Плисецкий молчал, и Гуров понял, что он не интересовался этой стороной жизни супруги. За него ответил Крячко:
– Светлана говорила, что в настоящее время ее не связывают ни с кем серьезные отношения.
– И ночует она всегда дома! – тут же вставил Леонид Максимович.
– Кстати, а в случае вашей смерти кому достается ваше состояние? – как бы между прочим спросил Лев.
Цвет лица Плисецкого сразу стал меняться. Было очевидно, что тема эта ему крайне неприятна, он страшно не хочет и боится смерти.
– Большая часть имущества достается моей дочери, – нехотя ответил он. – Но получит она его по достижении двадцати одного года. До этого времени моя жена будет являться ее опекуном. Лев Иванович! Зачем вы это спрашиваете! Я не собираюсь умирать!
– Наверное, ваш друг Роман тоже не собирался, – философски заметил Гуров. – Ладно, не буду вас пугать. Скажите мне вот еще что. Насколько я понял, вы стали для Романа первым любовником. У него был кто-то еще, кроме вас? Я имею в виду мужчин.
Плисецкий вспыхнул. Лицо его, только что бледное, моментально стало наливаться кровью.
– Нет! – категорически заявил он. – Это исключено! Мы практически все время были вместе!
– Однако для романов с девушками он находил время, – заметил Лев. – Вы же сами признавались.
– Это совсем другое дело! Просто попытка Романа убедиться, что он якобы «нормальный»! Понимаете, мужчине завести отношения с девушкой гораздо проще, чем с мужчиной. Роман, несмотря на свою привлекательную внешность и материальное благополучие, в душе оставался таким же застенчивым. Он бы просто не решился на подобный шаг. К тому же, не забывайте, мы не просто не афишировали свои отношения, мы старались их скрывать! Наш союз – закрытый, мы не впускали в него посторонних! Пойти на отношения с кем-то еще – это у нас было равносильно инцесту! И абсолютной глупости, потому что от этого зависел успех в бизнесе, а для Романа это было важно. Он обладал здравым смыслом, который перевешивал в нем чувства.
– Хорошо, будем считать, что вы меня убедили, – кивнул Гуров. – А вы-то сами?
– Что я? – начал злиться Плисецкий. – Разумеется, я тоже!
– Но ведь Роман не был для вас первым, как я понял? До него у вас были отношения с человеком вашего пола?
– Ну и что? Это-то здесь при чем? – закатил глаза Плисецкий. – Того человека уже нет в живых. Давайте оставим в покое хотя бы его память.
– Ну, хорошо, – согласился Лев. – Теперь, когда достоверно известно, что Роман Витальевич погиб, какие вы можете высказать предположения по этому поводу?
Он смотрел на Плисецкого в упор, а тот все отводил глаза в сторону.
– Ну же, Леонид Максимович! – поторопил его Гуров. – Вы сами пришли в Главное управление МВД, когда ваш компаньон и близкий друг пропал. Это говорит о том, что вы беспокоились о нем, следовательно, у вас были для этого основания!
– А у вас разве не было бы таких оснований? – наконец посмотрел на него Плисецкий. – Он не вернулся вовремя! У меня начались проблемы с Буровым! Этого недостаточно?
– Хорошо, хорошо! – махнул рукой Лев. – Достаточно. И все же главный вопрос я задаю вам: кто мог убить Романа Любимова? Кому он мешал? Кто выигрывал от его смерти?
– Не знаю, – проговорил Плисецкий с искренними интонациями. – Правда, не знаю! Я ведь, если честно, и сам, грешным делом, подумывал о том, что Роман сбежал, бросив меня! Когда вы упомянули, что он мог сбежать с девушкой, я, признаться, засомневался. Конечно, это не похоже на него, но все же, все же… Червь сомнения глодал мою душу! – патетически выразился он.
– Давайте обратим внимание вот на какой момент, – остановил его Гуров. – Ведь Романа не просто убили. Я имею в виду, не застрелили, не зарезали, не задушили, в конце концов… Его долго и изощренно пытали перед смертью. Можно сказать, что из-за этого он и умер. А пытки означают, что кто-то хотел от него что-то получить. Что? Информацию? Деньги? Я обращаюсь к вам, потому что вы знали его лучше других. Вас связывала общая тайна. Кому что-то нужно было от Романа? Может быть, этому человеку то же самое нужно и от вас?
Лицо Плисецкого дрогнуло. Гуров понял, что тот явственно представил все зверства, которые могли коснуться его самого.
– Это может быть только один человек, – тихо произнес Леонид Максимович. – Буров… Он зверь. Вы же видели его? В нем нет ничего человеческого! Это огромная бездушная скотина, которой руководят лишь физиологические инстинкты! Вкусно и сытно есть, сладко спать… И иметь деньги, чтобы тратить их на свои примитивные потребности! Только он мог пойти на подобные изуверства!
– Но для этого у него должны быть железные мотивы, – задумчиво покачал головой Лев. – Мучить человека просто так, ради садистского удовольствия? Вам фигура Бурова представляется какой-то демонической. Он, конечно, бандит. И обладает своими человеческими особенностями. Но садизм ради садизма… Это, скорее, свойственно человеку, у которого особым образом устроена психика. А вы сами признаете, что с психикой у Бурова все в порядке – над ним властвует физика. Тогда почему он не тронул вас, да еще и меня пригласил, пусть и весьма оригинальным способом, чтобы проверить вас на виновность-невиновность?
– Я не знаю! – твердо заявил Плисецкий.
– Хорошо, с кем он общался в последнее время? – зашел Гуров с другого конца.
– Роман практически все время проводил в центре. Общался со мной и посещал свои тренажеры. В последнее время у него усилился интерес к собственному здоровью, он много консультировался с Молодцовым – это наш штатный врач, и он был личным врачом Романа.
– Да, я знаю его, – подал голос Крячко. – Мы с ним уже общались.
– Ну, пообщайтесь снова, – пожал плечами Плисецкий. – Хотя я не понимаю, что он может знать о Романе такого, чего не знаю я!
Гуров с Крячко переглянулись.
– Ладно, Лева, – проговорил Крячко, взглянув на часы. – Времени уже много, утром на службу. Давай-ка расходиться.
Гуров поднялся. Прощаясь с Плисецким, он обратил внимание на то, что тот по-прежнему напуган. Похоже, теперь он боялся таинственного злодея, изуродовавшего его друга, переживая, что тот может охотиться и за ним. Но что ему было нужно от бизнесменов и почему он действовал столь зверски жестоко, оставалось неясным. Гуров возлагал надежды на осмотр квартиры, который должен был состояться завтра утром, и обратился к Плисецкому:
– Леонид Максимович, мне бы хотелось получить ключи от квартиры Романа Любимова. Она завтра будет осмотрена, а затем опечатана. Не хотелось бы ее взламывать. Я спрашивал у его отца, но тот сказал, что ключей у него нет. В свете последних событий мне почему-то кажется, что у вас они есть.
Плисецкий никак не прокомментировал это, просто молча достал связку ключей, отцепил от них два и протянул Гурову со словами:
– Большой от верхнего, маленький от нижнего.
Гуров взял ключи и вместе с Крячко покинул квартиру Плисецкого.
Глава 8
Когда сыщики вышли на улицу, Лев задумчиво проговорил:
– Слушай, Стас, я тут вот о чем подумал… К чему нам ждать до утра?
– Ты о чем? – не понял Крячко.
– Я о том, что нам мешает проехать домой к Любимову и осмотреть его квартиру прямо сейчас? Постановление у меня есть, так что никаких нарушений, все по закону.
– Лева, к чему такая спешка? – запротестовал Крячко. – С квартирой Любимова ничего не случится до завтра – она останется в таком виде, в каком и была! К чему спешить?
– Спешить? – повысил голос Гуров. – Мы два дня потратили на это дело, а сдвигов пока никаких! Что мы выяснили?
– Многое, – тут же ответил Крячко.
– Многое-то многое, только пока не ясно не только то, кто убил Любимова, но даже почему! У нас нет ни кандидата на роль убийцы, ни мотива! Никому не выгодна его смерть!
– Такого не может быть, – тут же отреагировал Крячко. – Любая смерть всегда кому-то выгодна.
– И твоя? – съязвил Гуров.
– Моя особенно, Лева! – важно подчеркнул Стас. – Потому что я – один из лучших сотрудников Министерства внутренних дел! Знаешь, сколько представителей преступного мира мечтали бы видеть меня мертвым, дабы не мешать им вершить их кровавые злодеяния?
