День, который никогда не настанет - Макдоннелл Куив

Бриджит кивнула, несмотря на то что слышала об этом в первый раз. До нее вдруг дошло, что она действительно почти ничего не знает о человеке, которого пытается найти. Заглянув в свои записи, она попыталась сформулировать вопросы, которые, несомненно, всплывут в ее голове через пять минут после того, как она покинет бар.

— Как думаете, с кем еще мне следует поговорить?

— Он довольно часто пьет в пабе «О’Хэйган». Я бы поспрашивал там.

— Окей, — ответила Бриджит, записывая. — А где это?

— На Бэггот-стрит.

Она записала улицу, а потом подумала еще кое о чем.

— Вот, — сказала она, вытаскивая из сумочки счет за телефонную связь. — У меня есть распечатка его последних звонков, решила, может, вы поможете определить некоторые номера?

— Давайте попробуем.

Бриджит пробежала взглядом по отметкам, которые нацарапала на распечатке.

— Вам знакома дама, которую зовут Салли Чэмберс?

— Знакома, — ответил Джонни. — Ее сын играет у нас защитником, если приходит на тренировки.

— Окей. Ее номер появлялся в списке несколько раз. Я подумала, они могли встречаться или что-нибудь в этом роде…

Джонни поскреб слегка заросший щетиной подбородок.

— Господи, Банни Макгэрри — и свидания? Вы меня смутили. Я же теперь не усну. Но, хм… нет… Кто угодно, только не Салли. Могу поставить на это собственный дом. Вероятно, эти звонки были связаны с неспособностью юного Даррена соблюдать дисциплину. Поймите, у нас не столько спортивная команда, сколько система раннего перевоспитания для малолетних потенциальных преступников. Впрочем, насколько знаю, особых проблем в семье у Даррена нет. В смысле, никакого сомнительного папаши на горизонте или чего-нибудь в этом роде.

— Понятно. Окей. Последний вопрос. Как бы это сказать… — Господи, подумала Бриджит, просто скажи. Это расследование. Вот и расследуй! — Возвращаясь к теме женщин… Я прозвонила все эти номера, и один из них оказался… телефоном эскортницы.

Идеально выровненные брови Джонни попытались одновременно спрыгнуть с его головы.

— Еба-а-ать…

— Видимо, ему это не очень свойственно?

— Хмм, да, — ответил Джонни.

Было непонятно, кто из них смутился больше. Бриджит нервно отхлебнула диетической колы и конфузливо продолжила, стараясь не встречаться с ним взглядом:

— А вы не знаете, он был когда-нибудь… э-э…

Недосказанный вопрос повис в неловкой тишине. Стоявший поодаль бармен шумно высморкался.

— Я не очень понимаю, о чем вы говорите, — произнес наконец Джонни.

— Я тоже, — ответила Бриджит.

— Поймите, мне всегда казалось, что он одинок. И скорее всего, так и есть. Просто мы никогда… В смысле Банни никогда не говорил о таких вещах, — Джонни слегка поерзал на табурете. — Если быть до конца откровенным, то в последний раз, когда мы с ним виделись, мы немного повздорили. Банни перестал отвечать на звонки, и я подумал, что он из-за меня впал в депрессию.

— А о чем шла речь?

— Ни о чем особенном — в смысле, как мне тогда казалось, — Джонни пожал плечами. — Я решил, что он немного перебарщивает с алкоголем, что не до конца адекватно оценивает его воздействие. Ну и я слегка, хмм… Все-таки намеки на «Двенадцать шагов анонимных алкоголиков» иногда вызывают резкое отторжение.

Услышанное натолкнуло Бриджит на еще одну мысль.

— А можно спросить еще кое-что? Его машину нашли в Хоуте. Вы не знаете, что он там мог делать?

Джонни покачал головой.

— Между прочим… машина стояла на стоянке возле той скалы, которая считается популярной у самоубийц.

— О, — только и ответил Джонни.

— Вы же не думаете, что он мог…

Джонни провел правой рукой по волосам и вздохнул.

— Я не знаю. Действительно не знаю.

— Я к тому, что, — сказала Бриджит, — мне не кажется, он на такое способен.

— Видите ли… — ответил Джонни, — поверьте мне — человеку, который через час будет дежурить на телефоне доверия. В определенных обстоятельствах, в определенные моменты слабости… на такое способен кто угодно.

Глава двенадцатая

Сделав глубокий вдох, Уилсон постучал в дверь.

— Войдите!

Он вошел.

Детектив-суперинтендант Бернс сидела за столом, обутая в беговые кроссовки. Уилсон покраснел. Оттягивание неизбежного совершенно не помогло. Ему было так страшно, что, прежде чем прийти сюда, он два раза сходил по-маленькому и прогулялся вокруг квартала для храбрости. Прошло три часа с тех пор, как он представился новой начальнице, заблевав ее туфли после осмотра изуродованного трупа Крейга Блейка. С тех пор он успел передумать о многом: об отставке, о самоубийстве и даже о том, чтобы наблевать еще раз на чью-нибудь обувь, дабы превратить постыдный конфуз в смешной «обряд посвящения» для сплачивания команды. Но потом он вспомнил, что его окружают высококвалифицированные сотрудники правоохранительных органов, а не университетская команда по регби.

— Суперинтендант, сэр… э-э… мэм, у вас есть минутка?

— Новость об убийстве только что попала в СМИ, так что если вы по поводу туфель, то ваши извинения уже приняты.

Скосив глаза, Уилсон увидел корзину для мусора, в которой грустно лежала упомянутая обувь.

— Совсем нет… В смысле я имел в виду… Если вы позволите возместить вам…

— Да, вы можете купить мне туфли. А потом другие детективы станут по очереди приглашать меня на ужин и дарить сексуальное белье. Забудьте. Сейчас у меня резонансный труп, так что если вам больше нечего сказать или вы просто хотите пописать в мою сумочку…

— Да, — ответил Уилсон и густо покраснел. — В смысле нет. Я только про то, что мне есть что сказать. О теле… В смысле, о тех словах на стене: «Это день, который никогда не настанет»…

— Да, я тоже их видела. И что?

— Они показались мне знакомыми, и я перепроверил.

Вытащив из-под руки ноутбук, Уилсон вопросительно указал на стол. Бернс кивнула, и Уилсон поставил ноутбук возле нее.

— Есть песня группы «Металлика» с таким названием, — сказал Уилсон.

— Боже, Уилсон, если вы собираетесь удивить меня какой-нибудь сектой убийц во славу тяжелого металла, то…

— О нет, мэм, — перебил Уилсон, разворачивая ноутбук экраном к ней. — Вот тут речь, произнесенная несколько недель тому назад преподобным Дэниелом Фрэнксом.

— Господи, только не это! Уж лучше пусть будет секта!

Преподобный Фрэнкс был весьма знаменит. Или печально известен — в зависимости от того, как вы к нему относитесь. Кажется, о нем знали абсолютно все. Невысокий мужчина, лысый — если не считать двух растрепанных прядей, торчащих над ушами, — и с горящими зелеными глазами, наводившими на мысли о далеком лесном пожаре. Он был родом из Армы [35], но большую часть службы в колоратке [36] провел в Дублине, обретя свое призвание только после тридцати. До недавнего времени он был кротким священником, безвестно служившим в одной из церквей в центре Дублина, — то есть до тех пор, пока не превратился в изгоя. Когда из-за сокращений закрыли программу по бесплатному обмену шприцев, он обратился к репортеру вечерней газеты. «Употребление наркотиков следует декриминализировать, а проституцию — легализовать. Вместо осуждения страна должна проявить понимание и поддержать тех, кто оказался на дне общества». Несмотря на то что подобные предложения были отнюдь не новыми, наличие колоратки на говорившем превратило его слова в событие. Однако сенсация так и могла остаться однодневной, если бы ее не заметил один хитрый телепродюсер и не пригласил Фрэнкса в популярное политическое ток-шоу.

Фрэнкс порвал замминистра в клочья — причем до такой степени, что бедняга под конец чуть не расплакался. Фраза, которую он повторял раз за разом, — «мы создадим рабочую группу» — стала мемом в социальных сетях. Пока некогда многообещающий кандидат в премьер-министры тупо наблюдал, как все его мечты сгорают в прямом эфире национального телевидения, его жестокий мучитель только входил во вкус. «В основе ирландского общества лежит лицемерие! — заявил Фрэнкс. — Корпорации блаженствуют, пока простые люди приносятся в жертву. Возможно, кроткие унаследуют Землю, но в каком она будет состоянии?!» Он выплеснул свое отчаяние на весь мир, и во многих гостиных оно отразилось эхом. В этом не было ничего нового, отнюдь. Об этом и прежде говорили сотни раз, но каким-то случайным образом отец Фрэнкс попал в точку, где сошлись обстоятельства и благоприятная возможность. На его месте мог оказаться кто угодно, но так случилось, что оказался именно он.