Наемный убийца - Леонов Николай Иванович

– Я вас слушаю, Павел Николаевич, – устало произнес Бунич. – Чем обязан, какие проблемы?

– Извините за беспокойство. Лев Ильич, мы с вами встречались…

– Я помню, – перебил Бунич. – Переходите к делу.

– Я хотел посоветоваться с вами…

– Здесь не адвокатская контора.

– Хорошо, буду краток. – Академик вытер салфеткой потное лицо, взглянул беспомощно на Нину, которая держала отводную трубку, поняла, что мужик раскис, и вмешалась в разговор:

– Добрый день. Лев Ильич, говорит Нина Лозбенко, хотя мое имя для вас пустой звук.

– Здравствуйте, Нина. – Несмотря на всю свою выдержку, Бунич слегка растерялся. – Каков ваш бизнес и чем я могу помочь?

– Мои интересы с вашими не пересекаются. Вы большой босс, Лев Ильич, но когда-то и вы начинали. У меня к вам один вопрос, от искренности вашего ответа зависит не только мое благосостояние, возможно и жизнь. Вы настоящий мужчина, иначе бы не достигли высот, и не подставите женщину. Если вы вообще откажетесь отвечать, я все пойму и буду уважать по-прежнему.

Бунич знал вопрос, клял Гурова, судорожно искал ответ и клял себя, что взял телефонную трубку. Почему-то он был убежден, что женщина молодая, хороша собой, и не сомневался, что тезка, чтоб ему гореть в аду, разорвет девчонку на куски.

– Спрашивайте, – севшим голосом произнес он.

– Кто такой Лев Иванович Гуров?

– Умный, честный, крайне опасный. Но на его слово вы можете полностью положиться. Конец связи. – Бунич положил трубку и остался доволен собой. Он сказал абсолютную правду, а уж какие мадам сделает выводы, дело ее ума и интуиции. Ну и хитра девка, как она меня подцепила?

Нина тоже положила трубку, смотрела на побледневшего Академика, спросила:

– Ну что скажете, уважаемый?

– То, с чего начал, бежать надо, пока живы. Я не трус, но силы свои соразмеряю. Они люди другого масштаба, с ружьем, девочка, не прут на танки. А с Буничем вы говорили блестяще, просто великолепно. Преклоняюсь.

– Спасибо за комплимент. – Нина была искренне польщена. – Что главное вы отметите в характеристике полковника?

– Крайне опасен, – не задумываясь, ответил Академик.

– Не надо было звонить, что полковник крайне опасен, видно за версту, – улыбнулась Нина. – Главное, что он человек слова.

– Вы поверите ему на слово?

– Я поймаю его на слове. Ведь позавчера менты брали наших суперменов. Почему полковник не цикнул на нашего майора, терпел унижение?

– Элементарно. – Академик взглянул снисходительно. – Они выполняют здесь специальное задание, не хотят раскрываться перед местными коллегами, зная, что среди них многие работают на нас.

– Вы такой умный, Павел Николаевич. – Нина подлила гостю сухого вина.

– Не такой уж и умный, просто опытный, – скромно ответил Академик.

– Раз вы такой опытный, ответьте, что в нашем городе может привлечь столичного важняка – полковника? Что, у нас банк взяли, зеленые изготовляют, или через нас наркота идет?

– Ну, – Академик пригубил вино, – всякое бывает мы можем не знать, а они получили сигнал…

– Чушь собачья! – грубо перебила Нина. – Чего мы можем в нашей деревне не знать? Они вломились в кабак за несколько минут до сходки, уходили – столкнулись с первыми «парламентариями», даже не глянули на них, полковника и немца уголовная шушера не интересует. Им неинтересны ни вы, Павел Николаевич Фокин, по кличке Академик, ни Мустафа, ни даже ТТ. Вы сами верно определили, у них другой уровень. Они сидят на даче, ни с кем не встречаются, никого не ищут, они чего-то ждут. Вы говорите, осесть на дно? Мы им даром не нужны, конечно, сунемся поперек – сожрут, костей не выплюнут. Но в глухой городок России на встречу с кем-то не посылают полковника-важняка и сотрудника Интерпола.

Нина постучала пальцем по голове Академика и ласково закончила:

– Жопу надо иметь.

– Нина! – Академик поправил прическу. – Вы только что были благородной дамой.

– Я разная. – Нина плеснула в стакан коньяка и проглотила словно воду. – Столько мужиков вокруг, ни одной головы, с ума сойти можно. Как замочить кого-нибудь, обмануть, «куклу» вмастерить, отнять по-простому, тут вы мастаки! Серьезное дело под боком раскручивается, а ты бежать собрался? Академик! Костюм аглицкий, галстук в горошек, ботиночки сверкают, а душа как у мыша. Смотреть на тебя противно.

– Не смотри, пойди смени компрессик. – Академик кивнул на дверь спальни: – Мигрень, говоришь?

– Кого они ждут, по какому делу? – Нина махнула на собравшегося подняться из кресла Академика рукой. – Они здесь не по службе, по своему личному делу. А учитывая уровень полковника и наличие немца, это крупное валютное дело.

В дверь позвонили, Нина легко поднялась, вылетела в прихожую, щелкнула замком. На площадке стояла маленькая женщина без возраста, эдакая серая мышка, зашептала:

– Василий пробыл минут сорок и укатил, супружница его темнее тучи. – Мышка протянула Нине маленький сверток. – Все сделала, как вы велели, пожалуйста.

Нина взяла пакетик, пошла за деньгами, обронив:

– Подожди, сейчас принесу.

– Опосля, опосля. – Мышка махнула сухонькой ручкой я скатилась по ступенькам. – Знаю, вы божий человек, не обидите.

Нина захлопнула дверь, вынула из пакетика миниатюрный магнитофон, вернулась в комнату. Академик глаз не сводил с магнитофона, не удержался и спросил:

– Что это такое?

– Возможно, ничего, а возможно – ответ на главный вопрос. Кто есть кто? Зачем? И почему? Господин полковник прихватил нашего мента Ваську Михеева, продержал ночь, потом отпустил. Он вернулся утром домой, здесь запись его разговора с женой, – объяснила Нина, включая магнитофон.

– Какая техника! – воскликнул Академик. – Высоко летаете, мадам.

– Стараемся. – Нина увеличила громкость. После взаимных приветствий и общих житейских разговоров женский голос произнес:

– Василий, ты мне голову не морочь, чую, бабу завел.

– Ты, Дуня, умом двинулась, – невнятно ответил Василий, тяжело сглотнул, брякнул посудой. – Я что, первую ночь на работе?

– Ой ли, Вася? – Женщина захлюпала, высморкалась. – Я звонила дежурному, он сказал, что никаких происшествий, где капитан Михеев – нам неизвестно. И ешь ты, Вася, через силу, кормленый ты, я же вижу.

Женщина заплакала, брякнула посуда, что-то стукнуло, может, стул упал, раздались шаги.

– Перестань хлюпать, нету у меня никого. – Голос у Василия был растерянный. – Для нас стараюсь, мы с тобой как убогие, кругом такие дела проворачивают, живут люди. А у нас – картошка, каша, капуста да хлеб. Надоело.

– Василий! – взвизгнула женщина. – Ты чего? Воровать решил? Посадют, как жить, как людям в глаза смотреть?

– Меня посадят, а она думает, что соседи скажут. Дуняша, люблю я тебя, но баба ты и есть баба. Ты же меня знаешь. Я на службе, и конец разговору, с соседями не трепись, беду накличешь. Ладно, все, жена мужу верить обязана, если он что делает, значит, то и правильно. А пальтишко я тебе новое вскорости сварганю, не сомневайся.

Раздались шаги, хлопнула дверь.

Нина выключила магнитофон, сказала:

– Пальтишко сегодня от десяти штук и выше, и дежурный не знает, где капитан Михеев. Ваше мнение, Павел Николаевич?

– Сложно сказать, – осторожно ответил Академик. – Но чувствуется, что мент поехал налево.

– Он служит господину полковнику, который к нам прибыл не со специальным заданием, а по личным коммерческим интересам.

– Возможно, но где наш бульон?

– Понимаете, Павел Николаевич, – Нина решила приоткрыть карты, так как Академик был единственным человеком, который мог начать переговоры с суперменами и представить Нину в новом качестве, – они прилетели на встречу с человеком по неизвестному нам делу. Но человек не прибыл. Может, мы способны заменить этого человека и войти в дело?

– Кто это – мы?

– Тимофей Тимофеевич, я и вы.

– Моя роль?

– Посредник между полковником и мной.

Тимоша появился бесшумно, совершенно трезвый, в костюме, белой рубашке и галстуке, с широко открытыми глазами, в глубине которых тускло светились патроны. Нина поняла, он не пил и слышал весь разговор полностью. Тимоша остановился напротив Академика, тот моментально вскочил.