Ход коня - Lackberg Camilla

– Я попробую, – прошептала она.

Он потянулся к переднему сиденью. Водитель подал блокнот и ручку. Знакомая рука черкнула несколько строк в блокноте, вырвала лист и протянула Мине. Теперь он был сама собранность, само спокойствие. Никакой неуверенности.

Мина открыла рот – ей было о чем спросить, и столько всего осталось невысказанным, – но тут же закрыла и потянулась в дверце. Она сама отказалась от права задавать вопросы.

Когда черная машина скрылась за углом, Мина долго еще стояла, не двигаясь с места, словно ждала ее возвращения. Потом посмотрела на записку в руке. Достала телефон и набрала номер. Если этого не сделать сразу, потом она не решится. Услышав голос автоответчика, Мина вздохнула с облегчением и надиктовала сообщение. Потом вернулась к воротам, механически набрала код и поднялась по лестнице в квартиру. Только там, за плотно закрытой дверью, позволила себе закричать.

Крыши домов сверкали в лучах утреннего солнца. Когда Рубен жил в Валлентюне, дома были коричневыми, а теперь их покрасили в разные цвета. Рубен собирался сюда несколько дней назад, но поиски Оссиана нарушили все планы. Вчера он беседовал с постояльцами и персоналом «Чапмана», сотрудниками Национального музея и Королевской академии художеств – учреждений, располагавшихся поблизости. Никто ничего не видел. Адам, конечно, предложил в воскресенье пройтись и по оставшейся части острова. Если убийца прибыл на лодке, существовала вероятность того, что его заметили с других лодок. Рубен поначалу сказал, что займется этим позже, сейчас ему предстоит другое важное дело. Потом решил отправиться на Шеппсхольмен немедленно. Но нет, сначала Эллинор.

Это расследование выбило его из колеи. Возникла необходимость ощутить себя частью чего-то большего. Вспомнить, по крайней мере, как это ощущалось. Друзья-приятели, Гуннар и другие – не то. Здесь товарищество сильно отдавало конкуренцией. Кто расскажет самую смешную историю. Или кто видел самую большую грудь на выходных. Рубен играл в эту игру скорее на автомате. Сейчас ему требовалось другое.

Найти Эллинор оказалось просто. Она все еще жила там же, где и он когда-то. Рубен сидел в машине на парковке и смотрел на дома внизу. Желтый был Эллинор. Он вышел из машины, ступил на знакомую дорожку. В маленьком парке играли дети.

Дети…

Мысль о них до сих пор не приходила ему в голову. Ведь Эллинор могла быть замужем и иметь детей. Сегодня воскресенье, вся семья дома. Если откроет муж, Рубен скажет, что ошибся адресом.

Возле желтого дома на лужайке действительно валялся детский велосипед. Рубен как будто вызвал его своими мыслями. И не какой-то малышовский трехколесник. Большой велосипед, для подростка. То есть у Эллинор была семья. Визит все больше представлялся плохой идеей, но лучше сделать это сейчас.

Рубен поднялся по небольшой лестнице и позвонил. Отступил на шаг, услышав шаги по ту сторону двери.

Открыла Эллинор.

– Да?

Первое, что его поразило, какой она стала красивой. Конечно, Эллинор и тогда была красавицей, но прошло десять лет. Достаточный срок, чтобы стать мудрее, опытнее. Чтобы стать матерью, начать жить своей жизнью. Все это Рубен прочитал на ее лице, и у него перехватило дыхание. Эллинор потребовалось несколько секунд, чтобы узнать его, после чего она нахмурила брови.

– Рубен Хёк? Что ты здесь делаешь?

Это был не тот тон, которым говорят: «Так приятно видеть тебя после стольких-то лет». Скорее, наоборот: «Исчезни, пока я не позвала мужа».

– Привет, – сказал он так тихо, как только мог. – Извини, что без предупреждения… Мы можем поговорить?

Кто-то задвигался за ее спиной. Рубен попытался разглядеть, кто это, но Эллинор намеренно загородила собой весь дверной проем.

– Астрид, это ко мне, – бросила она через плечо. – Подожди, я сейчас.

По лицу Эллинор он видел, как плохо поступил с ней когда-то и как ей сейчас не хочется об этом вспоминать.

– Астрид? – переспросил он.

– Это тебя не касается, – перебила Эллинор. – Уходи, или я вызову полицию.

– Но, Элли, – он робко улыбнулся, – я и есть полиция.

– Ты прекрасно понял, о чем я. И не называй меня так. Не приходи сюда больше, прошу.

Откуда ни возьмись, перед Эллинор вынырнула маленькая фигура.

– Привет, меня зовут Астрид. А тебя?

– Он уходит, Астрид, – грубо оборвала Эллинор. – Всё, пока.

Она мягко отстранила девочку и захлопнула дверь перед самым его носом. Щелкнул замок. Рубен спустился со ступенек и остановился на лужайке, не зная, что делать. Но не стоять же так. Соседи могут заинтересоваться. Рубену на них плевать, но не ей.

Он пошел обратно к машине. Вот черт… Психолог Аманда права, это была худшая из его идей за последнее время. Той Эллинор, в которую он был влюблен и которую предал, больше нет. Все, что от нее осталось, – неприятные воспоминания новой Эллинор о прошлой жизни. Которые Эллинор преодолела и пошла дальше. Она обзавелась семьей и не виновата, что он не сделал того же самого.

Рубен сел в машину. Помедлил несколько секунд, прежде чем завести мотор. Странное ощущение – видеть Эллинор с ребенком. У девочки глаза матери и чужой рот. Рубен слишком хорошо помнил мягкие, полные губы Эллинор, летом слегка солоноватые от пота… Он тут же прогнал эти мысли. Не мог позволить себе снова утонуть в воспоминаниях.

Девочку зовут Астрид, как бабушку Рубена. Эллинор всегда любила его бабушку, а та, в свою очередь, постоянно спрашивала Рубена о его «милой невесте». Рубен не знал, что ей ответить, поэтому молчал. Завтра, за понедельничным кофе – ставшим для них своего рода ритуалом с тех пор, как бабушка переехала в дом престарелых, по счастливому стечению обстоятельств располагавшийся неподалеку от полицейского отделения, – Рубен наконец расскажет ей, что Эллинор, похоже, жива и здорова, и ее дочь зовут Астрид. Бабушке будет приятно это услышать.

Рубен вздохнул и нажал на газ. Дело сделано. Аманда гордилась бы им.

– В отчете о вскрытии Лилли много странного, – прохрипела Мина в трубку, горло все еще болело после крика. – Но ничего, что могло бы пролить свет на убийство Оссиана. Для этого нам, похоже, нужно дождаться его вскрытия.

Мина услышала, как на другом конце провода тяжело вздохнула ее начальница.

– Рейд Адама и Рубена ничего не дал, – услышала Мина голос Юлии. – И Педер не нашел никаких камер слежения вдоль дорожки.

– А на мосту, в Шеппсхольмене? Или на «Чапмане», там они должны быть.

– Камеры установлены на здании Национального музея, прямо перед мостом. Но обзор не очень большой. А если преступник приплыл на лодке, ему даже не пришлось выходить на мост. Что касается «Чапмана», у них только внутренние камеры; их не интересует, что происходит снаружи хостела. Так что у нас ничего нет. Я надеялась получить от тебя хоть что-нибудь.

– Думаю, нам стоит присмотреться к протоколу вскрытия Лилли, – повторила Мина. – Адам, кстати, придерживается того же мнения.

Юлия еще раз вздохнула:

– Рискую навлечь на себя гнев жены Педера, но все-таки позвоню ему еще раз. Если повезет, сможем связаться с матерью Лилли уже сегодня. Отец в отъезде, насколько мне известно. Ты на сегодня свободна. Дай знать, если что-нибудь придумаешь. Или увидимся завтра.

– Конечно.

Мина положила трубку. Неожиданная встреча с отцом Натали настолько потрясла ее, что наутро Мина не нашла в себе силы доехать до работы. Она чувствовала, что вот-вот сломается, и боялась, что это произойдет на глазах у коллег. Поэтому сказалась больной и объяснила Юлии, что боится заразить остальных. С учетом того, что вчера Мина кричала до хрипоты, в этом была доля правды.

Мина беспокойно ходила по квартире. Юлия дала ей несколько заданий, которые можно выполнить из дома. Мина все сделала, но не избавилась от ощущения, что находится слишком далеко от эпицентра событий. Дома она больше не чувствовала себя в безопасности. Ей нужно было отвлечься. Натали и Оссиан безостановочно кружили в мыслях, не давая ни малейшей возможности на чем-либо сосредоточиться.