилия. Он скоро подойдет.
Комов взял ключи от номера и по широкой лестнице отправился на второй этаж.
«Кабака найду завтра, – решил он, – а сегодня день приезда».
С Фоминым они договорились встретиться в скверике недалеко от памятника Дюку Ришелье. Фомин не понимал смысла подобной конспирации, но подчинился, – мол, начальству виднее. Комов по пути купил газету «Правда» и, усевшись на скамейке, углубился в чтение. Стоял сентябрь, погода была отменная: легкий ветерок со стороны моря, безоблачное небо и ласковое солнце. Погода не предвещала скорого наступления осени. Хотелось расслабиться и ни о чем не думать. Но Комов в силу укоренившейся фронтовой привычки никогда не расслаблялся, в любой момент ожидая резких изменений в обстановке.
Читая передовую статью, он регулярно постреливал глазами по сторонам, поэтому сразу засек трех мужчин, идущих по направлению к нему вдоль аллеи.
«Идут и идут», – подумал Комов, но когда троица приблизилась, то она ему сразу же не понравилась. Впереди шел мужчина средних лет, одетый чуть ли не в парадную тройку, а другие как будто собрались на пляж – мятые кремовые штаны и рубашки навыпуск. Пижон разыгрывал безразличие, но регулярно поглядывал в сторону Комова. И взгляд у него был как у хищника, почуявшего добычу.
«Что-то они ко мне имеют», – подумал Комов и внутренне напрягся.
Неожиданно двое из троицы с двух сторон подсели к нему на скамейку, а пижон остановился прямо перед ним и улыбнулся.
– Товарищ первый раз посетил наш город?
– С сорок четвертого не посещал, когда немцев вышибали. – Комов улыбнулся в ответ.
– У товарища есть деньги, чтобы так себя вести? Живет в гостинице, по ресторанам ходит. Надо бы поделиться, Христос завещал делиться в трудные времена. И часики отстегни в подарок. – Пижон отбросил всякий политес. – Ну, что вылупился? Доставай лопатник и не расчесывай мне нервы.
Сидящий слева достал выкидуху, блеснуло лезвие. Алексею следовало бы отдать, что требуют эти бандиты, и дальше жить спокойно, не велика потеря. Но это противоречило его натуре. И вовсе не потому, что он служил в органах, а изначально – всегда таким был. Комов начал прикидывать пути отхода, но помощь пришла извне – к ним приближался Фомин. Он сразу все понял, увидев в руках одного из сидящих нож, и не торопясь свернул в посадки. Типа по малой нужде или еще для чего. Буквально через пару секунд соседи Комова получили жесткие удары по загривкам, а Комов в свою очередь пнул в промежность стоящего перед ним пижона. Тот согнулся пополам, а подскочивший Фомин добил его ударом в висок.
– Ты его не того? – спросил Комов.
– Очухается минут через десять-двадцать, – пояснил Фомин. – Веселое начало командировки.
– Веселее некуда, но это к нашим делам не относится. Мелкие попутные приключения, – сказал Комов. – Тут недалеко пивная есть. Пошли туда и поговорим, коль здесь не дали.
В пивной они взяли по кружке пива и разместились за столиком с алюминиевыми ножками.
– Слушай, Алексей. – Фомин в упор посмотрел на начальника. – Зачем весь этот балаган – делать вид, что мы не знакомы?
– Уже пригодилось, – пояснил Комов. – Было б нас двое, так десять человек по мою душу бы приперлись. Одет солидно, живет в гостинице, какой-нибудь снабженец с полными карманами денег или подпольный делец. А мы друг друга негласно прикрываем. В крайнем случае сообщишь нашим, чтобы подкрепление прислали. Или я сообщу. Волошин сказал перед отъездом, неизвестно, как там все завязано-перевязано. Неспроста сказал. Он знает, что говорит.
– Весело живут в славном городе Одессе, грабят посреди бела дня чуть ли не в центре. И ничего не боятся.
Фомин криво усмехнулся, а Комов пустился в разъяснения:
– Послевоенный хаос, управление городом не успели толком наладить, а город портовый, товара всякого много привозят, что привлекает иногородних воров, подпольных перекупщиков, да и кого сюда только не понаехало: дезертиры, демобилизованные, никак не приспособленные к мирной жизни, без специальности, оказавшиеся без работы, особенно если ушли на фронт сразу со школьной скамьи. А кушать-то хочется, и сидеть без дела не привыкли. Да и чиновники, пользуясь бардаком, стремятся урвать свой кусок, да из наших структур тоже всякие попадаются, кого Иосиф Виссарионович не додавил.
В свою команду с подачи Волошина Комов бойцов набирал сам. Только из фронтовиков: часть из своей разведроты, часть из аналогичных подразделений. Они продолжали жить по законам военного времени – врага надо убить или узнать информацию и убить. В силу специфики профессии в плен никого не брали, если не было прямого приказа. К соблюдению законов в мирное время они относились весьма скептически. Никакого гуманизма и альтруизма, и Волошин, предпочитающий действовать по закону, их персонально воспитывал и периодически отмазывал от особистов. В отличие от многих они считали, что Сталин не уничтожил до конца врагов народа и что именно они являются продолжателями его дела. Но, с другой стороны, майор Волошин понимал, что только такие головорезы в критических ситуациях смогут действовать быстро и эффективно. Подкупить или перевербовать таких было практически невозможно.
