Пообещав Амбару его не подставлять, Лев положил трубку и посмотрел на выжидающе замершего Стаса. Передав ему в общих словах услышанное от своего информатора, он поинтересовался:
– Ну, куда хотел бы отправиться завтра? В Домодедово или Можайск?
Подумав, Крячко выбрал Домодедово.
– Знаешь, – пояснил он, сокрушенно морщась и вздыхая, – в Можайске, я так понимаю, надо сработать как по нотам. А у меня, сам знаешь, музыкальный слух не очень. Вдруг дров наломаю?
…Гуров даже не подозревал, что, рассказав в кабинете Орлова о своем визите на улицу Терновую, Крячко умолчал о куда более пикантном «приключении», случившемся с ним в этом же доме. Уже после разговора с соседями Тамары, спускаясь по лестнице, на площадке третьего этажа он неожиданно услышал отчаянный зов о помощи и душераздирающие, истошные крики, доносившиеся из-за одной из дверей. Заподозрив, что там может происходить убийство, совершаемое особо изощренным, зверским способом, он решил немедленно вмешаться. Поскольку на звонок и стук в дверь никто не откликался, а выломать эту деталь бронепоезда времен гражданской войны он едва ли смог бы, Станислав поспешил на четвертый этаж.
Здесь ему открыли, поскольку, возможно, помнили по недавнему визиту. Хозяин квартиры – крепкого вида дед, выслушав донельзя встревоженного Стаса, – подтвердил, что этажом ниже и в самом деле происходит «черт-те что». На вопрос Крячко, как бы туда спуститься, старик предложил пару связанных меж собой простыней. Обрадованный Стас горячо поблагодарил деда и, закрепив простыню на его лоджии, отважно спустился по этой связке к окну лоджии третьего этажа.
К счастью, оно оказалось открытым, и он без особых проблем забрался внутрь. Судя по доносящемуся из квартиры нечеловеческому вою, там находилась шайка озверевших инквизиторов, которые безжалостно пытали бедолаг-еретиков при помощи таких «милых» предметов, как дыба с жаровней и «испанские сапоги». Выхватив пистолет и изготовившись к ведению огня, Крячко решительно ворвался в квартиру с грозным возгласом:
– Руки вверх! Никому не двигаться!
И тут же испытал чувство крайней неловкости, поняв, что вляпался не туда, куда надо бы. Посреди комнаты он увидел обнаженную парочку, предававшуюся любовным утехам. При этом оба участника интимного действа издавали дикие вопли, таращась на здоровенную плиту «плазмы», на экране которой шел чудовищно-садистский фильм.
Появление незнакомца с пистолетом на изготовку, издавшего свирепый рык, внесло в эту «картину маслом» весьма реалистичный момент. Очаровательница, отворачиваясь и пряча лицо, совсем по-деревенски заверещала дурным голосом. Обожатель, попытавшись вскочить на ноги, с матерным вскриком приземлился на табуретку, охая и скрежеща зубами. Крики очередной жертвы упыря, рвущиеся из динамиков, удачно дополнили эту какофонию.
Раздосадованно плюнув и чувствуя, как горят его уши, Стас сунул пистолет обратно в кобуру и повернулся, чтобы покинуть «логово разврата» тем же путем – через лоджию, однако его остановил крик мужчины:
– Э! Стой! Как тебя там, мать твою?! «Скорую» вызови и дверь им открой, а то… Ну, ты что, тупой, не понял чего натворил?! Е-о-о!.. Откуда ж тебя принесло-то?! Говорил же тебе – поехали на дачу, – сердито обратился он к очаровательнице. – Нашли, туды его, приключение на свою задницу.
Когда оперативно прибывшие медики оказали парочке положенную в таких ситуациях помощь и обожатель с очаровательницей наконец-то смогли ощутить себя свободными друг от друга, Крячко, все еще пребывающий в состоянии запредельного смущения, поднялся к деду. Тот, вновь открыв ему дверь, вопросительно мотнул головой – мол, как прошла операция? На укоризненную тираду Стаса о том, что дедуля поступил не совсем правильно, не предупредив его, что на самом деле творится в той квартире, старик лишь улыбнулся и проникновенно сказал:
– Родной ты наш человек! Ты даже не представляешь, какое доброе дело сотворил для соседей этого долбонутого Антоши Чваранцева. Мы уже год не живем, а мучаемся. Представляешь, раза три на неделю приводит к себе таких же, как и сам, больных на всю голову дур, врубает свои ужастики на полную катушку, и мы этот «концерт» вынуждены слушать часами. Ладно бы днем! А то ведь и вечером могут устроить представление. Я внуков к себе привести не могу – стыдобища! Как детям объяснишь, чем в той квартире занимаются люди? Слушай, а давай по маленькой? Отметим твой геройский подвиг по избавлению жильцов от ига горластых недоумков!
Пояснив деду, что он за рулем, Крячко откланялся и, спускаясь по лестнице, через приоткрытую дверь шумной квартиры увидел уже одевшихся любовников. Те в прихожей скандально выясняли отношения, уточняя, кто из них больший дурак, дебил и обормот. На цыпочках проследовав мимо, Стас поспешил к своей машине, заранее решив, что ни Льву, ни тем более Петру рассказывать о своем «героическом подвиге» не будет.
…Когда Крячко скрылся за дверью, Лев вошел в интернет-почту и сразу же увидел два новых письма. Первое было от экспертов. Криминалисты, исследовавшие ключ и замок сейфа, в котором хранился «Небесный Лотос», установили, что слепок с ключа был снят месяца три назад. Причем для этой цели использовалась специальная формовочная масса, производимая в Китае. Исследование замка показало, что его открывали дубликатом раза три – не более, а используя ультрамикроанализ, эксперты смогли установить, что ключ был сработан из металла, выплавленного на одном из российских предприятий – Краснокаменском производственном комплексе. Выточили его на высокоточном наисовременнейшем станке с компьютерным управлением, каких на сегодня в России всего с десяток штук.
Второе письмо пришло из посольства. В нем излагалась родословная Кашпутту, из которой явствовало, что он и в самом деле каким-то краем является представителем правящей династии. Лет сто назад дочь одного из братьев правившего в ту пору князя Буттулала, пройдя в монастыре обряд отречения от своей родовой крови, вышла замуж за богатого купца и землевладельца. У них родилось трое сыновей. И если двое старших продолжили дело своего отца, полностью уйдя в торговые дела, самый младший, каким-то образом узнав о подлинном происхождении матери – в семье об этом говорить запрещалось, – вдруг начал проявлять бунтарские настроения.
Обу Хаттапа не захотел быть купцом и ушел в сословие кшаттру – воинов. Явив недюжинные способности в науках и воинскую доблесть, он, в конце концов, возвысился до поста начальника княжеской гвардии. Уверовав в то, что воинские подразделения полностью ему подчинены и преданы безраздельно, начальник гвардии начал готовить вооруженный мятеж. Но он даже не догадывался, что за ним с некоторых пор очень внимательно начали следить тваты – сотрудники тайной службы безопасности. И за день до того, как незадачливый путчист планировал выступить против князя, к нему пришли двое тватов, которые принесли ему чашу с соком травы тоо-му. И тогда он понял все. Не сказав ни слова, начальник гвардии принял чашу и, стоя на ступеньках княжеского дворца, выпил ее без остатка.
Когда он умер, его жена сменила имя и вырастила сыновей в духе преданности трону. Они ее надежд не обманули, оба стали достойными людьми, работающими на благо Буттулала. У старшего из сыновей детей не было очень долго. И когда наконец-то у него родился сын, его назвали Кашпуттту – «желанный». Мальчик с детства являл хорошие способности в учебе, и, когда он вырос, отец отвез его в Россию учиться дальше. В Москве Кашпутту поступил в МГИМО – он очень хотел стать дипломатом. Именно в ту пору, в середине девяностых, по мнению сотрудников службы безопасности княжества Буттулал, Кашпутту встретился с американским дипломатом Сайрусом Спиллингом. И эта встреча, скорее всего, была не случайной.
Американские спецслужбы, имевшие большие виды на Буттулал, как свою потенциальную опорную базу, внимательно отслеживали судьбу каждого из членов рода Обу Хаттапа, и их выбор пал именно на Кашпутту. Судя по всему, узнав о своих высокородных корнях, внук путчиста решил идти той же дорогой смуты, мятежа и свержений. Но если его дед опирался исключительно на своих соотечественников, своих соплеменников, то Кашпутту решил сделать ставку на иноземцев, что наверняка осудил бы даже бунтарь Обу Хаттапа.
