Транспортный вариант - Словин Леонид Семенович
— Вряд ли. Он уехал на базу.
— Давно?
— С полчаса. Вы к нему?
— К вам тоже. Мне бы хотелось кое-что уточнить.
— Пожалуйста. Только я теперь не наверху, а в библиотеке. Директор попросил меня вернуться туда.
Они свернули в боковой коридор. Длинная цепь кактусов, на которую
Денисов еще в первый приезд обратил внимание, тянулась вдоль стен до самой библиотеки. По ту сторону круглого окна, в начале коридора, были видны ртдыхающие.
— Скоро у вас новый заезд? — спросил Денисов.
Этот вопрос он намеревался задать Гилиму, — Через несколько дней.
— Этот был ничего?
— Пока никто не отличился, — Кучинская замедлила шаг. — Никого не отослали за нарушение режима и писем на предприятие никому не писали.
— Так тоже бывает?
— А как же! Иван Ефимович в эхом отношении крут.
Хочешь культурно отдыхать — отдыхай!
Кучинская открыла дверь, пропустила Денисова вперед.
На пороге он остановился. За время отсутствия Белогорловой помещение в чем-то неуловимо изменилось, стало словно светлее, шире.
Поняв его удивление, Кучинская улыбнулась:
— Новые шторы. А стол я переставила ближе к окну.
И убрала стеллаж. Все обращают внимание, как и вы, и не могут понять, в чем дело.
— Удачно.
Денисову стало жаль незадачливую библиотекаршу, лишенную чувства уюта.
«О ней будут вспоминать как о человеке, который чего-то не сумел, подумал он. — Не выпросил у завхоза новую штору, не сломал старый стеллаж».
— Сейчас мы с вами выпьем кофе, — сказала Кучинская, — заодно поговорим.
Позади книжных полок оказалась розетка, Кучинская налила в турку воды из чайника, включила кипятильник.
— О чем вы хотели спросить? Садитесь, пожалуйста.
Денисов сел за журнальный столик, поправил разбросанные по столешнице тростниковые салфетки. «В прошлый раз их не было. Должно быть, Кучинская принесла из дому…»
— В этом году вы встретили Леониду Сергеевну в Калининграде, — начал он, — В феврале.
— Точно не помните?
— Шестого или седьмого. Мы с мамой возвращались к ее брату в Междуречье.
— В Калининградскую область?
— Да. Там, знаете, много маленьких приятных поселков с поэтичными названиями. Подгорное, Заовражное…
Междуречье один из них. В нем, между прочим, установлен памятник в честь двухсотлетия битвы при ГроссЕгерсдорфе, где отличились русские войска.
Денисов тактично ни разу не прервал. Словно догадавшись, что у него мало времени, Кучинская перешла непосредственно к встрече с библиотекаршей:
— У дяди своя машина. Из Междуречья он отвез нас в Калининград… —
Кучинская достала из стола чашки, сахарницу, банку кофе «Максвелл». — Мы приехали днем, часов примерно в одиннадцать. Подъехали к гостинице, вижу знакомый «Запорожец»!
— Рядом с гостиницей…
— «Калининград». Бывали в тех краях?
— Недолго. Когда служил, — Денисов не стал уточнять.
— Сейчас вы бы города не узнали! — Она заварила кофе в чашечках. — Вы любите покрепче?
— Средний.
— А насчет сахара?
— Немного.
Она помешала ложечкой:
— Удивительный город. Огромный ботанический сад.
Двадцать видов, которые вообще не встретишь в стране…
— Белогорловой не было в машине, когда вы подошли?
— Она была в гостинице, но как-то сразу вдруг появилась. Возможно, она увидела меня из вестибюля.
— Как Леонида Сергеевна объяснила свой приезд?
— В двух словах. Она ведь всегда не очень объяснялась. Туризм или экскурсия… Не помню. Мне показалось, что в тот раз она была скорее растеряна, чем обрадована.
— Почему?
— Не знаю, такое ощущение.
— Вы говорили с ней?
— Недолго. Я спросила: «Вы остановились в этой гостинице?» — «Нет, сказала она, — у знакомых». — «Хотите перейти в гостиницу?» — "Да нет.
Сегодня я уезжаю".
— Вы не договорились о встрече?
— Нет.
— По-вашему, она была одна?
— Я видела ее одну.
— В машине было что-нибудь? Не помните? Может, покупки и прочее?
— Несколько коробок, сумка. Сзади, у стекла, помню, лежала кукла.
Раньше я ее в машине не видела.
— Кукла?
— Довольно оригинальная. Раскрашена в два цвета — синий и красный.
— Скоморох! — догадался Денисов.
Несколько дней кукла лежала в его кабинете в ожидании решения своей судьбы: быть приобщенной к делу в качестве вещественного доказательства или быть отринутой. Теперь участь ее была решена.
— В шутовском колпаке, — припомнила Кучинская. — Еще кофе?
— Благодарю, — с протоколом было покончено. Он показал на стол: —
Бумаги Белогорловой все пересмотрели?
— Как же! Когда принимала, в присутствии комиссии… Внесли в опись каждый отчет, каждую ведомость.
— Личных вещей Белогорловой было много?
— Очень мало, — Кучинская открыла стол, из-под газеты достала конверт.
— Две фотографии дочери? страховая квитанция, записка.
— Покажите, пожалуйста.
Фотографии девочки были любительские, серые, с крупно выпавшим зерном, из тех неудачных, что особо дороги родителям.
— А это страховка, — сказала Кучинская.
Денисов ее тоже внимательно рассмотрел.
— Сейчас мы составим небольшой протокол, все это я возьму с собой, сказал он. Инспектор узнал все тот же уже знакомый размашистый почерк на записке. — А что с похищенными книгами?
— Всех горничных предупредили. Пока ничего не слышно…
Кучинская проводила его до дверей.
Денисов пошел к выходу. Записка жгла ему карман — он не стал читать ее до конца ни при Кучинской, ни в коридоре.
«Что там еще может быть?»
Внезапно, уже пройдя регистратуру, Денисов остановился. Точнее, что-то остановило его. Спеша к выходу и думая о записке, он словно мимо чего-то прошел.
Существовал лишь один известный способ воспроизведения обстоятельств происшедшего. Денисов вернулся в коридор, снова направился к регистратуре.
Благо, рядом никого не было. Все было тщетно. Осталось только ощущение чего-то верного, что пришло к нему и чем он не сумел воспользоваться.
Денисов мог лишь указать место, где это случилось.
"При выходе из коридора в вестибюль. У киоска толпились отдыхающие.
Справа было круглое окно на площадку перед входом в здание, в раскрытую дверь регистратуры был виден телефонный аппарат. Регистратура была пуста.
На площадке перед окном шофер — молодой парень — садился в пансионатский автобус…"
Ничего не установив, Денисов прошел вестибюль, вышел на дорогу.
Автобусная остановка была пуста. Денисов направился к ней, на ходу прочел записку.
Как и в других своих описаниях, автор был сосредоточен на узколичном.
Послание оказалось длиннее остальных — чем-то вроде эссе.
"…Я проводил своего друга до места, откуда на бугре начиналось уродливо вытянутое двадцатиподъездное здание. Он бодро топал, маленький, чуть ссутулившийся, оборачиваясь ко мне через каждые тридцать — сорок шагов, возвращаясь в свой образ и в свою жизнь, где мне не было места. Я кивал ему, пока он не свернул под арку. Он еще уходил, а у меня уже щемило сердце и слезы были совсем близко. Я оставался со своими проблемами, для которых не знал решений.
«Такой, в сущности, старый, — подумал я о себе. — Ласковый. И совсем несчастливый».
Слезы наконец пролились, словно в глазах сверкнули ясные прозрачные линзы. Сквозь них я увидел очень четкое и необыкновенно отчетливое изображение окружающего: белые дома слева и пустырь по другую, сторону дороги. Все было резко: и выведенные, как по линейке, абрисы окон, и огромная, выкрашенная в два цвета труба, и крыши домов, и платформа. То, что я принимал за отблески солнца, оказалось огнями. В окнах уже зажгли свет, шел снег на краю горизонта. Несколько человек ждали на остановке автобуса. Я оставался один на один со своею судьбой, не зная — на роду ли все это мне было написано или, не довольствуясь тем, что есть, сам глупо испортил то, что у меня было…"
— Старков Олег. Муж Белогорловой… — у вошедшего было красивое, с крупными правильными чертами лицо, под одеждой угадывался классический торс. Кожаная кепка игриво сбита набок.
Похожие книги на "Транспортный вариант", Словин Леонид Семенович
Словин Леонид Семенович читать все книги автора по порядку
Словин Леонид Семенович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.