Псевдоним для героя - Кивинов Андрей Владимирович

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52

…Коваль – гад, рожа батискафная. Предупреждал ведь Макс Кутузкин, предупреждал, что подставить может. Были уже случаи. Вон, с Серегой Старухиным хотя бы. Написал Серега какую-то заметку про депутата-ворюгу. На следующий день в редакцию помощники депутатские заявились и в присутствии коллектива Старухину зубы пересчитали. Пригрозили, не будет опровержения – похороним. Коваль громогласно заявил, что этого беспредела так не оставит, что в ближайшем номере расскажет народу о возмутительном происшествии… Но ничего не рассказал, наоборот, поместил то самое опровержение. Мол, по вине журналиста допущена ошибка, журналист наказан в дисциплинарном порядке… Старухин после этого перешел в «Бенгальские огни».

«Хотя чего теперь на Коваля валить? – Шурик поморщился, пригубив портвешка. – Самому надо было думать».

…А еще Маша… Шурик все рассказал ей, прямо там, в больнице. Она выслушала и уехала домой, оставив влюбленного с гипсом. И правильно сделала. Если первое свидание, как в песне, прошло «на высоте», то что же будет дальше? В общагу Шурик вернулся за полночь, в больнице оставаться не стал. Встретил на ступеньках Генку, страдавшего бессонницей. «Что с рукой? Бриллианты?» – «Да, приблизительно. До сих пор в глазах блестят». Генка предложил портвешка. Уселись у него в каморке, в комнату Шурик подниматься не стал, вдруг его там уже ждут? Хотя не должны. Дня два-три будут искать Гену Бетона…

Генка разлил по стаканам остатки портвейна. Портвейн, наверно, гнали там же, где и «Дубинушку», по рецепту «Инвайт плюс спирт», но Шурику сейчас было все равно. Не став дожидаться очередного рассказа из Генкиной жизни, он опрокинул стакан, занюхал гипсом и поднялся. Надо идти к себе и попытаться заснуть, башка как чушка чугунная. Уйти в сон и не возвращаться…

Спал Шурик до девяти утра, проснулся резко, словно вынырнул из глубины на поверхность. Минут десять лежал без движения и смотрел в потолок. Гипс придавал ему сходство с недоделанной мумией. Головная боль улетучилась, можно было приступать к разбору полетов. Условия игры Шурик представлял отчетливо, оставалось предложить вариант прохождения. Такой, чтобы не зависнуть на каком-нибудь уровне. Посоветоваться было решительно не с кем, разве что воспользоваться рецептом из последнего боевика новоблудской звезды детектива Альберта Рыхлого «Судьба Бригадира». Книгу журналисту месяц назад подарил сам автор на презентации. Роман, в силу высокого слога, оказался сложным для восприятия, и чтение забуксовало на тридцатой странице. Герой произведения, бывший землекоп-могильщик по прозвищу Бригадир, еще довольно крепкий старикашка, мстил мафии и связанным с ней властям за поруганную честь любимой внучки. Где и как надругались над внучкой, Шурик уже подзабыл, но точно помнил, что Бригадир использовал в качестве орудия возмездия остро отточенную лопату, которой в силу бывшей специальности владел в совершенстве. Бестселлер пользовался у населения бешеным успехом. Рыхлый задрал нос и требовал, чтобы его имя произносили с ударением на первую букву, по типу Альберта Гора.

Увы, Шурик не владел лопатой в совершенстве, но даже если бы и владел, от метода Бригадира отказался. Не ходить же с лопатой по улице все время. Этой же лопатой тебя и закопают…

Менты? Нарушение правил. Чем это грозит, объяснять не надо. Противник не условный, рука сломана не условно, а по-настоящему, и все последующие действия будут соответствующими. Впрочем?.. Это если обратиться официально, с заявой… Но ведь можно просто посоветоваться, тем более есть с кем.

Шурик соскочил с тахты, отрыл в кипе сваленной на столе макулатуры блокнот, пролистнул до нужной страницы. Вот, есть… Мой друг Иван Лакшин. Оперуполномоченный уголовного розыска, целый капитан. Он должен подсказать, у них в ментуре таких историй по пять штук в день. Шурик набрал номер, придерживая телефонный аппарат загипсованной рукой. Повезло, Лакшин оказался на службе и хоть временем, по обыкновению, не располагал, но Шурика принять согласился.

С Ваней Лакшиным журналист познакомился еще во времена процветания железобетонного завода. Из арматурного цеха кто-то уволок козловый кран. Шурик присутствовал на осмотре места происшествия в качестве понятого. А осмотр как раз и проводил Лакшин. Мало того, Ваня родился в соседнем с Малой Шушерой поселке, то есть с Шуриком они были почти земляками. Кран так и не нашелся, но журналист про сыщика Лакшина не забыл и впоследствии несколько раз наведывался к нему, чтоб поклянчить информацию для криминальных сюжетов. Приходил он, как правило, не с пустыми руками, поэтому информацию получал без отказа. Правда, последний раз он видел Ваню почти год назад и опасался, вспомнит ли про него опер. Опер вспомнил.

Через час, заняв по пути у Тамары очередную партию наличности (на лекарства, святое дело!), Шурик примчался в Северное управление внутренних дел. В кабинете Лакшина сидел незнакомый сотрудник, который подсказал, что Ваню повысили в должности и перевели на второй этаж. Поднявшись, Шурик уперся в дверь с табличкой «Церковная комната», справа от которой находился кабинет Вани. Шурик постучался.

– Войдите.

За прошедший год Иван Лакшин заметно прибавил в живом весе. Вместе с неброской золотой цепаркой, оттягивающей вниз подушкообразную голову, он весил килограмм девяносто против семидесяти пяти прошлогодних. Как выяснилось в подготовительной беседе, нынче он занимал должность оперуполномоченного по борьбе с организованной преступностью и получал за это на десять рублей больше. Шурик обрадовался: подвесившие (лучше не вспоминать!) его вчера господа относились именно к этой категории преступников. То есть организованные преступники. Но Ваня, выслушав рассказ журналиста, скептически покачал головой:

– Крендель, значит? Да, попал ты, братан, врагу не пожелаешь. Не знаю, что и посоветовать… Ты хоть представляешь, кто это?

– Примерно.

– Это человек, который держит полгорода. Самый крутой пахан Новоблудска. Мы его пятый год разрабатываем-разрабатываем, не можем разработать. Все схвачено. По весне зацепили вроде, так за месяц три свидетеля накрылись вместе с потерпевшим.

– Как это накрылись?

– Первый в Блуде утонул, переплыть решил. Второй по пьяни с моста свалился, третий, кажется, под электричку угодил. Разрезало пополам, как бревно на лесосеке… А терпилу до сих пор ищем. И вряд ли найдем.

– Так что, вообще ничего нельзя сделать?

– Понимаешь ли, Саша… Написать заяву ты, конечно, можешь, возьмем мы этих двух громил, может, даже арестуем… Но Крендель-то гулять останется. Всасываешь проблему? Сумеешь ты до суда дотянуть, а на суде от показаний не отказаться?

– Сумею, наверно… Они ж мне руку сломали.

– Вот то-то и оно. Все так говорят поначалу. А потом начинаются кружева. У всех родственники, личное имущество, собственная жизнь, обратно. А кирпичи, которые сверху на голову падают, не разбираются, хороший ты человек или плохой., .. Кстати, о руке. Ты ведь что в больничке сказал? Про экскаватор, кажется?

Шурик не ответил.

– Охрану мы тебе при всем желании и любви тоже не обеспечим, – продолжал открывать горькую правду Ваня, – у нас на заявки ездить не на чем, талоны на бензин еще в прошлом квартале кончились. Ты пойми, старина, не потому что не хотим, а потому что не можем. Два дня максимум покараулим тебя, и все. Дальше сам себя охраняй. А плюс адвокаты вмешаются, суд ребят под залог выпустит или под подписку, в связи с какой-нибудь трихомонадой липовой. Или не липовой… Если ты к этому всему готов, то пожалуйста, вот ручка, бумага, пиши заявление.

К этому Шурик готов не был. Он на секунду представил, как больные трихомонадой Ирокез с Челюстью приходят к его родителям, покручивая пальцами ломики, словно барабанщики палочки. А Маша, а он сам?.. Не с лопатой же, действительно, прыгать? Шура-Бригадир.

– А что бы ты на моем месте сделал? – Шурик предпринял еще одну попытку.

– Я? Не приведи Господь, конечно, так попасть… Попытался бы договориться, бабок бы занял. Отдавал бы потом потихоньку. Жизнь дороже. Стоп, погоди. Можно еще один вариант попробовать. Ты пристройку рядом с райотделом видел? Кирпичную?

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52